Кийяма мудро отказался от предложения в том моем письме, которое передала ему Марико. У него не было доказательств моей искренности. Чем еще мог я поступиться, кроме корабля - и этого варвара, - что доставляло беспокойство вам, христианам? Я думал - лишусь и того и другого... Удалось пожертвовать только одним... Сегодня в Осаке посредники скажут Кийяме и главному вашему священнику об этом моем добровольном пожертвовании доказательстве моей искренности: я не против церкви, - только против Ишидо. А вот и доказательство? "Да, но можно ли доверять Кийяме? " - спросите вы совершенно обоснованно. - Нет, нельзя. Но Кийяма прежде всего японец, а потом уже христианин. Об этом вы всегда забывали. Кийяма поймет, что я искренен. Пожертвовать кораблем - это нечто единичное, как пример Марико или смелость Анджин-сана... - "А как вам удалось устроить этот поджог? " наверняка спросите вы. "Какая вам разница, Тсукку-сан? Достаточно того, что мне это удалось. И никого не оказалось хитрее меня, нескольких надежных людей и самого поджигателя. Кто им был? Ишидо нанял ниндзя. Почему бы и мне так не сделать? Только я нанял одного человека и мне удалось. А Ишидо потерпел неудачу".
- Проигрывать глупо! - произнес он вслух.
- Что вы сказали, господин? - переспросил Алвито.
- Глупо, если не удастся скрыть правду в таком щекотливом деле, как контрабанда мушкетов, - отрезал Торанага. - И подстрекательство дайме-христиан на восстание против их сюзерена Тайко.
- Да, господин, - если это было на самом деле.
- О, я уверен, что так и было, Тсукку-сан. - Торанага дал разговору постепенно иссякнуть, увидев, что Тсукку-сан явно возбужден и готов переводить не за страх, а за совесть.
К этому времени они уже спустились на берег, и Торанага, отбросив усталость, уверенной поступью пересек несколько дюн... На самом берегу он заметил, как Тсукку-сан в страхе перекрестился, и подумал, - как глупо быть таким суеверным и бояться непонятно чего. - Задолго до того, как они появились, вассалы Анджин-сана уже вскочили на ноги и кланялись. Анджин-сана с ними не было, он все еще сидел в сторонке, невидящим взглядом уставившись в море.
- Анджин-сан! - негромко окликнул его Торанага.
- Да, господин? - очнулся Блэксорн, вскакивая на ноги, - Простите, вы хотите поговорить со мной?
- Да, пожалуйста. Я привел с собой Тсукку-сана, - мне хочется, чтобы все было ясно. Понимаете? Быстро и точно.
Торанага заметил при свете факелов, что глаза у него совершенно неподвижны, а сам он крайне истощен. Торанага оглянулся на Тсукку-сана.
- Вы понимаете, что я говорю? - Он подождал, пока священник начал переводить, и внимательно прослушал все на этом дьявольски звучащем языке. Анджин-сан кивнул. Его обвиняющий взгляд не смягчался.
- Да, господин, - сказал наконец священник.
- Теперь переводите для меня, Тсукку-сан, как раньше. Все точно: слушайте, Анджин-сан, я привел с собой Тсукку-сана, так что мы можем говорить прямо и быстро, не теряя значения ни одного слова. Для меня это так важно, что я прошу вас потерпеть. Я думаю, так будет лучше всего.
- Да, господин.
- Тсукку-сан, сначала поклянитесь вашим христианским Богом, что ничего, что вы здесь услышите, вы никому не передадите - как на исповеди... Мне и ему!
- Но, господин, это не...
- Вы это сделаете. Сейчас. Или я перестану, вам помогать, навсегда, вам и вашей церкви.
- Очень хорошо, господин. Я согласен. Перед Богом клянусь.
- Хорошо. Спасибо. Объясните ему, что вы согласились. - Алвито повиновался. Тогда Торанага уселся на песчаной дюне и стал отмахиваться опахалом от налетевших насекомых.
- Теперь, пожалуйста, расскажите мне, Анджин-сан, о том, что случилось в Осаке.
Блэксорн начал говорить запинаясь, но постепенно стал оживать, и скоро речь хлынула потоком - отец Алвито с трудом поспевал за ним. Торанага слушал в молчании, не прерывая этого потока, лишь иногда вставляя осторожные подбадривающие замечания, - он был идеальным слушателем.
Закончил Блэксорн уже на рассвете. К этому времени Торанага знал все... все, что хотел ему поведать Анджин-сан, поправил он себя. Священник это понимал. А Торанага был уверен: не сказано ничего, что Кийяма или католики могли бы использовать против Марико или него самого... Анджин-сан теперь почти не замечал священника...
- Вы уверены, что адмирал собирался поставить вас к этому столбу, Анджин-сан? - переспросил он.
- О да. Если бы не этот иезуит. Я еретик в его глазах - предполагается, что огонь очищает душу.
