всего на свете. Я вакцину изобретаю в первую очередь ради него, Марина. Чтобы сохранить тебе жизнь и дать нам обоим шанс быть счастливыми, когда все кончится. Но я не уверен, что способен это остановить. Точнее, уверен на 70%, но это слишком большой риск. Мы можем уехать, Марин. Я оставлю свои наработки, и антивирус сделают без нас. Да, это будет по-свински, но я хотя бы сохраню тебе жизнь. Ты можешь уехать и сама, а я доведу начатое до конца и увижу, сработает или нет. Мне нужно несколько дней всего лишь. Если все сработает, я тут же вакцинируюсь и буду вне опасности. И ты тоже будешь далеко отсюда. Там, куда вирус еще не добрался. Мне кажется это оптимальным вариантом. Уехать не составит труда – ежедневно проводятся общие эвакуации всех желающих. Что скажешь?
Марина внимательно выслушала Льва, сдерживая десятки вопросов и восклицаний. Под конец его речи она глубоко и медленно вдохнула, посмотрела в пол, подняла глаза.
– Бежать как крысы с тонущего корабля? – тихо спросила она. – И мы сумеем быть счастливы после такого поступка? Бросить всех в беде, лишь бы спасти себя? – Спицына отрицательно покачала головой. – Но зачем нам такая жизнь, если мы побоимся жертвовать собой ради спасения миллионов жизней? Ради чего еще жить, кроме как не ради этого? Я счастлива, что мне предоставилась такая возможность оправдать факт своего существования, оставить малый след в истории… оставить его рядом с твоим следом, Лев. Ты уверен в успехе, а я уверена в тебе. Подождем несколько дней и сразу же вакцинируемся.
Горбовский крепко обнял девушку, его глаза затуманились от внезапно подступивших слез. Какая еще девушка достойна быть рядом с ним, если не эта? Немыслимо, что ему хватало совести ненавидеть ее когда-то.
Предчувствие не подвело Льва – его подопытный, пес по кличке Фаня, неожиданно для всех выздоровел. В этот раз все надеялись на чудо еще меньше, чем в предыдущий. Вакцинация произошла рано утром. Едва Горбовский увидел кровь дворняги под микроскопом, он понял, что спас этот мир. Он создал вакцину, клетки которой тормозили мутацию вирионов и не позволяли им даже изменить свою структуру. Он видел, как первый антиген поглотил и расщепил вирион, и понял, что эта микроскопическая победа была первым шагом к большой победе всего человечества. Лев отстранился от микроскопа и, никого не смущаясь, закрыл лицо руками на глазах у сотрудников всего НИИ. Ему хотелось смеяться и плакать одновременно, помимо того, он испытывал шок. Лев не сказал ни слова, сидя над образцом крови, в котором сейчас совершалось самое великое дело всей его жизни.
Наблюдая за реакцией Льва, все решили, что и эта вакцина не увенчалась успехом. Но у Горбовского не хватало духу выдавить что-то из себя – грудь сдавило от радости. Все, однако, молча ждали, сгрудившись вокруг. Наконец, Юрек Андреевич догадался подойти к микроскопу и взглянуть в него – Лев позволил ему это, отъехав в кресле в сторону. Около десяти секунд ученый-поляк задумчиво наблюдал за поведением вирионов, тяжело дыша. Дыхание у него перехватило, и он понял, почему молчит Лев, закрывая лицо руками. Пшежень поднял глаза и обвел ими вопрошающие лица десятков коллег.
– Товарищи… – дрожащим скрипучим голосом начал Юрек Андреевич, стараясь придать своему виду максимум торжественности. – Сегодняшний день человечество запомнит надолго. М-17… побежден. Вакцина получена.
Однако праздновать было некогда. Немедленно Лев Семенович отправился к Кравецу и доложил об успехе. Несколько раз Анатолий Петрович переспрашивал Льва, чтобы удостовериться, говорит ли он серьезно или уже сошел с ума на нервной почве. Через полтора часа информация просочилась в СМИ, и фамилия Горбовского гремела по всем телеканалам и радиостанциям.
Победа теперь лежала в кармане, но триумф и торжество ученые решили отложить на потом, а сейчас заняться самым главным – синтезом первой партии антивируса, и эта партия, к сожалению, не могла быть большой. Необходимо было также поделиться опытом со всеми НИИ страны и мира, поделиться научной стороной этого открытия, его сутью, чтобы везде приступили к разработке оружие против самого опасного убийцы.
Если бы на это было время, Горбовского бы раскачали на руках, подкидывая в воздух с криками «ур-р-ра-а-а-а-а!!!». Он стал героем, и все шло прекрасно, но Лев не мог расслабиться до тех самых пор, пока не вакцинируется Марина.
Рано утром, через сутки, была готова первая малая партия вакцины, предназначенная для научных сотрудников. Посредством рациональных рассуждений было принято решение вакцинировать сначала весь персонал, а затем начать массовую вакцинацию жителей. Если заразятся и умрут ученые, кто запустит дальнейшее производство, кто будет спасать людей?
Лев настоял на том, чтобы Марина и он вкалывали себе антивирус первыми, вне рабочего порядка и неофициально. Никто не воспротивился его желанию. Горбовский и Спицына уединились в помещении, куда Спицына еще ни разу не заходила – хранилище образцов. Лев Семенович лично вакцинировал Марину – над локтевым сгибом осталось пятно из красных точек в форме крошечного круга. Они переглянулись.
– В течение десяти часов ты можешь ощущать тошноту, жар и головокружение, общее состояние организма будет ослаблено. Но это нормально, не переживай. Твоя иммунная система разотрет М-17 в порошок.
– Лев, неужели всё это скоро кончится?..
Неожиданно раздался телефонный звонок. Спицына даже не сразу поняла, что звонят именно ей. Она вытащила из кармана халата сотовый – биокостюмы они сняли, чтобы иметь возможность вакцинироваться.
– Отец, – сказала она, выкатив глаза, и приподнялась.
Горбовский, намеревавшийся опустить безыгольный пистолетный шприц на свою кожу, чтобы произвести инъекцию антивируса, замер, глядя на девушку. Но она, нажав кнопку, прислонила телефон к уху и выскочила из помещения.
– Отец? Отец! Тебя не слышно, говори, – Спицыну посетило крайне дурное предчувствие.
Все это время Леонид Спицын, казалось, напрочь забыл о существовании своей дочери. Может, он звонит, чтобы поздравить их с открытием вакцины? Узнать, как дела у дочери? Жива ли она вообще? Но это было бы слишком не похоже на такого человека, как ее отец.
Марина услышала несколько неразборчивых слов и… кашель. Такой знакомый кашель. У нее потемнело в глазах.
– Отец, что с тобой? Ты заразился?..
Ответом был кашель. Ее отец словно задыхался. Она все поняла.
– Как давно, отец? Возможно, мы успеем тебя спасти! Как давно ты заметил симптомы?!
Но на этом связь прервалась, и все попытки связаться еще раз были тщетны. Спицына вернулась в хранилище и первым делом взглянула на руку Льва – над локтевым сгибом с внутренней стороны руки, точно там же, где и у нее, была круглая отметина. Горбовский натянуто улыбался. Пистолетный шприц лежал в стороне с пустой емкостью.
– Мой отец, – начала она, и слезы навернулись на глаза. – Он заражен.
