девица несколько раз подкарауливали Пшеничного то у клуба, то у казино и даже предъявляли ему ребенка, лет пяти, якобы его брата по отцу. Олег как-то сжалился и дал девице немного денег, так как та пребывала в плачевном состоянии, но они своих преследований не оставили. Принялись посылать письма, требуя устроить им встречу с Миленой. Они хотели добиться, чтобы она выделила часть полученного наследства ребенку. В противном случае грозились устроить скандал. Когда же Пшеничный им решительно отказал и предупредил о неприятных последствиях, если они не прекратят преследовать его и Милену, те стали ему угрожать. После этого была убита Милавина. Преступники, сами того не желая, сделали Пшеничного богачом.
— Но при чем тут Валентина?
— Как при чем? Олег любил Милавину. И они убили ее, чтобы показать, что не шутят. Это убийство было предостережением Пшеничным. Но потом, видя, что все попытки встретиться с Миленой тщетны, они разработали новый план. Рассчитывать, что Милена после убийства брата пойдет с ними на переговоры, было глупо, поэтому они решили убить ее, зная, что Олег не столь категоричен, как его сестра.
— Прости, но все, что ты рассказываешь, это скорее не факты, а твои догадки.
— Я бы тоже так думала, если бы не одно обстоятельство… — Вера умолкла, видимо приблизившись к неприятному моменту. — …Дело в том… короче, скрывать ни к чему, я хотела доставить Пшеничной массу неприятностей, причем любых, ну это свойственно женскому характеру. Поэтому я позвонила этим людям с телефона-автомата по номеру, который запомнила, и сообщила, что двадцать восьмого марта Милена будет в театре. Я рассчитывала, что они, воспользовавшись моей информацией, придут в театр и устроят грандиозный скандал, обвиняя Милену в нежелании помочь находящемуся в нищете ребенку, брату по отцу. Ну, в общем, чтобы они там ни устроили, все было бы хорошо. Пшеничную это могло хотя бы слегка выбить из колеи, а тут я настропалила бы Олега, и, очень может быть, мы вместе, еще подключив Ксению, уговорили, уломали бы Милену заключить со мной новый контракт. Но все вышло иначе. Поверь, я этого не ожидала. Но буду рассказывать по порядку. По номеру телефона я установила адрес. Поехала. Посмотрела на бывшую невесту и ее любовника. Естественно, не выдавая себя. Поболтала во дворе с соседями. Заглянула в окно, благо, первый этаж. Положение их и впрямь отчаянное. Живут у матери этой самой невесты. Как же ее?.. А, да! Лилия! Мать — скандальная баба. Младшая сестра, кстати, известная модель, Роксана Шагарина. Представляешь?.. А Олег мне говорил, что Милена и его мать накануне женитьбы Станислава Михайловича изловчились собрать компрометирующие сведения о юной невесте, но сообщить, как ты понял, не успели. А тот перед смертью тоже не успел изменить завещание в пользу своей невесты и будущего ребенка, только черновик составил. Одним словом, посмотрела я на эту Лилию и ее друга Валерия Каткова и поняла, что тут что-то не совсем то. Полагаю, они ловко обвели Станислава Михайловича. Но оставим это в стороне. — Вера перевела дыхание. — Теперь о главном. В тот вечер, двадцать восьмью марта, прав Терпугов, я действительно была в театре. Но вот об алиби я не заботилась, потому что не ожидала того, что произошло. Опять прав Терпугов, это игра случая, что моя соседка не перевела свои часы. Я вошла в театр через служебный вход, кивнув охраннику, как знакомому, он, вероятно, и узнал, и не узнал меня. На мне был черный парик и необычный для меня макияж Я спокойно предъявила ему пропуск, на который он взглянул лишь для проформы. Но все это я делала, не предполагая об убийстве. Просто на всякий случай, еще не зная, как поведут себя эти одиозные личности, я хотела войти в театр незамеченной и, если мне не понравится, что там произойдет, так же и уйти, незамеченной. Но до начала спектакля ровно ничего не случилось, так как Милена приехала перед самым звонком. Антракт она провела в кабинете режиссера. После спектакля намечался банкет, и вот перед ним можно было бы устроить обличительное шоу. Я пошла в туалет поправить грим, выходя, не поверишь, столкнулась с этими… Вид у них был растерянный. Они явно хотели смыться. Этот Валерий сказал, что милиция в зале проверяет документы, а они-де на заработках в Москве. Помогите, мол, выйти. Очевидно, он принял меня за сотрудницу театра. И вот тут я отчего-то решила, что будет лучше и для них, и для меня поскорее удрать. Через склад, где хранятся декорации, я вывела их во двор, обнесенный высоким железным забором. Катков быстро составил разбросанные ящики и вмиг со своей девицей уже был на верху забора. Увидев, что они скрылись, я последовала их примеру. По ящикам взобралась легко, а вот слезать… — усмехнулась Вера, — …было затруднительно, все руки исцарапала и колени. Колготки пришлось снять в такси. Еще подъезжая к дому, увидела соседку и подумала, что лучше мне с ней не встречаться, я же не знала, что она забудет перевести свои наручные часы, но увернуться от встречи не удалось.
— Слушай, я вот сейчас подумал, почему Терпугов не позвонил твоей соседке и не уточнил, переводила она часы или нет? Ведь не могла же она не заметить свою оплошность на другой день?
— Не сомневайся, звонил, — уверила его Вера. — Но на мою удачу, у соседки старые механические часы, подарок мужа. Поэтому оплошность заметить не удалось. Забыла завести, они остановились. Теперь понимаешь, почему я не могу все вот так запросто рассказать Терпугову?!
— Думаешь, они тебя узнают, если дело дойдет до очной ставки?
Она задумалась, опустив углы губ.
— Вряд ли. Они так торопились сбежать. Но дело даже не в этом. Дело в том, каким образом можно все это сообщить Терпугову, не ссылаясь на меня?
— По-моему, это невозможно.
— Вот и я так думаю. Поэтому необходимо добыть другие доказательства их причастности к убийству.
— Это какие же Другие?
— Давай подумаем. Кто был в театре? Жених Милены, Игорь, Ксения и ее друг Новгородцев. Поговори с ними, но так, чтобы они ничего не заподозрили.
— Вера, ты их что, за дураков принимаешь?
— Нет. Но и мы с тобой не глупы. Я все продумала. — Фролову осталось только возвести глаза и иронично вздохнуть. — С Ксений можно завести разговор случайно. С Новгородцевым — под предлогом того, что ты хочешь написать его портрет.
— С какой стати мне писать портрет какого-то Новгородцева? Кто он? Артист вроде бы?
— Вроде бы, — передразнила его Вера. — Ты же художник, натура
