Баркасов долго и одобрительно смеялся, а потом, вдруг, задумался. Его низенький розовый лоб сморщился, взгляд стал грустным.
- Был один, - сказал, наконец, он. - Был один... ублюдок! - у него даже сорвался на этом слове голос. Смущенно откашлявшись, Степан Трофимович Баркасов спросил, вглядываясь в глаза Семена Семеновича: - Ты что, действительно хочешь его найти?!.
Семен Семенович рассеянно кивнул в ответ. Он неожиданно ощутив, как сильно за последние три месяца устал...
- Боже, как же давно это было... - Степан Трофимович Баркасов закрыл лицо ладонями - маленькие розовые пальчики были унизаны тяжелыми перстнями, на одной из золотых печаток была изображена девушка с огромной грудью. Очень давно... Такого... Такого... нехорошего человека я никогда больше не встречал. Только... - Степан Трофимович взглянул сквозь щелку между пальцами на Семена Семеновича. - Согласись - я ведь должен просто поверить твоим словам; поэтому - просто поверь и ты мне: можно я не расскажу тебе, за что я... его... Почему я его вспомнил? Пожалуйста.
Семен Семенович опять кивнул и закрыл глаза. Испуганное красное лицо Ваньки-Долбня, ужас в маленьких глазках Ящура, страшная улыбка на высохшем, желтом, сливающемся с пропотевшей наволочкой лице Пол-Пота.
Усилием воли Семен Семенович открыл глаза: теперь вот он, Баркасов... Нахмурившись, глядя куда-то влево-вниз, шевелит губами... "Эдуард. Германович. Корнеев", - разобрал Семен Семенович.
- Найди его. Найди! - говорил Баркасов. - Тогда я смогу наконец спокойно умереть... Найди! Прошу! За это я многое смогу для тебя сделать ты не пожалеешь...
Но Семену Семеновичу стало уже совсем плохо.
Его стошнило прямо на стол, уставленный пивными кружками.
Побледневший, позеленевший, не в силах открыть глаз, он тихо извинился перед Баркасовым и потерял сознание.
...Пришел в себя Семен Семенович только дома.
В ужасе осмотревшись, он попросил у Вареньки стакан водки, выпил и опять забылся в тяжелом сне. Приснился ему тот самый, названный Баркасовым, Эдуард Германович Корнеев. Он сидел на стуле у изголовья Семена Семеновича и тихо, на ухо, свистящим испуганным шепотом, называл следующее имя.
Страшное имя: Василий Павлович Коломенцев-Белобородов.
И не было - наконец-то! - уже никого, страшнее этого Василия Павловича Коломенцева-Белобородова.
Вернее... Почти никого...
Проснувшись утром, Семен Семенович первым делом изодрал на мелкие клочки и спустил в унитаз папку со всеми материалами по операции "Охота на дьявола"... Потом - выпил крепкого чая с ватрушкой и, разбудив поцелуем Варю (жену; кстати - самого лучшего человека - без дураков! - из всех, кого он знал), спросил у нее:
- Слушай, Варька. Ты только не удивляйся. Я тут затеял новое гениальное расследование. Вот только что. Вспомни, скажи, это очень важно: кто для тебя самый лучший, самый-самый лучший человек на свете?..
- Ты, Шукайло!.. - ответила, потягиваясь, Варвара Петровна. И добавила: - Хоть, конечно, чокнутый, но все равно - самый лучший.
Семен Семенович очень удивился.
Он глупо-глупо улыбнулся и, не переставая улыбаться, задумался.
Вот начиная именно с этого самого дня - это произошло двенадцатого апреля, в день рождения знаменитого путешественника Пржевальского - у подполковника Семена Семеновича Шукайло и было всегда только хорошее настроение. Какими бы гадостями он дальше в жизни ни занимался.
И жители близлежащих домов чаще стали выходить вечерами на балконы послушать, как играет на скрипке Семен Семенович. У самой речки, закрыв глаза и улыбаясь.
Штокгаузен, Шнитке...
Иногда - попроще: "Плыву-плыву на лодочке по Яузе-реке!.."
О ВРЕДЕ ГЕОГРАФИИ
За последние несколько лет у Катиной бабушки заметно сдали нервы. Плакать на вокзале!..
Бабушка долго целовала Катю; пока не тронулся поезд - держала ее за руку; в сотый раз напоминала, как вести себя в дороге. Так вышло, что Катя - а ей было уже десять лет - никогда раньше на поезде не ездила, из Москвы выезжала только на дачу, с папой, на машине, и еще, один раз, в пионерлагерь, тоже на автобусе.
Потом плачущая Вера Степановна - так звали Катину бабушку - шла по перрону за набиравшим ход поездом и махала, махала Кате рукой...
Папа сказал, что очень занят, попрощался с Катей еще утром, убегая на работу. Не глядя в глаза, чмокнул Катю в щечку и ушел. Мама позвонила, извинилась, что именно сегодня - надо же!.. - тоже никак не сможет проводить, но сказала, что, может быть, встретит, когда Катя будет возвращаться.
