Ханс (про себя). А, черт!.. Она все замечает; не то что хозяин. (Громко.) Видите ли, сударыня, я временами останавливался на улицах и подслушивал разговоры.
Марта. О чем же сегодня говорили?
Ханс. Право, не разобрал. О каком-то указе короля.
Ратон (за прилавком, важно). Вы, понятно, ничего не знаете. Это указ короля, опубликованный сегодня утром. Вся королевская власть передается в руки Струэнсе.
Ханс. Мне это безразлично. Я все равно ничего не понял. Я знаю только, что все шумели, спорили, размахивали руками… Ну и заваруха будет!..
Ратон (значительно). Конечно, это очень серьезно.
Ханс (радостно). Вы так думаете?
Марта (Хансу). А какое тебе до этого дело?
Ханс. Мне нравится, когда происходят беспорядки, потому что тогда закрывают лавки, не работают, а для приказчика одним воскресеньем на неделе больше. И потом, как весело бегать по улицам и кричать вместе со всеми…
Марта. Кричать? А что кричать?
Ханс. Да я не знаю. Кричать, и все…
Марта. Хватит. Ступай наверх, там и оставайся. Сегодня ты больше не выйдешь.
Ханс (уходя). Вот тоска!.. Невыгодно служить в этом доме!
Марта (обернувшись, видит, что Ратон взял в это время шляпу и пытается незаметно выскользнуть из лавки). Эй! Ты ведь был так занят; куда же ты собрался?
Ратон. Пойду посмотрю, что делается на улицах.
Марта. И ты тоже?
Ратон. А ты испугалась? До чего вы, женщины, ужасные создания. Я хочу только узнать, что происходит в городе: потолкаться среди недовольных и заодно вставить пару словечек в пользу вдовствующей королевы.
Марта. Зачем тебе она и ее покровительство? Когда в кассе есть деньги, – а у нас они есть, – можно обойтись и без светского общества; нам не нужны вельможи – мы свободны и независимы, мы короли в своей лавке. Оставайся дома, твое место здесь!
Ратон. Ты хочешь сказать, что я только и годен мерить аршином. Этим ты унижаешь торговлю!
Марта. Это я-то унижаю торговлю? Я, дочь и жена фабриканта! Я, считающая, что купцы – самое нужное сословие в стране, источник ее богатства и процветания! Я не знаю никого почетнее купца, занимающегося торговлей… Но если он сам стыдится своего сословия и меняет свой прилавок на дворцовые приемные, он уже не купец… Когда ты говоришь глупости как придворный, я не могу больше уважать тебя как торговца шелком.
Ратон. Замечательно, госпожа Ратон Буркенстафф! С того времени, как наша королева командует мужем, любая женщина в Дании думает, что она тоже может командовать своим мужем… И ты, порицая двор, делаешь то же самое.
Марта. О проклятье! Ты все время думаешь о дворе, который совсем не думает о тебе. Лучше оглянись вокруг себя. Неужели тебе надоело быть счастливым? Разве твоя торговля не процветает? Разве тобой не дорожат друзья? Разве жена, которая хоть и бранится, не любит тебя? Все нам завидуют, у нас такой сын!.. Разве он не наша гордость, наша слава, наше будущее?
Ратон. Уже села на своего конька.
Марта. Да! Да, в этом мое честолюбие, мои государственные дела! Я не интересуюсь тем, что делается кругом. Мне безразлично, есть ли у королевы фаворит, правит ли королевством один или другой честолюбец! Мне важно знать только одно – у меня все хорошо, в моем доме порядок, мой муж здоров, мой сын счастлив. Я занята только тобой, твоим благополучием. У каждого свое ремесло, свой долг.
Ратон (нетерпеливо). Кто тебе противоречит?
Марта. Ты каждую минуту заставляешь меня беспокоиться за тебя, вечно болтаешь на пороге лавки, громко порицаешь все, что делается и что не делается. Ты тщеславен, ты забываешь своих лучших друзей… например, Михельсона. Сколько раз он приглашал тебя в воскресенье поехать с ним на дачу?
Ратон. Что ты хочешь? Торговец сукном – ничтожное лицо в государстве… Да, наконец, что он вообще такое?
Марта. Он наш друг. Но тебе нужно величие и блеск. Из честолюбия ты не разрешил сыну остаться дома и вынудил его поступить на службу к вельможе. И у него теперь одни огорчения, которые он скрывает от нас.
Ратон. Возможно ли это!.. Наш ребенок… Наш единственный сын… Он несчастен!
Марта. А ты и не заметил? Даже не подозревал?
