все не могу вырваться в Москву.
Позвольте сердечно благодарить Вас, уважаемый учитель, за Ваше доброе отношение к журналу, — в нем есть лишнее, ему не хватает многого, но мы сознаем недостатки его и, конечно, употребим все усилия для того, чтоб в будущем устранить недостатки.
И Вы, конечно, почувствуете сами, как ценна для нас Ваша моральная поддержка в начале дела.
Желаю всего доброго, кланяюсь.
5. III. 16.
9 [22] марта 1916, Петроград.
9. III. 16.
Дорогой Валерий Яковлевич, весьма обрадован сообщением Вашим о том, что рассказ для сборника «Евреи» написан.
Вы, конечно, не опоздали, опоздали почти все другие сотрудники, и, благодаря этому, издание сборника отложено до осени. Но я просил бы Вас теперь же назвать сумму гонорара, которая немедля и будет выслана Вам. Что же касается до рукописи, — Вы пришлете ее, когда Вам будет удобно и угодно.
Радует меня и то, что Вас интересует вопрос, задетый мною в статье «Две души», — я считаю вопрос этот глубоко важным, и не считаю, а — вернее — чувствую. Я знаю, что статья написана неумело и что вообще публицистика — не моя работа. Я чувствую лучше, чем говорю и делаю, — несчастие многих.
Само собою разумеется, что для меня очень важно, чтоб Вы откликнулись на мой крик, хотя бы совершенно не согласно с ним.
Боюсь, что это окажется не очень умно, но — все-таки — сердечно хочется благодарить Вас за добрую Вашу помощь «Парусу».
Крепко жму руку.
23 марта [5 апреля] 1916, Петроград.
Многоуважаемый Клементий Аркадьевич!
С. И. Метальников, считая себя задетым Вашей статьей, прислал нам изложение своих взглядов по вопросу о природе рефлекса. Изложение написано вполне спокойным тоном и представляет почти дословное повторение его работы «Рефлекс как творческий акт».
Редакция просила у проф. Метальникова разрешения послать статью Вам как редактору научного отдела, — он не согласился на это. Тогда ему предложили поместить статью как «письмо в редакцию». Он возражает: «Я — сотрудник и, как таковой, имею право на помещение статьи». Как сотрудник, он должен бы подчиниться редактору своего отдела, но…
Посоветуйте, дорогой Клементий Аркадьевич, как поступить? Можно ли печатать статью, не посылая ее Вам, и можно ли быть уверенным, что Вы возразите на нее? Если печатать можно — соблаговолите ответить телеграммой: печатайте. Тогда мы сдадим статью типографии и напечатаем ее с примечанием, что Ваше возражение — последует.
Поскольку я разбираюсь в данном вопросе, — он кажется мне глубоко важным.
Не говоря о том, что «внутренний фактор» рефлекса — метафизичен, мне думается, что «неповторяемость явлений» нуждается в каких-то очень существенных оговорках и пояснениях. Законы науки строятся на повторяемости явлений.
Дорогой Клементий Аркадьевич, меня очень волнует все это, и я прошу Вас — будьте любезны, отвечайте скорее!
Ha-днях я немножко заболел, — было воспаление легкого, теперь прошло уже.
Мартовская книга «Летописи» сегодня выслана Вам. Почтительно кланяюсь.
23. III. 16.
30 марта [12 апреля] 1916, Петроград.
Дорогой и уважаемый
Клементий Аркадьевич!
Сердечно благодарю Вас за Ваше письмо, — оно завершает инцидент и успокаивает редакцию.
Дело в том, что еще вчера, 28-го марта, С. И. Метальников, позвонив в редакцию, спросил: идет ли его статья? Мой товарищ по редакции, А. Н. Тихонов, ответил ему, что, вследствие принципиального расхождения во взгляде на вопрос, «Летопись» не может поместить статью, и г. Метальников взял рукопись.
Меня несколько смутила торопливость Тихонова, — следовало подождать Вашего решения. Теперь мы его имеем, и, значит, все в порядке. Я очень рад, очень благодарю Вас. Прочитал я статейку Метальникова «О причинах старости» — это тоже не понравилось мне. Сейчас буду читать «Об иммунитете при туберкулезных заболеваниях».
Корректура профессору Вульфу будет своевременно послана, не беспокойтесь.
Меня просил передать Вам почтительный привет д-р Ив. Ив. Манухин, лечивший меня от туберкулеза. Это очень милый человек и очень интересный.
Сейчас он живет в Москве, гостиница «Боярский двор», на Старой площади. Ему хотелось бы посетить Вас, но он боится стеснить.
Будьте здоровы, дорогой учитель. Желаю всего доброго.
30. III. 16.
3 [16] апреля 1916, Петроград.
Дорогой Вячеслав Яковлевич!
«Тайга» очень понравилась мне, и я поздравляю Вас, — эго крупная вещь. Несомненно, она будет иметь успех, поставит Вас на ноги, внушит Вам убеждение в необходимости работать, веру в свои силы.
Не скрою, — над ней следует еще поработать. Местами Вы увлекаетесь словом, а многословие делает рассказ жидким. Местами Ваша лирика—излишня, тем более излишня, что Вы прекрасно чувствуете лирику фактов, кая всегда несравнимо красивее, а потому и ценнее лирики слов.
Несколько замечаний по поводу фабулы: не ясно, почему Бородулин, встретив Прова, все-таки поехал в Кедровку? Болен и не отдает себе отчета в том, что делает? Поясните.
Намерение парней изнасиловать Варьку — повисло в воздухе, т. е. опять-таки не ясно — избили ее и — только или же привели угрозу в исполнение?
Мало показано, как Устин, усердный богу, читает псалтирь, — что именно бормочет он? Не лишнее ли — пожар тайги? Не лучше ли кончить на том месте, где Устин возвращается в деревню?
Во всяком случае, надобно несколько смягчить те сцены, где Анна бежит в огонь. Пусть лучше она просто смотрит на пожар и тихонько смеется. Тихонько. И безумие ее как будто исчезает. А то — очень уж мрачно, кошмарно.
Но, за всем этим, я еще раз от всей души поздравляю Вас.
Я передал рукопись А. Н. Тихонову в редакцию, он должен прочитать ее. Я хотел бы видеть Вас, но до вторника едва ли успею, а во вторник еду в Финляндию. Значит— увидимся на пасхе или на Фоминой, вернусь я в понедельник или вторник пасхи.
Будьте здоровы, желаю всего доброго!
3. IV. 16.
4 [17] апреля 1916, Петроград.
Уважаемый Юрий Викторович!
Клементий Аркадьевич Тимирязев предложил мне непременно послать Вам корректуру статьи, любезно присланной Вами для «Летописи». Разумеется, я обещал сделать это, и мною
