В окрестностях мыса Бохадор его летчики прямо-таки в эйфории: солнце село, а к ним так никто и не наведался. Закат на их стороне. Ночь их укроет.
Они объединяют все продукты из своих неприкосновенных запасов и устраивают нечто отдаленно напоминающее праздничный ужин. Никто не понимает, каким образом, но среди банок консервов из НЗ появляется бутылка вина и еще одна – с коньяком. Аплодисменты. Начинают загадывать друг другу загадки, и Ригель блещет своей сообразительностью. Тони вынимает колоду карт. В трепещущем свете керосиновой лампы руки его обретают черты волшебства, а все остальные просто очарованы попеременным появлением и исчезновением карт.
Механик приступает к работе, как только начинает светать, и за несколько часов ему удается привести «Бреге» Бургата в рабочее состояние. Они размещаются в двух способных лететь самолетах и отрываются от земли. Их появление в Вилья-Сиснерос, как великий праздник, встречено шумным ликованием. Волна облегчения проносится по всей линии, от Сен-Луи-дю-Сенегала до Тулузы, в нервном выстукивании телеграмм.
Оператор вбегает с распечаткой сообщения в руках.
– Пишите. Я хочу, чтобы вы отбили Ригелю в Дакар следующую телеграмму: «Уважаемый месье Ригель, настоящим сообщаю, что за этот месяц вы потеряли уже второй самолет. Вследствие этого, вы лишены всех премиальных за последние тридцать дней. С уважением, Дидье Дора, директор по эксплуатации».
В Вилья-Сиснерос пустынный там-там приносит новость о том, что Серр и Рейне живы. Но новость эта хороша лишь наполовину. Взявшее их в плен племя требует в качестве выкупа миллион верблюдов, миллион винтовок и освобождения всех бедуинов, плененных во время войны в Мавритании французами.
– Это восточный базар, и торговля будет долгой, – говорит им Тони. И не ошибается. Вернутся они только через шестнадцать недель.
Глава 46. Бразилия, 1929 год
Директор по эксплуатации компании говорит Мермозу, что ему следует набраться терпения и попридержать свое стремление связать авиапочтой Европу и Америку и что политические вопросы решаются не так быстро, но ждать он не умеет.
Терпение не входит в число его добродетелей. Что проявляется прямо сейчас, когда он летит к Флорианополису. Маршрут проложен по побережью, чтобы при вынужденной посадке можно было использовать огромные пляжи, однако ветер дует самолету прямо в нос, толкая машину назад, и это обстоятельство безмерно его раздражает. Он решает отклониться от маршрута и срезать наискосок, над сельвой. И думает, что по возвращении в Буэнос-Айрес сам наложит на себя штраф.
Во Флорианополисе он приземляется с удивительной пунктуальностью и одним прыжком оказывается на полосе, но тут же на лице его проявляется неудовольствие: он понимает, что никакого механика с заготовленной бочкой бензина поблизости не видно.
К нему подходит парень с почтой, один из тех, кто занимается перегрузкой почтовых мешков, и Мермоз набрасывается на него:
– Топливо! Какого дьявола, куда механик подевался?
Молодой креол неохотно пожимает плечами. Мермоз одним рывком сдирает с себя шлем с очками и швыряет его на землю. Начальник аэродрома бегом бежит к нему, жестами призывая к спокойствию.
– Черт тебя дери, Дакоста! Где гребаный бензин?
– Механик уже на подходе.
– На подходе?
– Он сказал, что тотчас же вернется.
– Тотчас же? И когда будет это «тотчас же»? Я сам залью бак бензином!
– Но ключ есть только у него.
– Да я дверь выломаю!
– Это огнеупорная дверь, очень дорогая.
– Нет ничего дороже времени! К дьяволу эту дверь!
Мермоз уже ушел с полосы и направляется к складу с горючим, когда подбегает механик с ключом. И как только тот оказывается перед ним, Мермоз хватает его за нагрудник комбинезона и трясет.
– Что это ты такое о себе возомнил? Думаешь, что можешь задерживать всю американскую почтовую линию? Ты уволен! Но сначала – полный бак, или я тебе сейчас бока намну.
Рабочий в ужасе бежит к самолету заливать бак. Дакоста подходит и очень осторожно говорит:
– Месье Мермоз, вы ведь над сельвой срезали, не так ли?
Мермоз кивает.
– С этим встречным ветром – мы думали, что вы вовремя не поспеете.
– А я поспел! Его обязанность – быть на месте!
– Он очень исполнительный человек. Видите ли, его супруга вот-вот родит. Она потеряла сознание в начале родов, вот его и позвали. Не каждый ведь день дети рождаются. И при всем при этом он ведь обратно бегом бежал, чтобы быть здесь вовремя, к моменту стыковки.
Механик только что заправил бак, и у него начинают дрожать ноги, когда он видит приближающегося начальника пилотов, на полголовы его выше и в полтора раза шире, с правой рукой, сжатой в кулак. Но прежде чем тот начинает бормотать свои извинения, Мермоз очень мягко произносит:
– Дакоста говорит, что вы отличный работник. Если бак уже залит, не теряйте времени – идите к жене.
После чего сует кулак в нагрудный карман механика и потихоньку оставляет там пятидесятифранковую банкноту.
– Это рождение нужно отпраздновать.
Мермоз прилетает в Рио-де-Жанейро уже в темноте, выжатый как лимон, с четвертьчасовым опережением графика. Подарок в пятнадцать минут для пилота, который подхватит эстафету и отправится в Уругвай. Он направляется к аэродромной конторе, навстречу выходит начальник авиабазы.
– Плохие новости, месье Мермоз.
И
