уже разобраться, и все. — Они убили котенка?
— Что? Нет, просто… Просто послушай, хорошо? Это такое заболевание, когда они сильно перегреваются.
— А, понятно, — расслабилась я. Детки у нас нежные. Не любят упражняться. Не беда!
— Их температура по какой-то причине, с которой доктора еще не до конца разобрались, очень быстро растет. Пугающе быстро.
— Ясно, — сказала я. Это еще не все. Я подала голос, только чтобы Мэдисон продолжала.
— Они загораются, — произнесла она наконец. — Они могут — изредка, конечно — вспыхнуть. Огнем.
— Ты шутишь?..
— Нет! Господи, конечно, нет, Лилиан. Зачем мне так шутить?
— Просто… Я никогда ни о чем подобном не слышала. Звучит как какая-то шутка.
— Ну так это не шутка. Дело очень серьезное.
— Господи, Мэдисон, бред какой-то!
— Я сама не видела, ясно? Но видел Джаспер. Я так поняла, что дети просто перегреваются в состоянии возбуждения и загораются.
Я была в шоке, но довольно легко могла себе это представить, если честно. Загорающиеся дети. Звучит так, что хочется на это посмотреть.
— Как они до сих пор живы?
— Их огонь не берет, — Мэдисон пожала плечами, показывая, насколько это сбивает ее с толку. — Дети только сильно краснеют, как будто обгорели на солнце, но им совсем не больно.
— А как же их одежда?
— Я сама еще с этим не разобралась, Лилиан. Видимо, одежда сгорает.
— И остаются голые горящие дети?
— Наверное. Но ты понимаешь, почему мы так беспокоимся? Конечно, Джаспер — их отец, хотя я почти уверена, что во всем виновата Джейн. Все началось, когда она стала растить их одна. Очень была странная; я бы не удивилась, узнай, что она была пироманкой. Но Джаспер не опускает руки. Он не бросит ребят, только все нужно делать с умом. У нас на участке есть гостевой дом. Ну, раньше это был не гостевой дом, но не суть. Джаспер потратил состояние, чтобы его перестроить и оборудовать для детей. Там вы и поселитесь. Дом чудный, Лилиан. Прекрасный. Я бы предпочла жить там, чем в этом огромном дворце, если честно.
— Я буду жить с детьми?
— Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.
По моему лицу Мэдисон поняла, что то, что она сказала, — отстой.
— Можно будет организовать пару выходных, если тебе понадобится передышка. И это только на лето, пока мы не определимся, что делать дальше, понимаешь? Когда закончится проверка и пройдет выдвижение, все будет гораздо проще.
— Это все очень странно, Мэдисон, — ты хочешь, чтобы я растила огненных детей твоего мужа.
— Не зови их огненными! Даже не шути на этот счет. Нам нельзя это обсуждать. Доктора были очень осмотрительны благодаря связям Джаспера и ничего не расскажут, но нам нужно разобраться с ситуацией, чтобы понять, как решить эту проблему.
Мэдисон была в образе руководителя избирательной кампании. Она смотрела на детей, которые спалят мне на фиг волосы, на этих маленьких поджигателей, и видела проблему, которую можно решить с помощью пресс-релиза или правильных фотографий.
— Даже не знаю, — сказала я. От этих странных сэндвичей с огурцом у меня ужасно разболелся живот. Зубы ныли после сладкого чая. Где Карл? Сможет он отвезти меня назад, в мамин дом? Мэдисон вообще отпустит меня?
— Лилиан, прошу тебя. Ты нужна мне. И я читала твои письма, ясно? Я знаю, как ты живешь. Ты считаешь, что тебе и правда есть что терять? Друга, который украл твой телевизор? Маму, которая заставляет тебя каждую неделю возить ее в казино в Миссисипи? Мы заплатим тебе, ты же понимаешь. Кучу денег. Да, работа непростая, но Джаспер — влиятельный человек. Мы тебе поможем. Когда все это кончится, ты будешь свободна, сможешь начать новую, лучшую жизнь!
— Не пытайся все обставить так, будто это ты мне делаешь одолжение. — Я потихоньку начала выходить из себя.
— Нет, нет, я знаю, что прошу очень многого. Я тоже этому не рада. Но ты моя подруга, Лилиан. Я прошу тебя, как подругу, помочь мне.
Не то чтобы она ошибалась. У меня не жизнь, а отстой. Мне было плохо, и я страдала оттого, что когда-то мечтала о жизни, может, и не такой, как у Мэдисон, но, по крайней мере, обеспеченной. И я искренне, честно, до сих пор верила, что меня ждет что-то потрясающее. И если я сумею совладать с этими детьми, если вылечу их странную огненную болезнь, разве это не положит начало удивительной жизни? Это ли не сюжет для добротного биографического фильма?
— Ладно, — наконец решилась я. — Хорошо, я присмотрю за детьми. Буду их… Как ты сказала?
— Гувернанткой, — подсказала Мэдисон.
— Да, буду ею.
— Обещаю, я никогда в жизни этого не забуду. Никогда!
— Но мне, наверное, пора домой, — сказала я. — Карл уехал? Кто-нибудь подбросит меня до остановки?
— Нет. — Мэдисон встала, качая головой. — Ты сегодня не поедешь домой. Останешься здесь. Переночуешь. Если подумать, ты можешь вообще не возвращаться домой, если не хочешь. Мы купим тебе все, что нужно. Новый гардероб, лучший компьютер. Что пожелаешь!
— Хорошо, — сказала я. На меня внезапно напала страшная усталость.
— Что бы тебе хотелось на ужин? Наша повариха приготовит что угодно.
— Не знаю. Может, пиццу или что-то типа того.
— У нас есть печь для пиццы! Сегодня ты попробуешь лучшую пиццу в своей жизни!
Мы уставились друг на друга. Было три часа дня. Чем заняться до ужина?
— А Тимоти еще спит? — спросила я, пытаясь избавиться от возникшей неловкости.
— Ах, да, конечно, схожу проверю. Не хочешь чего-нибудь выпить?
— А можно мне лучше где-нибудь прилечь?
Теперь, ступая по коридорам дома, я почти не обращала внимания на то, какой он огромный. Мы поднялись по винтовой лестнице, как в каком-нибудь высокобюджетном мюзикле. Мэдисон несла какую-то чушь о том, как во время Гражданской войны по этой лестнице поднимали лошадей, чтобы спрятать их от армии Союза. Возможно, это все мне привиделось — какой-то морок, накрывающий после принятия решения, способного изменить всю жизнь.
Мэдисон привела меня в комнату, где очень недоставало принцессы в изгнании, чтобы она трагически лежала на кровати. Каждый предмет мебели на вид весил по полтонны. Предположительно какой-нибудь столяр девятнадцатого века построил письменный стол прямо в комнате, и так он с тех пор тут и стоял. Канделябр тоже имелся. Мне случалось жить в квартирах площадью в треть этой комнаты. Я подумала, пора прекращать восторгаться богатством Мэдисон. Я буду здесь жить. Все, чем владеет она, теперь станет и моим. Нужно привыкать к тому, что мне можно прикасаться ко всем этим вещам, не получая разряд тока.
