Бенедикт Спиноза - Этика

Идея всего, что случается в предмете какой-либо идеи, существует в Боге (по пол. 3 этой части) не поскольку он бесконечен, но поскольку он рассматривается как подвергшийся действию другой идеи отдельной вещи (по пред. пол.) но (по пол. 7 этой части) порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей. Итак, познание того, что случается в каком-нибудь отдельном предмете, будет в Боге, поскольку лишь он имеет идею этого предмета, – что и требовалось доказать.

Бытие субстанции не принадлежит к сущности человека; другими словами, субстанция не составляет формы человека.

Ибо бытие субстанции заключает в себе необходимое существование (по пол. 7 ч. 1). Если бы таким образом к сущности человека принадлежало бытие субстанции, то, коль скоро субстанция дана, человек необходимо должен бы был существовать (по опр. 2 этой части) и, следовательно, он необходимо существовал бы, что (по акс. 1 этой части) абсурдно. Итак, бытие субстанции, и пр., – что и требовалось доказать.

Это положение доказывается также полож. 5 ч. 4, а именно, что нет субстанций одинаковой природы. Но так как могут существовать многие люди, что составляет форму человека, то это, значит, не есть бытие субстанции. Кроме того, это положение следует из остальных свойств субстанции, т. е. что субстанция по своей природе бесконечна, неизменна, неделима и проч., как это легко может понять каждый.

Из этого следует, что сущность человека составляется известными видоизменениями атрибутов Бога. Ибо бытие субстанции (по пред. пол.) не принадлежит к сущности человека. Итак, она есть (по пол. 15 ч. 1) нечто такое, что существует в Боге и что без Бога не может ни существовать, ни быть представлено, или (по короли, пол. 25 ч. 1) видоизменение или состояние, которое выражает природу Бога известным и определенным образом.

Все должны согласиться с тем, что без Бога не может быть ничего и ничего не может быть представлено. Ибо все признают, что Бог есть единственная причина всех вещей – как их сущности, так и их существования, т. е. Бог есть Причина вещей не только по их происхождению (secundum fieri), как говорят, но и по их бытию (secundum esse). А между тем многие утверждают, что к сущности какой-нибудь вещи относится то, без чего вещь не может ни существовать, ни быть представлена; и поэтому они думают, что или природа Бога относится к сущности созданных вещей, или что созданные вещи могут существовать или быть представлены без Бога, или, что вернее, они недостаточно верны самим себе. Причина этого, как я думаю, заключается в том, что они не придерживаются порядка в философствовании. Ибо божественную природу, которую они должны были созерцать прежде всего, так как она в порядке познания предшествует как познанию, так и природе, они рассматривали последней, а вещи, которые называются предметами чувственных восприятий, считали предшествующими всему. Отсюда и пошло, что в то время как они рассматривали естественные вещи, они меньше всего думали о божественной природе, а потом, когда они обращались к рассматриванию божественной природы, то они всего меньше могли думать о своих первых измышлениях, на которых они основывали познание естественных вещей, так как эти измышления ничем не моши помочь им при познании божественной природы; и потому неудивительно, что они там и сям сами себе противоречили. Но я оставляю это в стороне. Ибо мое намерение здесь состояло только в том, чтобы указать основание, почему я не говорю, что к сущности какой-нибудь вещи принадлежит то, без чего вещь не может ни существовать, ни быть представлена именно потому, что отдельные вещи не могут ни существовать, ни быть представлены без Бога, и однако же Бог не принадлежит к сущности их. Но я сказал, что к сущности какой-нибудь вещи принадлежит то, что, коль скоро оно дано, вещь полагается, а коль скоро оно отнято, вещь уничтожается; другими словами, то, без чего вещь и, наоборот, что без вещи не может ни существовать, ни быть представлено.

Первое, что составляет действительное бытие человеческой души, есть не что иное, как идея какой-либо отдельной вещи, существующей в действии.

