Женский литературный труд во все времена ценился в Англии высоко. Куртуазный рыцарский век, выдвинувший идеал служения Прекрасной Даме, с почтительным восторгом воспринял одухотворенные легенды Мари де Франс, поэтессы, жившей при дворе английского короля Генриха II. Примеры литературного творчества женщин в последующие столетия довольно редки, несмотря на то что женщины все активнее стремятся вырваться из четырех стен своего маленького царства: предметом их интереса становятся литература, искусство, философия, медицина. И хотя Англия времен Ренессанса не дала миру писательниц, способных потягаться славой с англо-нормандкой Мари, но созданный экономическими и духовными условиями «эмансипированный» женский тип с блеском представлен прежде всего героинями Шекспира — владеющими несколькими языками, начитанными в литературе, энергичными, насмешливыми и вольными, самостоятельными в суждениях. Впрочем, право на самостоятельность суждений — и в реальной жизни, и в творчестве — приходилось отстаивать не одному поколению англичанок.
Начиная с рубежа XVIII–XIX веков, когда английское буржуазное общество вступает в эпоху зрелости, усугубив и без того приниженное, подчиненное положение в нем женщины, писательницы страны все активнее утверждают свою роль в создании духовной культуры нации. Творческий вклад Дж. Остин, сестер Бронте, Дж, Элиот, Э. Гаскелл в английскую и мировую литературу трудно переоценить. Наряду с другими классиками «золотого века» английского романа они стали основательницами мощной реалистической традиции. В то же время многим романисткам, особенно жившим в викторианскую эпоху, приходилось изгонять, преодолевать в себе милое, нежное, податливое женское существо, предпочитавшее не вникать в проблемы, подвластные мужскому уму, а терпеливо исполнять свою роль возлюбленной и матери, — словом, «ангела в доме», о котором в иную эпоху писала их знаменитая соотечественница В. Вульф, почерпнув этот все еще актуальный в начале XX века образ-метафору у поэта-викторианца К. Пэтмора, без тени иронии воспевшего в нем идеал своей эпохи.
Об этом «ангеле в доме» вспоминала и Фэй Уэлдон, выступая на встрече советских и английских писателей в Москве осенью 1984 года. Уэлдон заметила, что английские писательницы и сегодня, принимаясь за книгу, вынуждены отстранять от себя это призрачное существо, преодолевать устоявшееся мнение о том, что удел литератора-женщины — романтический взгляд на действительность. В ходе московской дискуссии о роли литературы в современном мире Уэлдон не раз подчеркивала, что писателю не стоит и браться за перо, если он не мечтает об изменении жизни, о совершенствовании человека.
С этой точки зрения позиция, занятая Ф. Уэлдон уже в 60-е годы, годы ее вступления в литературу, была достаточно четкой. Присутствующие в ее романах и пьесах критика общества, неудовлетворенность ролью в нем женщины, с симпатией изображенное стремление современниц к самовыражению и самоутверждению были восприняты в те времена как вызов, чуть ли не как подрыв общественных устоев.
«Ангел» постепенно сдавал свои позиции — женщины-литераторы смело поднимали в своих книгах серьезные общественно значимые проблемы, объективно воссоздавали нравственный климат современной Англии. И все же у целого ряда писательниц выявилась своеобразная доминанта, круг характерных для их, творчества тем и вопросов, позволяющий объединить их деятельность в искусстве под общим, быть может несколько условным, термином — «женская проза».
Появление этой прозы тесно связано с новой волной женского движения, которое прошло в своем развитии несколько этапов. Оно зародилось в эпоху буржуазных революций, провозгласивших лозунг свободы и равенства людей, но на деле ни в одной из европейских стран не предоставивших женщинам равных прав с мужчинами, и первоначально ставило своей целью достижение экономического равноправия, а впоследствии перекинулось в область политической борьбы, коснулось семейных отношений. В Англии феминизм особенно широко распространился во второй половине XIX века в форме суфражизма — движения за предоставление женщинам избирательных прав.
Современное женское движение, как и порожденная им «женская проза», — явления иного порядка. Они возникли в идейной близости к весьма противоречивому по целям и социально неоднородному молодежному движению 60-х годов, которое бунтовало и против поколения отцов, и против позднекапиталистического общества, и против западной цивилизации и культуры вообще. Идеологами его выступили так называемые «новые левые». Они предложили крайне спорные методы социального и этического обновления общества, в том числе «сексуальную революцию», под влияние которой на Западе попали достаточно широкие слои молодежи.
