Габриэль. Он ушел.
Орели. Ну вот, ты довольна? Итак, раз уж тут, кроме нас, никого нет, ответь наконец! Ты согласна?
Констанс. Зачем тебе мои советы, раз ты меня так презираешь?
Орели. Сейчас скажу. И ты узнаешь также, почему именно тебе я даю лучший кусок сладкого пирога и свой лучший мед. Если рассердишься, что ж, тем хуже. Дело в том, что, когда ты приходишь ко мне, я вижу не тебя с твоим Дики. Не усмехайся: уверяю тебя, это правда. Ты входишь с другой Констанс, похожей на тебя, как близнец, с той лишь разницей, что она молода, красива и не пытается блистать, а тихо садится в уголок и нежно глядит на меня. В тот день, когда ее с тобой не будет, можешь не приходить. Этой скромной Констанс я и предлагаю пирожные, которые ты поглощаешь; мнение этого ангела я и прошу тебя сообщить мне своим грубым и хриплым голосом.
Констанс. Прощай. Я ухожу…
Орели. Сядь на место. Мне нужно, чтобы другая Констанс осталась здесь.
Констанс. Ни за что. Ты слишком несправедлива. Я увожу ее… Прощай!
Ирма (докладывает). Госпожа Жозефина…
Габриэль. Мы спасены!
Жозефина, Безумная из Конкорд, величественно входит в наряде – отчасти парадном, в духе президента Фальера, отчасти похожем на облачение католического священника. На голове у нее белая шляпа в виде чепца, с пышной оборкой.
Жозефина. Дорогие мои…
Орели. Жозефина, про выход Карно ты расскажешь нам в другой раз. Сейчас нет времени.
Жозефина. Правильно. Он и не выходил.
Орели. Поскольку его убил Казерио в Лионе в тысяча восемьсот девяносто четвертом году, ты рискуешь прождать довольно долго.
Жозефина. Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Каким образом это может помешать его выходу? Казерио гильотинировали, однако он каждый понедельник прогуливается перед кафе Мариньи.
Орели. Да уж, мы действительно доверяем твоему суждению, Жозефина, раз не обращаем внимания на твои чудачества и спрашиваем у тебя совета. Вот в двух словах суть дела. Ты в родстве с мэтром Лашо, поэтому тебе легче во всем разобраться и дать ответ. Представь себе, что в этой комнате собраны все преступники мира. У тебя есть способ уничтожить их на веки вечные. Имеешь ли ты на это право?
Жозефина. Разумеется. Почему бы нет?
Орели. Браво!
Габриэль. Но, Жозефина, их же так много!
Жозефина. Много? Это-то и прекрасно. Уж если уничтожаешь, надо уничтожать в массовом масштабе. Вспомните архангелов. Или военных. Прецедентов сколько угодно. Не будем углубляться в историю и вспоминать всемирный потоп, но я вот, например, уроженка Пуатье, а именно в этот город Карл Мартелл согнал всех арабов и раскроил им башку. Любое сражение строится на том же принципе: согнать всех врагов в одно место и перебить их. Если убивать их по отдельности, на дому или на работе, это будет настолько утомительно, что под конец рукой махнешь. Иногда люди недоумевают, для чего придумали всеобщую воинскую повинность. Именно для этого. Прежде я о таких вещах не думала, но мысль превосходная. Поздравляю тебя, Орели.
Габриэль. Тогда я согласна.
Жозефина. А ты не могла бы подождать до завтра, Орели? Я постаралась бы привести сюда зеленщика с Цирковой улицы: он мне нахамил.
Орели. Очень жаль, но все уже готово.
Жозефина. Тогда, прежде чем действовать, надо выполнить одно непременное условие. У них есть адвокат?
Орели. Адвокат?
Жозефина. Ну да. Лицо, которому надлежит защищать их, пытаться доказать их невиновность. На этот счет закон совершенно категоричен. Приговор не может быть вынесен до выступления адвоката.
Орели. Клянусь тебе, они виновны!
Жозефина. Орели, каждый обвиняемый имеет право на защиту. Даже животные. Помнишь пса из Монтаржи? Перед потопом Бог дал Ною возможность защищать обреченное человечество. Говорят, бедняга заикался. Результат тебе известен. Что касается Казерио, то его защищал мэтр Лебика́. Замечательно защищал. Результат, впрочем, был тот же. Так что ты ничем не рискуешь.
Орели. Я не могу настораживать их. Малейшее подозрение, и они улетучатся.
Жозефина. Назначь адвоката от суда. Пусть выскажется в их отсутствие. Если он тебя не убедит, вынесешь приговор заочно.