- Почему отец-инспектор спас вас?
- Не знаю. Это как-то связано с Марико-сан. Без моего корабля я им не опасен. О, они продумали все очень тщательно, но она, наверное, намекнула им, как это сделать.
- Каким образом? Что она знала о поджогах кораблей?
- Мне это не известно. В замок проникли ниндзя. Возможно, ниндзя побывал и здесь поджег мой корабль. В день смерти Марико-сама виделась с отцом-инспектором в замке. Думаю, она подсказала ему, как сжечь "Эразмус" в обмен на мою жизнь. Но я не могу жить без своего корабля, господин...
- Вы не правы, Анджин-сан. Благодарю вас, Тсукку-сан. - Торанага отпустил его. - Я очень ценю вашу помощь. Пожалуйста, теперь вы можете отдыхать.
- Да, господин. Благодарю вас. - Алвито заколебался. - Я хотел бы просить извинения за адмирала. Мужчины рождены в грехе, большинство их и живут в грехе, хотя и становятся христианами.
- Христиане рождаются в грехе, мы - нет. Мы цивилизованные люди, которые понимают, что такое грех на самом деле, а не неграмотные крестьяне, которые не знают ничего лучшего. Тем не менее, Тсукку-сан, будь я на месте вашего адмирала, я не дал бы уйти Анджин-сану, если бы он попался мне в руки. Это было бы военное решение, правильное решение. Я думаю, он будет жить, сожалею, что не настоял, и ваш отец-инспектор - тоже.
- Вы хотите, чтобы я перевел и это, господин?
- Это - для вас. Благодарю вас за помощь. - Торанага ответил на поклон священника и приказал одному и; своих людей проводить его обратно в домик для гостей, потом повернулся к Блэксорну.
- Анджин-сан, давайте сначала поплаваем.
- Простите, господин?
- Поплаваем! - Торанага разделся и вошел в воду. Уже светлело... За ним вошли в воду Блэксорн и телохранители. Торанага сильными гребками поплыл в море, потом повернул и поплыл вокруг остова корабля. Блэксорн все время плыл вслед за ним. Холод освежил его. Вскоре Торанага повернул к берегу. Слуги стояли с полотенцами наготове, со свежими кимоно, чаем, саке и завтраком.
- Поедим, Анджин-сан.
- Прошу прощения, я не голоден.
- Ешьте!
Блэксорн сделал несколько глотков, потом икнул:
- Извините.
- Глупо. Вы проявляете слабость. Слабость - как эти чесночники корейцы. Неприличное поведение для хатамото...
- Простите, господин?
Торанага повторил еще раз - жестко. Потом показал в сторону корабля, поняв, что теперь полностью завладел вниманием Блэксорна:
- Это все ерунда. Сигата га наи. Неважно. Слушайте: Анджин-сан хатамото, верно? Не кореец. Понятно?
- Да, извините меня.
Торанага поманил телохранителя, тот протянул ему запечатанный свиток.
- Вот, Анджин-сан, Марико-сама перед отъездом из Эдо дала мне это. Марико-сама просила меня, если вы будете живы после Осаки - если вы останетесь живы, понимаете? - передать это вам.
Блэксорн взял предложенный ему свиток и, мгновение помешкав, сломал печать.
- Что в этом письме, Анджин-сан? - поинтересовался Торанага.
Марико писала по-латыни:
"Ты. Я люблю тебя. Если ты читаешь это письмо, значит, я погибла в Осаке и, может быть, из-за меня твой корабль тоже погиб. Я могу пожертвовать этой самой ценной частью твоей жизни из-за своей веры, чтобы спасти свою церковь, но больше всего - чтобы спасти твою жизнь, которая мне дороже всего, даже интересов моего господина - Торанаги. Это может привести к необходимости выбора - ты или твой корабль. Извини, но я выбрала тебе жизнь. Этот корабль так или иначе обречен - с тобой или без тебя. Я уступаю твой корабль твоему врагу за то, чтобы ты мог жить. Этот корабль - ничто. Построй себе другой. Ты можешь это сделать - разве ты не учился строить корабли, а не только водить их? Думаю, Торанага даст тебе всех необходимых ремесленников, плотников и кузнецов, сколько понадобится, - ему нужен ты и твои корабли, - и из своих личных денег я завещаю тебе все необходимое.
Построй себе новый корабль и устрой себе новую жизнь, мой любимый. Захвати на следующий год Черный Корабль и живи вечно. О мой дорогой, моя христианская душа молится о том, чтобы повстречать тебя на христианском небе; моя японская хара молится, чтобы в следующей жизни я была бы кем угодно, только чтобы радовать тебя и быть с тобой, где бы ты ни был. Прости меня, но твоя жизнь - важнее всего. Я люблю тебя".
- О чем говорится в письме, Анджин-сан?
- Прошу прощения, господин. Марико-сама говорит, что этот корабль был не нужен. Говорит, что я должен построить новый корабль. Говорит...
