она сказала, проплыл примерно половину, и тут меня скрутила судорога, я давай орать – так она ринулась в воду и вытащила меня на берег. Честное слово! Мокрая была, как черепаха, и выглядела так уморительно, что я расхохотался, так судорога от этого взяла и прошла. Так что правильно я ее послушался, когда она сказала: «Давай!»
– Да уж, ты у нас настоящий негодник. Чего ты тут только не натворил – заберу-ка я, пожалуй, тебя домой утром, – посулил Мак, перекатил Джейми на бок и добродушно отволтузил его прямо в сене; Дульча сидела в своем гнездышке и хлопала в ладоши.
Роза вернулась с молоком прямо из ледника, имбирным печеньем и письмами и обнаружила, что почитатель Эмерсона сидит на дереве, откуда лупит Джейми зелеными яблоками, а Джейми лупит его в ответ в тщетной попытке согнать на землю. Битва завершилась при появлении тети Джесси, и весь остаток дня они проболтали о семейных делах.
Мак отбыл на заре следующего утра, Роза проводила его до самой старой церкви.
– Ты всю дорогу пойдешь пешком? – удивилась она, шагая с ним рядом по свежей росе зарождающегося дня.
– Нет, только миль двадцать, а там прыгну в поезд – и назад к работе, – ответил он, срывая ей узорчатый лист папоротника.
– Тебе не бывает одиноко?
– Никогда. У меня же все друзья с собой. – Он похлопал себя по карману, из которого высовывался томик Торо.
– Боюсь, что с лучшим другом ты сегодня расстался, – заметила Роза, имея в виду книгу, которую он ей дал накануне.
– Мне в радость с тобой поделиться. Текст у меня по большей части здесь, да его много и не надо, он очень емкий – сама скоро узнаешь, – ответил Мак, постучав себя по голове.
– Надеюсь прочитать его с той же пользой, с какой, похоже, прочитал и ты. Я-то счастлива, но ты умен и добр, я хочу стать такой же.
– Читай и осмысляй как следует, а потом напиши мне, что думаешь. Ведь напишешь? – уточнил он, когда они остановились на перекрестке двух дорог.
– Если обещаешь ответить. Найдется ли у тебя время, со всей твоей работой? Поэзия – ах, прости, медицина затягивает, – лукаво откликнулась Роза, потому что, глядя, как он стоит с непокрытой головой и тени от листвы играют на его высоком лбу, она вспомнила разговор среди стогов и поняла, что он совсем не похож на врача.
– Время я найду.
– Прощай, Мильтон.
– Прощай, Сабрина.
Роза принялась читать и осмыслять, и новое общество сделало ее дни особенно насыщенными – именно благодаря знакомству с таким изобилием мудрых, прекрасных и непреложных мыслей этот месяц и отложился у нее в памяти. Нет ничего странного в том, что молодому человеку особенно понравились «Героизм» и «Доверие к себе», девушка же предпочла «Любовь» и «Дружбу», перечитывала их раз за разом, будто стихотворения в прозе, каковыми они по сути и являлись, а аккомпанементом ей служили солнечный свет, уединение и душевная близость, ибо письмами они с Маком обменивались с похвальной регулярностью.
Розе их переписка доставляла большое удовольствие, и по возвращении домой в сентябре она даже пожалела о ее прекращении, ибо писал Мак лучше, чем говорил, хотя и умел при желании проявлять красноречие. Вот только Розе не привелось выразить ни удовольствия, ни сожаления, ибо, когда они встретились в первый раз после ее возвращения, сильнее всего прочего ее изумили разительные перемены в его облике. По некой причуде он сбрил бороду и подстригся, и при первой встрече Роза едва его узнала. Некогда лохматые, а теперь короткие волосы были аккуратно причесаны, столь дорогая ему каштановая борода бесследно исчезла, зато стали видны изящно очерченный рот и красивый подбородок – они придавали всему лицу совершенно новое выражение.
– Пытаешься походить на Китса? – спросила Роза, окинув кузена критическим взглядом, который так и не помог ей понять, нравится ли ей эта перемена.
– Пытаюсь не походить на дядю, – невозмутимо откликнулся Мак.
– Позволь спросить, почему? – изумленно осведомилась Роза.
– Потому что предпочитаю выглядеть самим собой и не напоминать никого другого, будь он даже самым достойным и выдающимся человеком.
– Так вот, ты не преуспел, потому что теперь очень похож на молодого Августа, – парировала Роза, в целом довольная тем, что из-под грубых покровов явилась весьма привлекательная голова.
– Ох уж эти женщины! Для всего-то они найдут сравнение! – рассмеялся Мак, отнюдь, впрочем, не польщенный. – А что ты думаешь обо мне в целом? – поинтересовался он минуту спустя, обнаружив, что Роза продолжает задумчиво его рассматривать.
– Я пока не решила. Перемена столь разительна, что я едва тебя узнаю, прямо хочется заново с тобой познакомиться. Ты, безусловно, стал намного опрятнее, и мне это наверняка понравится, когда я привыкну к тому, что вместо моего старого доброго медвежонка по дому ходит этакий импозантный мужчина, – заявила Роза, склонив голову набок, чтобы посмотреть на Мака в профиль.
– Только, пожалуйста, не говори дяде, зачем я это сделал, он считает, я просто хочу казаться красивее, и ему это по душе, так что притворись, что ничего не заметила, – попросил Мак, расхаживая по комнате, – ему, похоже, вдруг стало стыдно за свою причуду.
– Не скажу, вот только не обижайся, если я вдруг стану не слишком общительной. Так оно со мной всегда в присутствии незнакомцев – а ты мне сейчас и кажешься незнакомцем. Таково будет твое наказание за недостаток вкуса и пристрастие к оригинальности, – ответила Роза, твердо решив не спускать Маку с рук пренебрежительное отношение к ее любимому дядюшке.
– Как скажешь. Я в любом случае сильно тебя не обеспокою, так как буду очень занят. Может, поеду этой зимой в Л., если дядя сочтет это целесообразным, – вот и не стану докучать тебе своей «оригинальностью».
– Будет жаль, если ты уедешь. Ах, Мак, только я узнала тебя поближе и начала получать удовольствие от нашего общения, только подумала, как хорошо будет зимою читать вместе! Разве тебе так уж обязательно уезжать? – Роза, похоже, забыла, что назвала Мака незнакомцем, и, говоря, держала его за пуговицу.
– Заманчивое предложение. Но я считаю, что мне нужно ехать, план уже составлен, и для себя я все решил, – ответил Мак с таким явственным рвением, что Роза отпустила его и печально произнесла:
– Видимо, для вас, мужчин, это естественно: беспокойство, охота к перемене мест, а мне вот очень тяжело отпускать вас одного за другим и оставаться здесь одной. Чарли больше нет, Арчи и Стив заняты своими возлюбленными,
