Королевства, куда он ездил в поисках золотого руна.
Сэр, мы, служащие и члены вышеупомянутого Союза, со смирением и благодарностью передаем вам эту дань нашего признания вашей беспримерной блестящей учености…
Он говорил о великой чести, которую Оби оказал древнему городу. Отныне Умуофия включена в союз других городов, шествующих к политическому ирредентизму, социальному равенству и экономической эмансипации.
– Нет нужды доказывать, как важно, чтобы один из наших сынов находился в авангарде этого прогрессивного движения. Народ говорит: «Наше – это наше, а мое – это мое». В нынешнюю судьбоносную эпоху, в ходе нашей политической эволюции все города и деревни соревнуются, кто скорее получит то, о чем можно сказать «мое». Мы счастливы тем, что сегодня в лице нашего выдающегося сына и почетного гостя у нас имеется такая драгоценность.
Оратор изложил историю умуофийских стипендий, позволивших Оби получить образование на чужбине, назвав их вложением, которое принесет огромные дивиденды. Затем сослался (разумеется, намеками) на установление, согласно которому бенефициар должен выплатить заем в течение четырех лет, «чтобы не иссякал поток учащихся, имеющих возможность испить из кастальского ключа знаний».
Излишне говорить, что слова приветствия часто прерывались возгласами и аплодисментами. «Какой умный молодой человек у нас секретарь, – говорили все. – Сам заслуживает поездки в Англию». Английский язык составленного им приветствия восхитил людей, даже если не все его поняли: такой язык заполняет рот, как сушеное мясо из поговорки. Английский же Оби не произвел никакого впечатления.
Он говорил «стал», «был». Рассуждал о ценности образования. «Образование ради служения, не ради легкой работы и высокого жалованья. Когда наша великая страна стоит на пороге независимости, нам нужны люди, которые будут верно и достойно служить ей».
Когда Оби сел, публика похлопала из вежливости. Ошибка номер два.
Затем последовало угощение – холодное пиво, минеральная вода, пальмовое вино и печенье, и вскоре женщины запели про Умуофию и про Оби нва джелу ойибо – Оби, побывавшего в стране белых. В припеве повторялось, что сила леопарда в его когтях.
– Они уже дали вам работу? – спросил председатель у Оби, перекрывая музыку.
В Нигерии правительство были «они». «Они» не имели ничего общего с тобой или со мной. «Они» были чужеродным институтом, а задача человека состояла в том, чтобы не иметь с «ними» ничего общего, избегая при этом неприятностей.
– Пока нет. Иду на собеседование в понедельник.
– Ну, конечно, у таких, как вы, кто обладает знаниями, проблем не возникнет, – сказал вице-президент, сидевший слева от Оби. – В противном случае я бы предложил сначала кое-кого из них повидать.
– Нет необходимости, – заметил президент, – ведь в основном это белые.
– А вы полагаете, белые не едят с руки? Заходите к нам в департамент. Они сегодня кушают еще больше, чем черные.
После приема Джозеф повел Оби поужинать в «Пальмовую рощу», небольшое симпатичное заведение, не переполненное в субботний вечер, когда лагосцы предпочитают более активные виды развлечений. В зале было не очень много людей – десяток европейцев и три африканца.
– Кто тут хозяин?
– По-моему, сириец. Они всем владеют в Лагосе, – ответил Джозеф.
Друзья заняли один из простых столов в углу, но, заметив, что оказались под потолочным вентилятором, пересели. От больших шаров, вокруг которых бешено плясали насекомые, исходил мягкий свет. Возможно, насекомые не видели, что в каждом шаре накопилось огромное количество маленьких тел, которые, подобно им, когда-то тут плясали. А если и видели, то не обращали на это внимания.
– Официант! – важно позвал Джозеф, и появился официант в белой подпоясанной тунике, белых брюках и красной феске. – Что будешь? – обратился Джозеф к Оби.
Официант склонился в ожидании.
– Честно говоря, я больше не хочу пить.
– Глупости. Время детское. Принеси холодного пива, – велел Джозеф официанту. – Два «Хайнекена».
– Одного хватит. Разделим.
– Два «Хайнекена», – повторил Джозеф, и официант, пройдя к стойке, вскоре вернулся с двумя бутылками на подносе.
– Здесь подают нигерийскую еду?
Джозеф удивился вопросу. Ни в одном приличном ресторане ее не подавали.
– Ты хочешь нигерийскую еду?
– Ну да. До смерти хочется толченого ямса и супа из вероники. В Англии мы делали из манки, но это не одно и то же.
– Я попрошу своего боя приготовить тебе толченый ямс завтра вечером.
– Ты чудо! – откликнулся Оби, заметно оживившись, а затем, с оглядкой на группу европейцев, сидевших за соседним столом, добавил по-английски: – Мне до смерти надоела кипяченая картошка.
Он надеялся, что, назвав картошку «кипяченой», вложил в это слово все испытываемое им отвращение.
Белая рука схватила сзади его стул. Оби быстро обернулся и увидел, что это старая хозяйка опирается на стулья, помогая некрепким ногам. Ей было хорошо за семьдесят, если не все восемьдесят. Она, спотыкаясь, прошла по залу за стойку, потом опять появилась со стаканом молока в трясущихся руках.
– Кто бросил сюда эту тряпку? – спросила она, указав дрожащим пальцем на желтый коврик на полу.
– Не знаю, – ответил официант.
– Убрать! – прокаркала хозяйка.
Указание стоило ей таких усилий, что она забыла о стакане. Тот накренился в нетвердой руке, и молоко пролилось на симпатичное платье в цветочек. Хозяйка прошла к креслу в углу и со стоном, кряхтением утонула в нем, как старая машина, заржавевшая от долгого стояния под дождем. Вероятно, то был ее любимый угол, поскольку прямо над головой висела клетка с попугаем. Как только хозяйка села, попугай вылез из клетки на выступающую жердочку, опустил хвост и исторг нечистоты, упавшие в десятой части дюйма от пожилой дамы. Оби чуть приподнялся с места, чтобы увидеть грязь на полу. Но ее не было. Прекрасная организация. Возле стула старой леди стоял поднос, почти полный экскрементов.
– Не думаю, что тут хозяин сириец, – сказал Оби. – Она англичанка.
Друзьям принесли разные виды жаренного на гриле мяса, не такого уж и плохого, должен был признать Оби. Но он все продолжал недоумевать, почему Джозеф не пригласил его к себе, о чем Оби просил перед отъездом из Англии. Вместо этого Прогрессивный союз Умуофии за свой счет снял для него номер в не очень хорошем отеле на окраине Ябы, владельцем которого был нигериец.
– Ты получил мое последнее письмо из Англии?
Джозеф подтвердил, что получил. А получив, поговорил с исполнительным секретарем ПСУ, после чего они решили поселить Оби, как полагается, в гостиницу. Джозеф словно прочитал мысли друга:
– Знаешь, у меня ведь всего одна комната.
– Ерунда, – улыбнулся Оби. – Завтра утром я съезжаю из этого грязного отеля и перебираюсь к тебе.
Джозеф удивился, но обрадовался. Он попытался придумать еще какую-нибудь отговорку, но было понятно, что сердце его в этом не участвует.
– Что скажут люди из других городов, когда узнают, что сын Умуофии, вернувшись из Англии, делит с другом одну комнату в Обаленде?
– Пусть говорят, что хотят.
Какое-то время они ели молча, потом Оби произнес:
– Нашему народу предстоит еще долгий путь.
Одновременно что-то начал говорить Джозеф, но осекся.
– Да, ты
