23 марта 1910
УТРО В МОСКВЕ
Упоительно встать в ранний час, Легкий след на песке увидать. Упоительно вспомнить тебя, Что со мною ты, прелесть моя.
Я люблю тебя, панна моя, Беззаботная юность моя, И прозрачная нежность Кремля В это утро - как прелесть твоя.
Июль 1909
* * *
Как прощались, страстно кля'лись В верности любви... Вместе таин приобщались, Пели соловьи...
Взял гитару на прощанье И у струн исторг Все признанья, обещанья, Всей души восторг...
Да тоска заполонила, Порвала'сь струна... Не звала б да не манила Дальня сторона!
Вспоминай же, ради бога, Вспоминай меня, Как седой туман из лога Встанет до плетня...
5 сентября 1909
* * *
Всё на земле умрет - и мать, и младость, Жена изменит, и покинет друг. Но ты учись вкушать иную сладость, Глядясь в холодный и полярный круг.
Бери свой челн, плыви на дальний полюс В стенах из льда - и тихо забывай, Как там любили, гибли и боролись... И забывай страстей бывалый край.
И к вздрагиваньям медленного хлада Усталую ты душу приучи, Чтоб было здесь ей ничего не надо, Когда оттуда ринутся лучи.
7 сентября 1909
НА СМЕРТЬ КОММИССАРЖЕВСКОЙ
Пришла порою полуночной На крайний полюс, в мертвый край. Не верили. Не ждали. Точно Не таял снег, не веял май.
Не верили. А голос юный Нам пел и плакал о весне, Как будто ветер тронул струны Там, в незнакомой вышине,
Как будто отступили зимы, И буря твердь разорвала, И струнно плачут серафимы, Над миром расплескав крыла...
Но было тихо в нашем склепе, И полюс - в хладном серебре. Ушла. От всех великолепий Вот только: крылья на заре.
Что' в ней рыдало? Что' боролось? Чего она ждала от нас? Не знаем. Умер вешний голос, Погасли звезды синих глаз.
Да, слепы люди, низки тучи... И где нам ведать торжества? Залег здесь камень бел-горючий, Растет у ног плакун-трава... Так спи, измученная славой, Любовью, жизнью, клеветой... Теперь ты с нею - c величавой, С несбыточной твоей мечтой.
А мы - что' мы на этой тризне? Что' можем знать, чему помочь? Пускай хоть смерть понятней жизни, Хоть погребальный факел - в ночь...
Пускай хоть в небе - Вера с нами Смотри сквозь тучи: там она Развернутое ветром знамя, Обетова'нная весна.
Февраль 1910
ГОЛОСА СКРИПОК
Евг. Иванову
Из длинных трав встает луна Щитом краснеющим героя, И буйной музыки волна Плеснула в море заревое.
Зачем же в ясный час торжеств Ты злишься, мой смычок визгливый, Врываясь в мировой оркестр Отдельной песней торопливой?
Учись вниманью длинных трав, Разлейся в море зорь бесцельных, Протяжный голос свой послав В отчизну скрипок запредельных.
Февраль 1910
НА ПАСХЕ
В сапогах бутылками, Квасом припомажен, С новою гармоникой Стоит под крыльцом.
На крыльце вертлявая, Фартучек с кружевцом, Каблучки постукивают, Румяная лицом.
Ангел мой, барышня, Что же ты смеешься, Ангел мой, барышня, Дай поцеловать!
Вот еще, стану я, Мужик неумытый, Стану я, беленькая, Тебя целовать!
18 апреля 1910 - май 1914
* * *
Когда-то гордый и надменный, Теперь с цыганкой я в раю, И вот - прошу ее смиренно: "Спляши, цыганка, жизнь мою".
И долго длится пляс ужасный, И жизнь проходит предо мной Безумной, сонной и прекрасной И отвратительной мечтой...
То кружится, закинув руки, То поползет змеей, - и вдруг Вся замерла в истоме скуки, И бубен падает из рук...
О, как я был богат когда-то, Да всё - не стоит пятака: Вражда, любовь, молва и злато, А пуще - смертная тоска.
11 июля 1910
* * *
Где отдается в длинных залах Безумных троек тихий лёт, Где вина теплятся в бокалах, Там возникает хоровод.
Шурша, звеня, виясь, белея, Идут по медленным кругам; И скрипки, тая и слабея, Сдаются бешеным смычкам.
Одна выходит прочь из круга, Простерши руку в полумглу; Избрав назначенного друга, Цветок роняет на полу.
Не поднимай цветка: в нем сладость Забвенья всех прошедших дней, И вся неистовая радость Грядущей гибели твоей!..
Там всё - игра огня и рока, И только в горький час обид Из невозвратного далёка Печальный ангел просквозит...
19 июля 1910
* * *
Сегодня ты на тройке звонкой Летишь, богач, гусар, поэт, И каждый, проходя сторонкой, Завистливо посмотрит вслед...
Но жизнь - проезжая дорога, Неладно, жутко на душе: Здесь всякой праздной голи много Остаться хочет в барыше...
Ямщик - будь он в поддевке темной С пером павлиньим напоказ, Будь он мечтой поэта скромной, Не упускай его из глаз...