Включившись в это леворадикальное общедемократическое движение, феминизм, а одновременно и «женская проза» внесли в него свой вклад — гуманистическую критику буржуазной системы, стремление выявить кризис буржуазной семьи, невозможность для женщин адекватно реализовать в буржуазном обществе свои способности. С другой стороны, женское движение той поры имело и свои леворадикальные издержки: целый ряд писательниц принялись пропагандировать нигилистические нравственные концепции, идеи «половой свободы» и «сексуального раскрепощения». Если молодые бунтари 60-х годов, подвергая критике ценности старшего поколения, подменяли социальные конфликты возрастными, то феминистки, в лице наиболее экстремистски настроенных представительниц, видели путь к свободе в создании особого мира, без мужчин.
Позднее, в конце 70-х годов, когда отчетливо проявились болезненно-уродливые последствия нигилизма, создательницы «женской прозы» обнаружили в жизни своих современниц нарастающую девальвацию нравственных представлений, исчезновение подлинного чувства любви, невозможность для многих женщин счастья материнства, гнетущий стандарт потребительского бытия…
Для лучших образцов сегодняшней «женской прозы», к числу которых относятся и собранные в этой книге произведения Ф. Уэлдон, характерны проницательные суждения об обществе, глубокие и искренние раздумья об «уделе человеческом».
Вполне объяснима гордость, с какой Ф. Уэлдон говорила советским коллегам о литературных успехах соотечественниц: «В настоящее время женщины едва ли не доминируют на литературной арене Великобритании… Они создают умную и достаточно интересную литературу». В словах писательницы, быть может, и присутствует некоторое преувеличение, но нельзя не согласиться с тем, что в британской прозе возникло новое явление — интересная и значительная «женская проза». Разумеется, не всю литературу, создаваемую женщинами, следует относить к «женской», или, по определению английской критики, «феминистской прозе», а только ту, что исследует комплекс определенных идейно-этических проблем.
Первые романы Фэй Уэлдон конца 60-х годов при всей «камерности» их тематики трудно назвать камерными: сама атмосфера бурного десятилетия, отмеченного в истории западного мира значительным общественным подъемом, разнообразными формами протеста против системы ценностей буржуазного общества, привносила в ее раннюю прозу элементы социальной критики, меткие суждения о кризисе общества. По словам самой писательницы, ее творчество тех лет можно назвать «социальным». Его характеризуют такие книги, как «Шутка толстухи» (1967), «Между нами девушками» (1971), «Подруги» (1974).
Роман «Шутка толстухи» (1967) — первое произведение крупной формы в творчестве Уэлдон — был замечен критикой, но значительным событием в литературной жизни того времени не стал. Большую популярность «Шутка толстухи» получила в 1981 году, когда была переиздана вместе с подборкой новых рассказов под общим названием «Наблюдая себя, наблюдаю тебя». Новое издание отчетливо высветило тенденции, позволяющие сблизить эти не совпадающие во времени произведения писательницы. Их объединяет, во-первых, традиционный для всего творчества Уэлдон взгляд на положение женщины в буржуазной Англии, в буржуазной семье. Но главное, их роднит стремление исследовать общие закономерности духовного развития западного общества, в частности проблемы отчуждения в нем человека, гибели личности в тисках потребительства.
Уже в этом первом романе Уэлдон сумела найти и разработать художественную форму, прекрасно передающую социально-психологический настрой ее прозы. Чувствуется, что здесь ей пригодился опыт работы на телевидении в качестве драматурга и сценариста. Структура повествования у Уэлдон очень гибкая — авторский рассказ, прямая речь, монологи и диалоги. Частая смена планов, монтаж параллельных сюжетных линий рождают ощущение кинематографичности ее прозы. Словно становясь на время телережиссером, Ф. Уэлдон устанавливает камеру, обводит телеглазом приметы внешнего пространства, затем включает микрофон, и читатель становится свидетелем диалогов, происходящих в студии и порой откровенно расписанных «по ролям». Зачастую Уэлдон прямо обращается к читателю, приглашая его прислушаться к той или иной беседе.
