это знаю.
– Это был просто глупый поздний завтрак, но я надеялась… – Ева остановилась, сглотнула и начала сначала. – Я знаю, что прошла всего неделя, но мне показалось…
– Это было очень важно, – сказал он, его голос надломился.
Из дверей выбежала группа женщин, направлявшихся в дамскую комнату, и шум из зала разнесся по вестибюлю. Женщины промчались мимо, не обращая на Еву и Шейна никакого внимания.
– Мне очень жаль. Прости, что подвел вас. Одри… Она заслуживает доверия. Вы обе – заслуживаете большего, и я никогда не думал, что получу, и я… Мне раньше не приходилось никому ничего обещать. Это что-то новенькое. Я еще не знаю, как это делается.
Ева придвинулась к нему, изучая его лицо. Он не мог встретиться с ней взглядом, но представлял, что она видит. Темные глаза, двухдневную щетину, вытравленные горем черты лица.
– Посмотри на меня, – сказала она.
Когда глаза Шейна встретились с глазами Евы, его сердце вспыхнуло, взорвалось и погасло, как перегоревшая лампочка, и он задался вопросом, почему самое лучшее в его жизни непременно должно быть отравлено трагедией.
– Что с тобой случилось?
Почесав подбородок, он засунул руки в карманы. Женщины прошли обратно в зал. Ева и Шейн услышали, как Дженифер Льюис приказала всем занять свои места, чтобы подготовиться к следующей номинации.
Они не шевельнулись.
– Расскажи мне, что случилось, – прошептала она.
– Одного из моих учеников застрелили.
– «Назови его имя» [154].
– Тая. И у него… у него никого не было. Он был один в больнице, ему было больно, и у него не было родителей, о нем некому было позаботиться. Прямо как о нас тогда. Помнишь?
Широко раскрыв глаза, Ева кивнула.
– Он пытался мне дозвониться. Но я был слишком занят и слишком счастлив и не взял трубку. Я был чертовски счастлив. – Шейн покачал головой. – Он умер. Сегодня. Его больше нет. Тринадцать лет. Тринадцать. Я обещал ему, что помогу, и не помог.
– Шейн.
– Наверное, так у меня всегда. Я не заслуживаю семьи. Я не могу…
Он больше не произнес ни слова, потому что Ева обняла его так крепко, что едва не задушила.
– Замолчи. Ты заслуживаешь семью. Это была не твоя вина.
Шейн оцепенел и никак не отреагировал, но вдруг обвил руками ее талию и притянул к себе. И наконец страшное напряжение последних часов спало. Он прильнул к Еве, уткнувшись лицом в ее шею, отдаваясь горю.
– Не твоя вина, – повторила она, прижавшись губами к его виску. Шейн кивнул, но подумал, что это бессмыслица – просто слова, которые произносят, когда кому-то больно. И все равно сжал ее крепче.
Из зала донесся приглушенный плотно закрытыми дверями голос Дженифер Льюис, которая объявила самую важную для Евы номинацию.
– Вернитесь на свои места, дорогие мои! Настало время вручить премию за лучший эротический роман! Где мои сексуальные писатели? О-о-о-о, хорошо, что я не пишу о том, что рисует мое бесстыжее воображение, иначе вам давно пришлось бы просить пособие по безработице. Привет, Бонни! Ты же знаешь, что я порочнее тебя!
– Ты выиграешь, – сказал Шейн. – Я знаю.
Оба не двинулись с места, по-прежнему прижимаясь друг к другу. Вдалеке зарокотал голос Дженифер, которая приказала президенту комитета премии передать ей конверт. И начала зачитывать номинантов.
– Это не твоя вина, – повторила Ева, на этот раз громче.
Шейн подумал, что, может быть, она и права. Может быть, это правда и он ни в чем не виноват. И, может быть, есть на свете люди, которые действительно могут по-настоящему измениться. Возможно, и он бы изменился, если бы из-за него не погибла приемная мать, или если бы он не бросил Еву много лет назад, или если бы оказался рядом с Таем, когда тот в нем нуждался. Пока он не научится оправдывать себя, прощать себя, он не сможет связать свою судьбу с Евой. Иначе он только приведет с собой пожирающих его демонов.
И тогда, впервые в жизни, Шейн отказался от того, чего так отчаянно желал, и принял первое по-настоящему ответственное решение.
– Я не могу этого сделать, – сказал он. – Не могу быть с тобой.
Ева издала крошечный вздох и вырвалась из объятий. Погладив его по щекам, она прислонила его лоб к своему.
– Да, ты не можешь.
– А Луизиана…
– Я поеду без тебя, – решительно сказала она. – Все в порядке.
– Я не хочу причинять боль ни тебе, ни Одри, – с покорной грустью объяснил он. – Мне до вас еще расти и расти. Но я вырасту, я изменюсь. Обещаю.
Шейн не мог поверить, что все закончилось, что их история рассеивается, как клуб дыма. О чем думала Ева, он и предположить не мог. Она казалась твердой и решительной.
– Не давай обещаний, – прошептала она. – Наши обещания не выдерживают столкновения с реальностью.
– Ева…
– Просто будь добр к себе.
– Я постараюсь.
– Ты собираешься пить?
– Нет.
– Ты ничего с собой не сделаешь?
Его глаза вспыхнули такой болью, что Ева убрала руки от его лица.
– Шейн?
– Мне и так плохо, больнее быть не может.
Дыхание Евы стало прерывистым, и она закрыла глаза, не желая видеть отчаяния и растерянности на его лице. Она и представить себе не могла, что, потеряв Шейна во второй раз, будет страдать так запредельно, на разрыв.
Это было невыносимо. И тогда она едва заметно надела маску, закрылась воображаемым щитом, давно привычным жеманством, присущим когда-то Женевьеве. Скрестив руки на груди, она с напускной храбростью вздернула подбородок.
– Есть предложение. Похоже, редкие встречи идут нам на пользу. – Она пожала плечами. – Давай встречаться на семь дней, раз в пятнадцать лет, в июне. Заряжаться новыми впечатлениями. И двигаться дальше.
– Может быть. – Он посмотрел на нее.
Из зала раздался голос Дженифер Льюис.
– И победителем становится…
Ева и Шейн замерли.
– Ева Мерси! «Проклятые», книга четырнадцатая!
Шейн тут же заключил ее в объятия, его лицо засияло. И Ева беспомощно сбросила старые доспехи и позволила себе насладиться его объятиями, вдохнуть его дыхание. В последний раз.
– Ты победила, – прошептал он. – Ты победила!
Она взглянула ему в лицо. И, не сопротивляясь порыву, потому что это было невозможно, он ее поцеловал. Мягким, горько-сладким, затяжным поцелуем, который пронзил ее всю, без остатка.
Так тихо, что Шейну показалось, будто ему почудилось, Ева прошептала:
– И все потеряла.
На подиуме Ева сжала в ладонях прохладную, тяжелую награду из стекла. Свет был слишком ослепительным, в висках били литавры, поэтому лиц в зале она не видела – и хорошо. Видит бог, она не подготовила благодарственную речь.
– Спасибо. Правда, просто спасибо. Вы не можете себе представить, что значит для меня эта награда. Я выросла с этими персонажами. Они в моей ДНК. И я неимоверно горжусь тем, что мои читатели любят их так же сильно, как и я. Именно поэтому мне больно говорить им об этом, но я скажу: пятнадцатой книги не будет.
Парень с ведьминской метлой в конце зала издал
