- Странно, что вы так казенно говорите о друге своей молодости...
- Наша дружба была в юности. Сейчас у нас только деловые отношения.
- Но, как мне помнится, еще в Фергане вас упрекали за какую-то дружескую протекцию, оказанную Хамзе.
- Эти времена давно прошли.
- Товарищ Назири, если уж у нас пошел такой разговор, то и я хочу сделать вам одно официальное заявление...
- Я вас внимательно слушаю, товарищ Юлдаш.
- Хамзе Хаким-заде Ниязи первому в Узбекистане присвоено звание народного поэта республики. Его имя уже принадлежит истории. И, может быть, не нам с вами судить о художественном уровне его произведений...
- ,Как заместитель народного комиссара просвещения...
- Какой у вас второй вопрос?
- Вы поручали мне проверку письма жителей кишлака Шахимардан об усилении активности религиозных шейхов при гробнице святого Али. Пользуясь случаем...
- Вы проверили письмо?
- Да.
- И какие же результаты?
- Еще во время моей работы в Фергане я занимался этой проблемой. И должен сказать, что...
- Сейчас, по данному письму, вы ездили в Шахимардан?
- Ездил.
- Ну и что?
- Ничего не подтвердилось.
- Гробница действует?
- Очень слабо.
- Паломников много?
- Практически нет совсем.
- Шейхи ведут пропаганду против Советской власти?
- Нет, не ведут. Это теперь абсолютно безобидные люди.
- Изложите результаты своей проверки в письменном виде в докладной записке на мое имя.
В тот же день у товарища Назири была еще одна встреча.
Поздним вечером, сменив свой ответственный полувоенный костюм на обыкновенный халат, Алчинбек доехал на извозчике до Шахи-Зинда. У входа в некрополь его ждал профессор Абдурахман Шавкат - заведующий издательским подотделом комиссариата народного просвещения, исполнявший одновременно обязанности ученого секретаря комитета по созданию нового узбекского алфавита.
Поздоровавшись, Шавкат и Назири прошли через портал ансамбля мавзолеев, миновали усыпальницу знаменитого астронома Казызаде Руми, поднялись по старинной каменной лестнице из тридцати шести крутых ступеней и вступили в открытую галерею.
Не доходя до гробницы Ибн Аббас, Алчинбек сделал несколько шагов в сторону и оказался на небольшой площадке, справа и слева от которой не было никаких строений.
- Идите сюда, - позвал Назири Шавката, - здесь можно поговорить, никто не услышит.
Со стороны мавзолея Ибн Аббас доносился скорбно-печальный голос какого-то муллы, нараспев читавшего главу из корана.
Там молились. Ночное небо было свободно от туч. Яркая луна освещала голубые купола гробниц.
Несколько минут Назири и Шавкат молчали, глядя на мерцающие вдали огни центральной части города.
- "Да здра-авствует Советов власть! - неожиданно вполголоса запел Алчинбек, словно откликаясь на распевное чтение корана, - Сове-еты нас вперед ведут..."
- Перестаньте! - резко повернулся к нему Шавкат.
- "...мечта-а сбылась, мечта-а сбылась, - не обращая внимания на Шавката, продолжал петь Алчинбек, - пусть в ми-ире торжествует тру-уд..."
- Да перестаньте же вы наконец! - раздраженно повторил Шавкат.
- Что, не нравится? - усмехнулся Алчинбек. - А что больше не нравится слова или мотив?
- Все не нравится! - сплюнул Абдурахман Шавкат. - Я работал в Хорезме с этим типом Хамзой, и его песни окружали меня со всех сторон как назойливые комары!
- Ничего, ничего, профессор, - задумчиво проговорил Назири, - скоро мы будем не только петь песни и смотреть пьесы Хамзы, но и слушать его оперы...
- Что за ерунда! - пожал плечами Шавкат. - Хамза и опера? Час от часу не легче.
- Нет, это не ерунда. Вопрос взял на контроль сам Ахунбабаев. Он хочет, чтобы Хамза написал первую узбекскую национальную оперу из народной жизни.
- Да ведь Хамза же разрушает наши национальные традиции в искусстве! вспылил Шавкат. - Он топчет ногами духовные богатства нашего народа, сформировавшиеся в течение веков!.. Непрерывно дает концерты, произносит речи, организовывает вечера молодежи Востока и всюду расхваливает культуру русских!.. О какой национальной опере может идти речь, если он скоро крест православный себе на шею повесит?
- Хамза побывал в Мекке, - назидательно произнес Алчинбек. - Поэтому, когда он говорит или пишет о пользе Советской власти, народ ему верит. А мы с вами в Мекке не были...
- Хаджи с партбилетом в кармане?
