Выжили тогда, справились и сейчас, нашли и мы свое место под неласковым солнцем России, выучились, завели семьи, растим детей. Вот только иногда…
[2] Автор стихотворения Григорий Поженян.
Филиппок
Нам рано на покой,
и сердце не замрет,
оркестр полковой,
вновь за душу берет.
Строевая песня.
Я не был добровольцем. После окончания учебного подразделения, был распределен в команду, которая якобы направлялась для формирования новой части.
На машинах, нас сто выпускников, прославленной кузницы младших командных кадров ВДВ, привезли в Каунас, построили, и по списку передали сопровождающим. Их было двое. Майор средних лет, заместитель командира бригады по парашютно-десантной подготовке. Второй - грозный, неумолимый, бесстрашный, старший сержант - десантник, маленький, толстенький, немолодой мужичок. Сверхсрочник из музыкального взвода.
Вот тут судьба нам и показала, на что она способна.
-Товарищи десантники! Гвардейцы! – обратился к нам с пафосной речью майор, - Вам выпала высокая честь, продолжить службу в гвардейской десантно-штурмовой бригаде, которая выполняет интернациональный долг в Демократической Республике Афганистан.
Да уж, не речь толкнул, а резанул, как серпом по интимному месту.
-Впрочем, - продолжал заливаться майор, - если кто-то боится, он может выйти из строя, и его направят служить в другую часть.
А вот это удар ниже пояса, это кто же публично признается, что он трус. Не скрою, я боялся, но выйти из строя, нет, это невозможно. Никто из строя не вышел, все согласились отдать долг, хотя мы Афганистану ничего не задолжали.
После своей речи, майор перешел к техническим деталям, предстоящей поездки, и представил нам своего спутника:
- Старший сержант Филиппов, будет исполнять обязанности старшины в вашей сводной роте, до отправки вас в Афганистан.
-Какой Филиппов! – выкрикнули из строя, - это же Филиппок!
Вот так его окрестили, и эта кличка навсегда прилипла к несчастному музыканту.
Из Каунаса нас отвезли на железнодорожный вокзал, и посадили на поезд, идущий до Риги, а с Риги должны были отправить рейсом Аэрофлота в Ташкент.
- Рейс «Рига – Ташкент» задерживается по техническим причинам на двенадцать часов, - равнодушный голос диспетчера сулил нам свободу и радость.
Надо сказать, что за шесть месяцев учебки, в увольнение, меня не пускали, а тут свобода, возможность погулять после казармы. Тут и настоящий командир наш жеребячий табун не удержал бы, а уж Филиппок! Куда ему! Вся наша компания, сотня оголодавших по свободе и гражданкой жизни парней, моментально растворилась. Напрасно, Филиппок метался по зданию аэровокзала, пытаясь нас собрать, напрасно вспоминал всех богов и дисциплинарный устав майор, мы исчезли.
Чего там, гуляй душа! Все равно в Афган едем! Дальше фронта не пошлют, меньше пули не дадут. Мы загуляли! Как гуляли, помню смутно, после того, как попробовал, адской смеси, рижский бальзам пополам с русской водкой.
-Мальчик! Мальчик тебе плохо? – три Филиппка покачиваясь, стояли передо мной.
-Нет, браток, мне хорошо! – заплетающим языком отвечал я Филиппкам, - Вот только откуда вас трое взялось? И почему вы качаетесь? Пьяные что ли?
-Мальчики, возьмите своего товарища, и помогите ему сесть в самолет, - попросил стоявших рядом бойцов, Филиппок.
Более стойкие бойцы взяли меня под руки, и как на занятиях переноске раненых, вот сразу и пригодились знания полученные в учебке, поволокли меня на борт. При эвакуации тяжело раненого алкоголем товарища, они восхищались, моей способностью безнаказанно