Орели. Я не знаю ни одного адвоката.
Жозефина. Мэтр Лебика́ уже умер: выступая в суде, он машинально проглотил капсулу с эвианской водой. Одно это уже доказывает, какой пламенный он был оратор. Но когда у меня были неприятности из-за топки камина, я обращалась к некоему Педузу, ходатаю по делам. В данном случае это самое подходящее. Он добился, что издержки взыскали с меня, хотя все свидетели и даже сам домовладелец были на моей стороне. Я могу его разыскать. Мой внучатый племянник Лашо имеет связи в судейском мире. Он хорошо знает Греви.
Орели. У нас в распоряжении всего десять минут, Жозефина. Всего десять.
Констанс. К тому же Греви умер.
Орели. Если ты начнешь поминать при Жозефине покойных президентов республики, спору не будет конца.
Габриэль. Они идут, Жозефина! Они сейчас придут.
Жозефина. Тогда возьми в защитники первого попавшегося прохожего. Защита вроде крещения: она необходима, но осуществлять ее может любой человек. Даже заика, как я уже говорила. Адвокат убийцы Ландрю был карликом. Когда он начал свою речь, председатель суда Равель сказал ему: «Мэтр Берте, выступать в суде надо стоя». Ландрю очень смеялся. Вели Ирме привести сюда кого-нибудь.
Входит Ирма.
Орели. На улице есть кто-нибудь, Ирма?
Ирма. Только полицейский и наши друзья, графиня. Они почуяли, что запахло скандалом, и явились вам помочь.
Жозефина. Полицейского нельзя. Он давал присягу и осуществлять защиту в суде не может.
Габриэль. Полагаю, что глухонемой тоже; при таких защитниках дело может быть передано на вторичное разбирательство.
Орели. Здесь ли мусорщик, который говорил сегодня утром?
Ирма. Здесь. И все еще говорит. Только его и слышно.
Орели. Приведи его сюда.
Ирма уходит.
Констанс. Не опасно ли возлагать защиту всех этих богачей на мусорщика?
Жозефина. Отличный выбор! Лучше всего защищает убийцу такой адвокат, который сам и мухи-то не убьет. Лучше всего защищает вора кристально честный человек. Развратника Солейлана защищал мэтр Перрюш, а он был девственник. И он спас подзащитного. Только такие и добиваются оправдания!
Орели. Но нам не нужно, чтобы их оправдали!
Жозефина. Поздно. Процесс уже начался. Ты сама этого хотела.
Входит Мусорщик в сопровождении Ирмы. За ним появляются прочие статисты – Жонглер, Продавец шнурков и другие.
Мусорщик. Привет, графиня! Сударыни, общий привет!
Орели. Господин мусорщик, Ирма ввела вас в курс дела?
Мусорщик. Да, графиня. Я должен защищать эксплуататоров, банкиров.
Жозефина. Вы их достаточно хорошо знаете, чтобы защищать?
Мусорщик. Еще бы мне их не знать! В течение трех лет я каждый день проходил мимо дома Бэзила Захарова. В мусорном ящике сплошь цветы. Хозяина я никогда не видел, но на всех окнах – жардиньерки с красными цветами. Еще бы мне их не знать! Я не знаю их названий, но они у меня перед глазами.
Констанс. Это герань.
Мусорщик. Вполне возможно.
Констанс. Чрезмерно богатые люди обожают цветы. Это, между прочим, смягчающее обстоятельство.
Мусорщик. Вы находите?
Жозефина. Не подсказывай защитнику никаких доводов, Констанс.
Орели. А вам не противно брать на себя защиту этих бандитов?
Мусорщик. Я даже предложу вам один ход, который все упростит.
Орели. Руководи судебными прениями, Жозефина.
Мусорщик. Я буду говорить не как адвокат, а прямо от лица нефтепромышленника. Так мои аргументы приобретут больше силы, зазвучат убедительней.
Орели. Да нет же, нисколько!
Жозефина. Очень разумное предложение. Принимается.
Мусорщик. Какое у меня состояние?
Орели. Определите сами. Несколько миллиардов.
Мусорщик. Я крал? Убивал?
Орели. Вы вполне на это способны.
Мусорщик. У меня есть жена? Любовница?
Орели. И та и другая. Как у всех.
Мусорщик. Тем лучше. Так будет даже удобнее. Поехали!
Габриэль. Выпьете чаю, мэтр?
Мусорщик. А чай – это вкусно?
Констанс. Очень полезно для голоса. Русские только чай и пьют. Они самый болтливый народ в мире.