- Вот это уже хорошая мысль... Собственно говоря, именно для того, чтобы обменяться такого рода соображениями, я и вызвал вас сюда, понимаете?
- Пока не очень.
- Юлдаш Ахунбабаев сегодня сказал, что Хамза - из породы титанов... Но из истории мы знаем, что титаны - это еще не боги... Титаны пытались вести войны с богами, но чаще проигрывали их, чем выигрывали.
- А кто же боги? Мы с вами?
- Бог един - аллах великий и всемогущий, милостивый и милосердный. А мы только верные слуги его.
- Вы что, Алчинбек, серьезно верите в бога?
- Не более серьезно, чем вы, профессор. Не надо думать о людях хуже, чем о самом себе.
- г Извините...
- Так вот, - продолжил Назири, - когда Хамза приступит к созданию оперы, мы, заботясь о сохранении истинно национальных духовных ценностей, должны будем уменьшить его титанические возможности.
- Да как же он напишет оперу, черт бы его побрал, если он даже элементарных нот не знает?!
- Сегодня председатель ЦИК республики поручил директору музыкального училища обучить Хамзу нотной грамоте.
- Нет, это черт знает что! Советская власть постепенно сходит с ума.
- Хош, вернемся к титаническим возможностям Хамзы. Их надо сократить.
- Каким образом?
- Через несколько дней Хамза принесет вам сборник своих пьес. Он хочет напечатать их отдельной книгой. Ваша задача, Шавкат, состоит в том, чтобы эта книга никогда не была опубликована.
- А разве это возможно? Он же первый народный поэт Узбекистана. Мы просто обязаны печатать его книги.
- Нужно найти причину. И даже несколько причин.
- Какие же? Подскажите.
- Первая. И самая главная... Вы ученый секретарь комитета по созданию нового узбекского алфавита. Ссылаясь на то, что новый алфавит еще не создан, вы должны будете как можно дольше - скажем, года на два, на три задержать издание вообще всех художественных произведений на узбекском языке.
И тогда, на общем фоне, задержка издания одной книги Хамзы не привлечет к себе внимания.
- А другие причины?
- Вы являетесь заведующим издательским подотделом Наркомпроса. От вас зависят заработки некоторых литературных рецензентов. Найдите таких рецензентов, которые написали бы отрицательные отзывы на сборник пьес Хамзы и не рекомендовали его к изданию. У вас есть такие люди?
- Есть. Например, поэт Урфон. Он ненавидит Хамзу и считает, что все его так называемые пролетарские стихи под Маяковского - сплошная белиберда и профанация истинной поэзии.
- Прекрасно! Скажите Урфону, во-первых, что мы позаботимся о выходе его собственного сборника стихотворений. Вовторых, мы выдвинем его на какую-нибудь премию или на должность, как только освободится место... А за это он должен написать в своей рецензии, что в творчестве Хамзы есть разрыв между формой и содержанием, что Хамза не использует в своих пьесах указаний классиков марксизма по вопросам литературы, что творчество Хамзы противоречит принципам пролетарского искусства...
- Это невозможно.
- Почему?
- Да потому что реально дело обстоит как раз наоборот.
Творчество Хамзы не противоречит принципам пролетарского искусства, разрыва между формой и содержанием у него нет, и указания классиков марксизма он использует чуть ли не на каждой странице всех своих пьес.
- Не имеет значения! Пусть напишет, что не использует!
- Но откуда Урфону-то знать об указаниях классиков марксизма по литературе? Он же ни одной марксистской книги в руках не держал.
- Тоже не имеет значения! Пусть пишет!.. При любой проверке никто не будет сразу читать большую рукопись. Сначала прочитают маленькую рецензию, и она как бы задаст первоначальный тон отношения ко всей рукописи в целом, предопределит окончательный вывод.
- Товарищ Назири, а вам не кажется...
- ...что в борьбе с Хамзой я остаюсь на заднем плане? Это вы хотели сказать?
- Приблизительно.
- Мне нельзя пока выходить на передний план. Хамза - мой друг юности. Ахунбабаев сегодня уже упрекнул меня... Людям вообще не нравится, когда кто-нибудь, стоящий выше по служебному положению, начинает давить на друга юности. Это всегда привлекает внимание.
- Скажите, Алчинбек, а почему нужно разрабатывать такую сложную диспозицию для войны с Хамзой?
- А вы не понимаете?
- Вообще-то понимаю, но хотелось бы знать и ваше мнение.
- Вы помните, какое раздражение вызвала у вас песня Хамзы "Да здравствует Советов власть!"?
- Помню.
- Но вы работали с Хамзой всего четыре года, а я знаю его без малого тридцать лет. И семь лет из этих тридцати мы жили с ним вдвоем в одной комнате, читали одни и те же книги, спали под одной крышей...
