ещё более хрупкой. Этой боли хватило, чтобы меня сломать.
В этот – второй раз, я уже не был привязан к своей жизни так сильно и решил умереть. Я подумал: «Почему я так много страдаю? Потому что я не способен жить заведомо?». Так я и отключил себя от приборов. Повертелся как мог, намеренно, что бы разошёлся шов и… я не умер.
Я попал в удивительное место. Вокруг меня было столько душ и нитей. Что бы вы понимали я не видел это, но чувствовал. Две нити: материального и духовного струились сквозь всё, пронизывая само естество сущего. И там, где они пересекались рождались сияющие многогранники – души, что находятся физически в наших мозгах.
Вероятно, каждому на одно тело положена одна душа, неважно насколько запутана, глубока и многогранна она ни была. Я чувствовал даже людей с раздвоением личности их души уникальны они четырёх, пяти и более мерные многогранники. Бесподобное ощущение. Было.
Одна душа – одно тело. Свою первую душу я убил сам. И когда умерло её тело – моя душа не рассыпалась, а пустилась по нити духовного, пока меня не затянуло в тело суицидника, потерявшего душу.
Люди, кончающие с собой, не зря грешники, что уже не успеют раскаяться, как я понял, они сначала умерщвляют свою душу, а после, их оболочка на силе последней воли завершает процесс – потому я очнулся, когда он порезал себе вены на одной руке. Так я, с трудом залечив руку, и продолжил жить в этом созданном капризом природы аду. Но как видите отрезал себе палец, что в прошлой жизни так мешал жить. Я много думал, почему же это мне так больно, почему я так чувствителен, и раз уж я в новом месте и не могу умереть, раз сама судьба хочет моей жизни… Почему бы мне не жить так, чтобы не было больно?
Я заметил ещё кое-что… я могу выходить из тела и влиять на души других… и даже убивать – он улыбнулся с угрожающим наслаждением.
– Так вот, что это было за проклятие – прошептала, теряя дар речи Джун.
– Верно, солнышко – продолжил Велиар – Мне нужно только раз найти душу, и она в моих руках, я могу видеть прошлое, пережитое людьми и даже заставить человека делать, что хочу было сложно научиться, но именно так я собрал людей и построил город, они слушаются беспрекословно. А каждого, кто заставляет меня испытать боль я убиваю, так как этого хочется мне.
– Ты чудовище, как ты смеешь? – крикнул Виктор.
– Разве же я бесчеловечен? Я позволяю им искупить сию тяжкую вину. Да и разве ты другой? – удивился Велиар. – Я не нравлюсь тебе? Да! Я не нравлюсь вам всем, не нравлюсь оттого, что такой же как вы! Витя, ну же, чем я отличаюсь от тебя? Эгоистичный и жестокий, самолюбивый и заносчивый!
– Не ровняй меня под одну гребёнку с собой! Оглянись, кем ты стал? Ты чудовище и тиран, ты – монстр.
– Ты так и не ответил мне?
– Что ты серьёзно хочешь услышать? Я забочусь о создании экспедиций, я честный налогоплательщик, я регулярно бываю на благотворительных встречах. И, наконец, я не убийца!
– Да и ты всё так же куришь по дороге, не давая другим людям дышать, ты так же оставляешь за собой мытые тарелки сушиться на столе, хотя жена просит класть сразу в кухонный шкаф. Ты всё так же покрываешь коллег матом за глаза и относишься к окружающим с пренебрежением, ты не пропускаешь пешеходов, а сам будучи на их месте переходишь, где вздумается, не глядя по сторонам. Ты коришь незнакомцев за любые оплошности, не допуская мысли о снисхождении, ни что это случайность, ни что это неудачный день, кличешь их дураками. Не нужно врать, я читаю это прямо из твоей головы. Ты ничем не лучше меня.
– Кирей! Ты вообще в своём уме? Ты, ублюдок, хоть понимаешь какие вещи сравниваешь? Ты – маньяк-потрошитель, что играет с людскими жизнями, ты убиваешь не только своих людей, но ещё и позарился убивать тех, кто не имеет к тебе отношения. Ты убил целых два города, убил жестокими способами до последнего заставляя страдать.
– Тебе не сообщали? Я истребил вчера уже седьмой.
– Какой же ты всё-таки урод!
– Ахах – рассмеялся царь – Разве же отличаюсь сильно от тебя? Разве ты не эгоистичен? Тогда ответь, в какой момент, я должен прекращать давать себе волю? Кто сказал, что я не имею права этого делать? Где? Где та свобода другого, ограничивающая мою свободу?! В какой миг я должен её найти? Не ты ли мне говорил всегда, что я слишком много забочусь об окружающих? Не ты ли говорил быть проще и садился с ногами на уличные скамейки оставляя их в песке после себя? Не ты ли не притормаживал, проезжая по лужам мимо пешеходов?
– Прекрати сопоставлять не сопоставимые вещи!
– Ну-ну! Скажи же тогда! – царь вскинул торжественно руками, ожидая услышать истину, увидеть свет солнца в объявшей его тьме.
– Твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. А если проще, то ты должен поступиться собой тогда, когда боль другого в ситуации превышает твою.
Велиар смеялся так звонко и громко, что в ушах присутствующих начало звенеть.
– Пойти к психологу идиота кусок!!! А лучше и взаправду умереть! – крикнул Виктор и испугался лица Велиара, что смотрело на него сейчас.
– Я и без тебя знаю, что это неправильная жизнь – но никто не убил меня… никто не убил меня! И я… теперь живу. Теперь. Живу. Чем ты меня слушал? Я пытался изменить себя, но это сделало меня только хуже, я НЕ ХОЧУ становиться тем, кто поступается другими людьми хоть в чём-то, однако это НЕОСУЩЕСТВИМО. Так что я решил – если мне всё-равно больно, почему бы не делать больно и вам? Ведь я всё-равно буду страдать, а так я хотя бы точно знаю, что виноват. Точно вижу, как и отчего именно вам больно. Я принял дьявола в своё тело. Я стал вестником апокалипсиса, всему вашему дрянному человечеству!
Если ходите поговорить ещё приходите ночью на крышу башни и я осужу вас за то, что заставили меня сейчас рассказать вам всё. Мне