Ратон. Это дела домашние, я в них не вмешиваюсь. Я надеюсь на тебя. Ведь я так занят! А что же Эрику надо? Денег? Спроси, сколько… или даже лучше – вот ключ от моей кассы… дай ему…
Марта. Молчи. Вот он!..
Те же, Эрик.
Эрик (быстро входит). А, это вы, отец!.. Я боялся, что не застану вас. В городе волнения…
Ратон. Говорят. Но я еще не знаю, в чем дело, – твоя мать не позволяет мне выйти на улицу. Расскажи, мой мальчик.
Эрик. Ничего, отец, пустяки, но теперь, даже если для этого нет особых причин, следует вести себя с осторожностью. Вы самый богатый коммерсант квартала, вы влиятельное лицо в городе. Вы не боитесь громко высказывать свое мнение о королеве Матильде и ее фаворите. Еще сегодня утром во дворце…
Марта. Неужели?
Эрик. Кончится тем, что об этом станет известно правительству.
Ратон. А мне какое дело? Я ничего не боюсь, я не безвестный обыватель; такого человека, как Ратон Буркенстафф из «Золотого солнца», не посмеют арестовать. И хотели бы, да не осмелятся.
Эрик (вполголоса). Вы ошибаетесь, отец. Думаю, что они осмелятся.
Ратон (испуганно). Что? Что ты говоришь? Это немыслимо!
Марта. Я была в этом уверена! Я ему только что говорила. Боже мой, боже! Что с нами будет?
Эрик. Не тревожьтесь! Успокойтесь, мама!
Ратон (дрожа от страха). Ты пришел, чтобы пугать нас!.. И сам пугаешься без всяких к тому оснований… А сейчас, больше чем когда бы то ни было, нужно хладнокровие. Послушай, мой мальчик, кто тебе это сказал? Откуда ты знаешь?
Эрик. Из верного источника, от одного лица, которое слишком много знает. Я не могу назвать его имени, но вы можете мне поверить.
Ратон. Я тебе верю, мой мальчик. Но, согласно тем точным сведениям, которые ты имеешь, что мне надо делать? Посоветуй.
Эрик. Приказ еще не подписан, но это может случиться каждую минуту. Всего проще и осторожнее было бы незаметно покинуть дом и несколько дней скрываться.
Марта. Где?
Эрик. За городом, у кого-нибудь из друзей.
Ратон (живо). У Михельсона, торговца сукном!.. Там меня не будут искать. Он человек честный, безвредный… ничем, кроме торговли, не занимается.
Марта. Видишь, как хорошо, если купец занимается только своим делом.
Эрик (умоляюще). Ну, матушка…
Марта. Ты прав! Будем думать только о том, как бы спрятать отца.
Эрик. Непосредственной опасности нет, но все же я провожу вас, отец.
Ратон. Нет, лучше оставайся дома. Ведь когда за мной придут и не обнаружат меня, начнется шум, а ты сумеешь унять этих людей, присмотришь за лавками… А потом успокоишь мать; видишь – она вся дрожит.
Марта. Да, сын мой, останься.
Эрик. Как прикажете. (Увидев Ханса, спускающегося по лестнице.) Правда, ведь Ханс может проводить отца к Михельсону.
Входит Ханс.
Ханс, тебе придется выйти из дома.
Ханс. Неужели? Какое счастье! Госпожа разрешает?
Марта. Конечно. Ты пойдешь с хозяином.
Ханс. Слушаю, госпожа.
Эрик. Только не покидай его.
Ханс. Да, господин Эрик.
Ратон. И главное – будь скромным. Не болтай. Не будь любопытным!
Ханс. Да, хозяин. Что-нибудь произошло?
Ратон (Хансу, вполголоса). Двор и министры разгневались, хотят заключить меня под стражу, запереть в темницу, быть может, даже хуже…
Ханс. Ну, вот еще! Пускай попробуют! Представляю себе, какой шум поднимется в нашем квартале. Да, да, вы увидите, хозяин, что здесь будет происходить! Госпожа услышит, как я кричу.
Ратон. Замолчи, Ханс. Спокойнее!
Марта. Ты крикун!
Эрик. Да и все это ни к чему: ничего не случится.
Ханс (грустно, про себя). Ничего не случится. Тем хуже! А я-то надеялся, что будет шум, битье стекол.
Ратон (целуя жену и сына). Прощай! Прощай! (Уходит с Хансом через внутреннюю дверь.)
Марта и Эрик доводят его до двери лавки и некоторое время, пока Ратон идет по улице, провожают его взглядом.