Бабушка, вот, почему-то расплакалась...
Впервые Катя подумала, что путешествие - очень странная, в сущности, вещь, еще вчера, в кассе.
Очередь была большая, двигалась медленно. Разглядывая стоявших рядом с ней людей, Катя заметила вдруг, что в очереди за билетами в другие города люди очень меняются. Становятся чем-то похожими на детей - волнуются, внимательно читают все объявления на стенах, пытаясь вести себя при этом так, будто - на самом-то деле! - ездят в другие города просто каждый день. Кассир, прежде, чем спросить, куда Кате нужен билет, внимательновнимательно посмотрела ей в глаза, улыбнулась одними уголками губ. Потом, протягивая билет, подмигнула Кате и сказала: - Приятного путешествия!
Катя ехала в последнем вагоне и, глядя в заднюю дверь, еще долго видела стоявшую на краю перрона и махавшую чем-то белым бабушку. Когда вокзал и бабушка стали совсем маленькими, Катя вернулась в купе, села у окна, посидела немножко, потом достала книжку. Книжка, с первых страниц, оказалась очень похожей на скучную.
- Куда едем, девочка?.. - спросил через минуту сидевший напротив Кати парень, долговязый, коротко стриженый, в темных очках.
- В Киев, - ответила Катя.
Парень хотел что-то еще спросить, сказал даже: - А..., - но тут в купе вошла проводница. Она молча проверила билеты и собрала деньги за постель.
Кроме парня в темных очках, ехали в Катином купе толстая женщина в красном пальто и с золотыми зубами и еще - невысокий седенький старичок.
Старичок, первым сунувший проводнице билет, протянул руку, чтобы забрать его обратно, тут же понял, что билеты проводница сейчас не отдает, смутился, покраснел, принялся, глупо улыбаясь, объяснять: - Не поверите, первый раз еду в поезде... Кхе-кхе...
Когда проводница, все так же ни на кого не глядя, вышла, прикрыв за собой дверь, парень в темных очках опять повернулся к Кате.
- А где это Кив? - спросил он и улыбнулся. Катя подумала, что бабушка была права - деньги на ночь нужно будет спрятать под подушку.
Хороший вопрос - "Где Киев?" Попробуй ответь.
- Как я могу вам это объяснить? - нашлась Катя. - Там, - она махнула рукой по ходу поезда. - Когда приедем - сами посмотрите где! старичок засмеялся такому ловкому ответу.
- Мы будем ехать через Кив? - спросил парень у женщины и старичка. Женщина, взглянув на Катю, молча улыбнулась, старичок пожал плечами.
"Правильно! Так ему. Чтоб больше не приставал к людям с дурацкими вопросами" - подумала Катя.
- И как это тебя одну родители отпустили? - покачав головой, сказала Кате женщина. - Хочешь конфетку?.. - улыбнувшись, она протянула Кате карамельку.
- Спасибо, - отказалась Катя.
- Чего к девушке пристали? - сказал старичок. - Она, наверное, к жениху едет, да? А вы - конфетку...
Катя улыбнулась в ответ и опять уткнулась в книжку - никак не могла дочитать все ту же, восьмую, страницу.
Снова пришла проводница - лицо у нее было болезненно бледное, совсем белое - и спросила, сколько принести чаю. Похоже, она действительно очень плохо себя чувствовала. На вопрос парня: - Мы что, едем теперь через... он посмотрел на Катю, - ...как его... Кив, да? - проводница не ответила; пошатываясь, она вышла из купе.
- Вам плохо? - громко спросила, высунув голову в коридор, Катина соседка ("Уже давно пора пальто снять" - подумала Катя), но, не получив ответа, лишь сочувственно покачала головой: - Заметили, какая бледная? Старичок и парень кивнули.
В соседнем купе о чем-то громко спорили. Кто-то вышел в коридор и громко сказал: - Нужно просто спросить у проводницы!..
- А вы куда едете? - спросил парень у старичка и женщины. - Тоже до Мурманска, или раньше выходите?
Старичок и женщина переглянулись и улыбнулись.
- Нет, сынок, мы... до Челябинска! - нежно-нежно ответил старичок.
Женщина прыснула.
Парень пожал плечами и повернулся к окну. Потом встал, достал из кармана плаща сигареты и вышел, держась за полки руками. Вагон сильно раскачивало.
- Странный у нас попутчик, - сказала женщина, расстегивая, наконец, пальто.
Старичок кивнул. - И завтра еще целый день с ним ехать, - подумав добавил он.
- А что, - удивилась женщина, - поезд не скорый?! Мне сказали, что утром уже будем в Минске...
Старичок удивленно взглянул на нее, потом на Катю и открыл рот, чтобы что-то спросить, но в этот момент в коридоре раздался звон, что-то загрохотало, послышались испуганные возгласы.
