осведомился Мак, врываясь этим внезапным вопросом в лагерь врага.
– Ничего особенного, просто живу и радуюсь. Сижу здесь день за днем, наслаждаюсь незначительными вещами, как вон и Дульча, и чувствую себя немногим старше ее, – ответила Роза, ощущая, что эта приятная пауза производит в ней некие важные перемены, только ей не описать, какие именно.
– Закрыться б розе и бутоном снова стать, – пробормотал Мак, вновь обращаясь к своему любимому Китсу.
– Ах, нет, этого я не смогу! Придется цвести дальше, нравится мне это или нет, у меня единственная проблема: понять бы, какой лепесток выбросить следующим, – произнесла Роза, игриво оглаживая свое белое платьице, в котором она среди зелени выглядела настоящей маргариткой.
– И далеко ты продвинулась? – спросил Мак, которому, видимо, пришелся по душе такой катехизис.
– Сейчас поглядим. После возвращения домой я сперва много радовалась, потом грустила, потом работала, а теперь я просто счастлива. Почему – не знаю, но я вроде как чего-то жду и готовлюсь к этому, возможно сама того не сознавая, – сказала Роза, в очередной раз обводя мечтательным взглядом холмы, как будто оттуда, издали, на нее надвигалось какое-то новое переживание.
Мак некоторое время смотрел на нее в задумчивости, гадая, сколько еще лепестков должен выбросить этот наделенный душою цветок, прежде чем обнажится и предстанет солнцу золотая его сердцевина. У него возникло смутное желание как-то помочь, но он не придумал ничего лучше, как предложить кузине то, что самому ему стало важным подспорьем. Он взял еще одну книгу, раскрыл на странице, заложенной дубовым листом, протянул книгу Розе и произнес, будто передавая ей нечто очень ценное и замечательное:
– Если хочешь приготовиться к тому, чтобы принимать все предначертанное с отвагой и благородством, прочитай вот здесь – и еще там, где загнут край страницы.
Роза взяла книгу, увидела слова «Доверие к себе» [45] и, переворачивая страницы, принялась читать помеченные фрагменты:
«Я живу, чтобы жить, а не для того, чтобы являть собой некое зрелище».
«Действуйте самостоятельно, и то, что уже сделали самостоятельно, оправдывает вас сейчас».
«Делайте то, что предначертано, – и не будет лишних надежд и дерзаний».
Потом Роза добралась до загнутой страницы, озаглавленной «Героизм», и прочитала, светлея по ходу дела лицом:
«Пусть дева, с несгибаемой душой, спокойно следует по своему пути; пусть отведает всякого нового опыта, осмотрит все предметы, на которых задержится ее взор, дабы осознать силу и очарование своего новорожденного существа».
«Девица, что неколебима в гордом и продуманном выборе влияний, распространяет на всех зрящих ее часть собственного достоинства, а водительствует ею безмолвное сердце. О друг, не давай страху поднять парус! Входи в порт с величием или плыви по волнам по воле Господа».
– Тебе ведь это понятно, да? – уточнил Мак, видя, что она подняла от книги взгляд с видом человека, нашедшего нечто себе по вкусу.
– Да, я просто никогда не решалась взяться за эти эссе – считала их для себя слишком умными.
– Самыми умными, по-моему, порой оказываются самые простые вещи. Всякому нужны воздух и свет, без них не прожить, а поди объясни их суть. Я не прошу тебя прочесть и понять их все, я многого и сам не понимаю, но хочу порекомендовать тебе два из них, которые отметил, равно как и «Любовь» и «Дружбу». Попробуй их прочитать, а потом скажи, что думаешь. Книгу я тебе оставлю.
– Спасибо. Мне как раз хотелось почитать здесь что-нибудь стоящее, а судя по всему, это то, что нужно. Вот только, если я возьмусь за Эмерсона, тетя Джесси может счесть меня заносчивой.
– С какой радости? За все наше столетие никто более его не способствовал тому, чтобы молодые мужчины и женщины учились думать. Не бойся этого его побуждения, последуй ему – а дальше поступай, как он заповедал:
Устремляйся с колыбели От высокой – к высшей цели.
– Я постараюсь, – робко ответила Роза, вдруг осознав, что Мак движется к своим целям куда стремительнее, чем она подозревала.
Тут раздался голос:
– Приветик!
Они оглянулись, и взорам их предстал Джейми: он рассматривал их критическим взглядом, стоя в подчеркнуто независимой позе: этакий Колосс Родосский в коричневом льняном костюмчике, в одной руке горсть конфет из патоки, в другой – несколько новеньких рыболовных крючков, явно очень ценных, шляпа сдвинута на самый затылок, а нос весь в веснушках – больше уже, кажется, ни одна не поместится.
– Как жизнь, молодой человек? – кивнул ему Мак.
– Лучше некуда. Здорово, что это ты. Сперва подумал – опять Арчи притащился, а от него никакого толку. Ты откуда? И зачем? И насколько? Конфету хочешь? Очень вкусные!
Джейми подошел, выпаливая все это на ходу, пожал Маку руку, как положено мужчине, и, усевшись рядом с долговязым кузеном, щедро оделил всех конфетами.
– Ты письма не принес? – спросила Роза, отказываясь от липкого угощения.
– Их целая куча пришла, но мама забыла мне их отдать, а сам я торопился, потому что миссис Аткинсон сказала: к нам кто-то приехал, мне не терпелось узнать кто, – пояснил Джейми, удобно пристроив голову у Мака на коленях и набив рот сладостями.
– Пойду схожу. Тетя, наверное, устала, ей будет приятно почитать новости вместе.
– В жизни не видел такой приятной девушки, – заметил Джейми, когда Роза ушла – нужно было приготовить Маку угощение поосновательнее, чем сладкие палочки.
– Ну еще бы, ведь она выполняет за тебя твои поручения, бездельник, – ответил Мак, провожая взглядом кузину, которая поднималась вверх по зеленому склону холма: что-то неодолимо влекло его взор к стройной фигурке в простом белом платье с черным кушаком, к волнистым волосам, собранным на затылке и украшенным черным бантиком.
– Совершенно прерафаэлитский вид, а это очень освежает после разных расфуфыренных девиц в гостиницах, – пробормотал он себе под нос, когда Роза исчезла в увитой алыми вьюнками арке садовых ворот.
– Да уж! Ей такая одежда нравится. Роза меня любит, а я стараюсь быть с ней любезным, когда есть время, – продолжил Джейми, а потом невозмутимо пояснил: – Я тут позволил ей вырезать острым ножом крючок, который впился мне в ногу, и больно было, скажу я тебе, ужас как, но я даже не пискнул, и она назвала меня храбрецом. А потом я как-то очутился на необитаемом острове на пруду – ну, в смысле, лодка у меня уплыла, и прошел целый час, и никто меня так и не услышал. А вот Роза сама подумала, что я, наверное, там, пришла и велела мне плыть к берегу. Вода была жуть какая холодная, и мне совсем не понравилось. Но я сделал, как