Сущность человека (по королл. пред. пол.) состоит из известных состояний (modi) атрибутов Бога, а именно (по акс. 2 этой части) из состояний мышления, идея которых по природе предшествует всем им (по акс. 3 этой части), и коль скоро она дана, то и остальные состояния (modi) (т. е. те, которым по природе предшествует идея), также должны существовать в том же индивидууме (по акс. 4 этой части). Поэтому-то идея и есть первое, что составляет бытие человеческой души. Но это не есть идея вещи несуществующей; ибо в таком случае сама идея не могла бы быть названа существующей (по короли, пол. 8). Итак, это будет идея вещи, существующей в действии. Но не вещи бесконечной, ибо вещь бесконечная (по пол. 21 и 23 ч. 1) необходимо должна существовать всегда. Но это (по акс. 1 этой части) абсурдно. Итак, первое, что составляет действительное бытие человеческой души, есть идея отдельной вещи, существующей в действии, – что и требовалось доказать.

Из этого следует, что человеческая душа есть часть бесконечного разума Бога. И поэтому когда мы говорим, что человеческая душа представляет то или другое, то мы выражаем этим не что иное, как то, что Бог, не поскольку он бесконечен, а поскольку он выражается посредством природы человеческой души, или поскольку он составляет сущность человеческой души, имеет ту или другую идею; а когда мы говорим, что Бог имеет ту или другую идею не только поскольку он составляет природу человеческой души, но и поскольку он вместе с человеческой душой имеет также идею другой вещи, то выражаем этим, что душа человеческая воспринимает вещь только отчасти, или неполно (inadaequate).

Здесь, без сомнения, читатели остановятся и припомнят многое, что их заставит остановиться; поэтому прошу их, чтобы они продолжали и шли со мной медленным шагом и не произносили суждения обо всем этом до тех пор, пока не прочитают всего.

Все, что случается в предмете идеи, составляющей человеческую душу, должно быть воспринимаемо человеческой душой, другими словами, о том необходимо будет в душе идея; т. е. если предмет идеи, составляющей человеческую душу, будет тело, то ничего не может случиться в этом теле, что не было бы воспринимаемо душой.

Ибо обо всем, что случается в предмете каждой идеи, необходимо есть познание в Боге (по королл. пол. 9 этой части), поскольку он рассматривается как подвергшийся действию идеи того же предмета, т. е. (по пол. II этой части) поскольку он составляет душу какой-нибудь вещи. Следовательно, все, что ни случается в предмете идеи, составляющей человеческую душу, о том необходимо существует познание в Боге, поскольку он составляет природу человеческой души, т. е. (по королл. пол. II этой части) познание того необходимо будет в душе, или душа воспринимает его, – что и требовалось доказать.

Это положение следует также и яснее понимается из схолии пол. 7 этой части, что и смотри.

Объект идеи, составляющей человеческую душу, есть тело или известный существующий актуально модус протяжения, и ничто другое.

Ибо если бы тело не было объектом человеческой души, то идеи производимых на тело впечатлений не существовали бы в Боге (по королл. пол. 9 этой части), поскольку он составляет нашу душу, а поскольку он составляет душу другой вещи; т. е. (по королл. пол. 11 этой части) идеи производимых на тело впечатлений не существовали бы в нашей душе. Но мы (по акс. 4 этой части) имеем идеи производимых на тело впечатлений. Следовательно, предмет идеи, составляющей человеческую душу, есть тело, и притом (по пол. II этой части) существующее актуально. Потом, если бы кроме тела был еще другой объект души, то, так как (по пол. 36 ч. 1) не существует ничего, из чего не вытекало бы какого-нибудь действия, то в нашей душе (по пол. II этой части) необходимо была бы идея какого-нибудь его действия. Но (по акс. 5) никакой идеи этого объекта нет в нашей душе. Итак, объект нашей души есть существующее тело и ничто другое, – что и требовалось доказать.