стул, – но остальные уже едут. Наш менеджер только что сказал, передают, что на шоссе I-85 авария. Наверняка все застряли в пробке. Вы, должно быть, проехали вовремя!
– А, понятно.
Хозяйка кивнула и ушла. Отпив воды, Ева достала телефон. Она было подумала, не написать ли Сиси, но решила, что та и так будет нервничать перед вечеринкой. Устраивать сюрпризы непросто.
И Ева предалась запретному удовольствию. В минуты слабости она прокручивала в памяти свои сообщения и сообщения Шейна, заново переживая их встречу. Это утешало ее, напоминало о том, что все случилось на самом деле.
Забыв обо всем, она вынула гардению из вазы на столе и погрузила нос в бархатистые лепестки, читая сообщения на экране.
Все было на самом деле. Читая фразы, она, казалось, слышала его голос. Слышала его медленное пение, голос взмывал и падал, когда было уже поздно, слишком поздно, и оставалось только спать, но они не могли остановиться и заново узнавали друг друга…
Боже. Его голос.
– Ева.
Ева обернулась. Шейн. Он стоял у входа во двор с хозяйкой, которая подмигнула ей, улыбнулась и помчалась обратно в дом.
Наверное, ей это снится. Ева зажмурилась. А когда открыла глаза, он уже стоял перед ней (непринужденный, сексуальный, воплощенное совершенство в рубашке с короткими рукавами и в черных джинсах). Прежде чем мозг успел приказать ее рту говорить, Шейн схватил ее за плечи, поднял на ноги и заключил в сильные объятия.
– Шейн! – вздохнула она, сжимая гардению в руке. – Что… Почему… Ты…
– Сиси не сказала мне, что ты приедешь!
– Конечно, я приехала – сегодня день рождения Кена! Как она могла пригласить тебя и не сказать мне?
– День рождения Кена? Я прилетел на книжный фестиваль Пичтри.
– Я никогда не слышала о книжном фестивале Пичтри.
– Я тоже! Но откуда мне знать? Я никогда не лезу в это дерьмо, поэтому Сиси попросила меня…
– Сиси попросила тебя приехать в Атланту? В этот ресторан? Сегодня в восемь вечера?
Они медленно ослабили хватку и застыли, слегка обнявшись.
Шейн нерешительно произнес:
– Она сказала, что здесь будет ужин с членами комиссии.
– Но ты же не любишь людей! Как ты собирался пережить ужин?
– Мой наставник из Анонимных алкоголиков говорит, что нужно расширять свои границы в социальном плане. Так я расту как личность!
Они смотрели друг на друга и на романтический столик на двоих и понимали, что Сиси в который раз прибегла к своим экстраординарным возможностям, чтобы все это организовать. Изнутри ресторана донесся голос хозяйки, которая говорила официантам:
– Меню для напитков можешь не подавать, Пол. Только минералка. Они не пьют.
Шейн, усмехнувшись, почесал подбородок. Прерывисто вздохнув, Ева подняла глаза к звездному небу.
Они попались.
Все стихло, когда они осознали, что остались вдвоем посреди ночи. Ведь они так долго и так отчаянно этого хотели. Ева поднесла гардению к носу, чтобы навсегда запомнить аромат этой встречи.
– Ты бы попросила меня приехать в Луизиану? – спросил Шейн.
– Да. – Ева поймала его взгляд. – Ты бы приехал?
– Уже собрал сумку. Ждал, когда ты позовешь.
– Я думаю, что мы ошиблись, решив все закончить. – Ева прижала цветок к груди, где гулко билось ее сердце.
Шейн взял ее лицо в руки.
– Это никогда не закончится, не так ли? Эта любовь к тебе. Будь ты Женевьева или Ева. Потеряю ли я тебя на долгие годы или буду просыпаться рядом с тобой каждое утро. Я люблю тебя. Мой дом – это ты. И я хочу тебя навечно.
Ева моргнула и подняла на него взгляд.
– Навечно?
Шейн кивнул, уголки его губ поднялись вверх, медленно и уверенно.
– Хорошо, – прошептала она. – Забирай меня.
Шейн лучезарно улыбнулся и провел рукой по ее шее и волосам.
Осторожно запустив руку в ее волосы, он отвел ее голову назад.
Сверчки лениво, по-летнему, стрекотали, гардении благоухали, а восхищенные официанты не вмешивались, давая влюбленным время побыть наедине.
Они поцеловались и начали заново, прямо там, где стояли.
Благодарности
Я благодарна всей своей семье, но особенно моей маме, Андреа Шевалье Уильямс, и нашему обширному креольскому клану, близким и дальним родственникам, чья история бесконечно увлекательна (но, стоит отметить, гораздо менее скандальна и драматична, чем история рода Мерсье).
Выражаю огромную благодарность моему отцу, Олдреду Уильямсу. Когда я не могла придумать название, то коротко пересказала ему сюжет, и он провозгласил: «Семь дней в июне!» Без колебаний. Честно говоря, я испытала одновременно облегчение и зависть.
Я также благодарна моему гениальному врачу, специалисту по лечению мигреней Лизе Яблон, без которой я не смогла бы написать ни слова.
Я благодарна Шериз Фишер, моему все понимающему литературному агенту, за чувство юмора и острую интуицию, и моему невероятно эрудированному редактору Симе Маханян, которая точно знала, как рассказать эту историю, чтобы ее услышали.
Приношу огромную благодарность моей ослепительной и мудрой дочери Лине за ее терпение в общении с постоянно пишущей мамой – и за то, что она дала мне лучший из советов Одри. Я все приняла!
Наконец, я бесконечно благодарна моему Франческо, который вдохновил меня самым проникновенным образом и дал мне время и место (в прямом и переносном смысле), чтобы написать эту книгу, когда это казалось невозможным. С ним нет ничего невозможного.