Задремлешь - и тебя в дремоте Он острым полоснет клинком, Иль на безлюдном повороте К версте прикрутит кушаком,
И в час, когда изменит воля, Тебе мигнет издалека В кусте темнеющего поля Лишь бедный светик светляка...
6 августа 1910
* * *
В неуверенном, зыбком полете Ты над бездной взвился и повис. Что-то древнее есть в повороте Мертвых крыльев, подогнутых вниз.
Как ты можешь летать и кружиться Без любви, без души, без лица? О, стальная, бесстрастная птица, Чем ты можешь прославить творца?
В серых сферах летай и скитайся, Пусть оркестр на трибуне гремит, Но под легкую музыку вальса Остановится сердце - и винт.
Ноябрь 1910
* * *
Без слова мысль, волненье без названья,
Какой ты шлешь мне знак, Вдруг взбороздив мгновенной молньей знанья
Глухой декабрьский мрак?
Всё призрак здесь - и праздность, и забота,
И горькие года... Что б ни было, - ты помни, вспомни что-то,
Душа... (когда? когда?)
Что б ни было, всю ложь, всю мудрость века,
Душа, забудь, оставь... Снам бытия ты предпочла отвека
Несбыточную явь...
Чтобы сквозь сны бытийственных метаний,
Сбивающих с пути, Со знаньем несказа'нных очертаний,
Как с факелом, пройти.
Декабрь 1911
* * *
Ветр налетит, завоет снег, И в памяти на миг возникнет Тот край, тот отдаленный брег... Но цвет увял, под снегом никнет...
И шелестят травой сухой Мои старинные болезни... И ночь. И в ночь - тропой глухой Иду к прикрытой снегом бездне...
Ночь, лес и снег. И я несу Постылый груз воспоминаний... Вдруг - малый домик на поляне, И девочка поет в лесу.
6 января 1912
* * *
Борису Садовскому
Шар раскаленный, золотой Пошлет в пространство луч огромный, И длинный конус тени темной В пространство бросит шар другой.
Таков наш безначальный мир. Сей конус - наша ночь земная. За ней - опять, опять эфир Планета плавит золотая...
И мне страшны, любовь моя, Твои сияющие очи: Ужасней дня, страшнее ночи Сияние небытия.
6 января 1912
* * *
Сквозь серый дым от краю и до краю
Багряный свет Зовет, зовет к неслыханному раю,
Но рая - нет.
О чем в сей мгле безумной, красно-серой,
Колокола О чем гласят с несбыточною верой?
Ведь мгла - всё мгла.
И чем он громче спорит с мглою будней,
Сей праздный звон, Тем кажется железней, непробудней
Мой мертвый сон.
30 апреля 1912
* * *
Есть минуты, когда не тревожит Роковая нас жизни гроза. Кто-то на' плечи руки положит, Кто-то ясно заглянет в глаза...
И мгновенно житейское канет, Словно в темную пропасть без дна... И над пропастью медленно встанет Семицветной дугой тишина...
И напев заглушенный и юный В затаенной затронет тиши Усыпленные жизнию струны Напряженной, как арфа, души.
Июль 1912
* * *
Болотистым пустынным лугом
Летим. Одни. Вон, точно карты, полукругом
Расходятся огни.
Гадай, дитя, по картам ночи,
Где твой маяк... Еще смелей нам хлынет в очи
Неотвратимый мрак.
Он морем ночи замкнут - дальный
Простор лугов! И запах горький и печальный
Туманов и духов,
И кольца сквозь перчатки тонкой,
И строгий вид, И эхо над пустыней звонкой
От цоканья копыт
Всё говорит о беспредельном,
Всё хочет нам помочь, Как этот мир, лететь бесцельно
В сияющую ночь!
Октябрь 1912
ИСПАНКЕ
Не лукавь же, себе признаваясь, Что на миг ты был полон одной, Той, что встала тогда, задыхаясь, Перед редкой и сытой толпой...
Что была, как печаль, величава И безумна, как только печаль... Заревая господняя слава Исполняла священную шаль...
И в бедро уперлася рукою, И каблук застучал по мосткам, Разноцветные ленты рекою Буйно хлынули к белым чулкам...
Но, средь танца волшебств и наитий, Высоко занесенной рукой Разрывала незримые нити Между редкой толпой и собой,
Чтоб неведомый северу танец, Крик Hand`a и язык кастаньет Понял только влюбленный испанец Или видевший бога поэт.
Октябрь 1912
* * *
В небе - день, всех ночей суеверней, Сам не знает, он - ночь или день. На лице у подруги вечерней Золотится неясная тень.
Но рыбак эти сонные струи Не будил еще взмахом весла... Огневые ее поцелуи Говорят мне, что ночь - не прошла...
Легкий ветер повеял нам в очи... Если можешь, костер потуши! Потуши в сумасшедшие ночи Распылавшийся уголь души!
Октябрь 1912
* * *
В сыром ночном тумане Всё лес, да лес, да лес... В глухом сыром бурьяне Огонь блеснул - исчез...
Опять блеснул в тумане, И показалось мне: Изба, окно, герани Алеют на окне...
В сыром ночном тумане На красный блеск огня, На алые герани Направил я коня...
