улица будто вымерла, даже машины для полива лужаек не нарушали тишину, потому что воду приходилось экономить, даже насекомые умолкли, оглушенные жарой.
Дом 16 по Гроув-роуд выглядел таким же невероятно аккуратным и ухоженным, как и остальные. За беленым забором раскинулось два розовых куста, камни, окружавшие клумбы, были чисто отмыты. «Я ведь помню эти розовые кусты», – подумала Джинни, и тут же одернула себя: нет, не помнит, она вообще мало помнит о том времени. Роберт щурил глаза, пытаясь защитить их от яркого солнца.
– Готов? – спросила Джинни.
– В худшем случае они нас просто выгонят, – пробормотал он. – Не убьют же, в самом деле.
Казалось, он больше убеждает себя, чем ее.
– Ты прав, – кивнула Джинни, шагнув на дорожку к дому. Вскоре она уже звонила в звонок.
Звук шагов, силуэт за матовым стеклом. Джинни и Роберт посмотрели друг на друга и обменялись короткими улыбками. Потом их бабушка открыла дверь.
13
Золотое время
Ей было около шестидесяти: сгорбленная спина, седые волосы, нечитаемое и не слишком счастливое выражение на лице. Увидев на пороге двоих подростков, она нахмурилась.
– Миссис Говард? – уточнила Джинни.
– Да? – кивнула женщина.
– Мы… мы можем на минуточку войти? Трудно объяснить…
Миссис Говард оглянулась через плечо, явно сомневаясь.
– А в чем дело? – спросила она, снова поворачиваясь к ним и глядя на Роберта так же недружелюбно, как и на Джинни.
– Семейные обстоятельства, – сказал он.
Женщина снова перевела взгляд на Джинни и тут – сначала медленнее, потом в полную силу – осознала, кто перед ней. Лицо ее моментально изменилось. Еще секунду назад оно было равнодушным, но теперь отражало тревогу, недоверие и страх.
– Вирджиния! – прошептала она.
Джинни кивнула. Миссис Говард крепко вцепилась в дверь, словно только это и мешало ей рухнуть на пол. Она перевела взгляд на Роберта.
– Это мой брат. Роберт, – подсказала Джинни.
– Сын Джанет?
– Да, – ответил он. – Можно нам войти?
Миссис Говард явно была ошарашена, она замерла на месте, не в силах пошевелиться. За ее спиной раздался какой-то звук, она обернулась, Джинни и Роберт проследили за ее взглядом и увидели в кухне в конце коридора какого-то мужчину, наблюдавшего за ними от задней двери.
– Кто там? – крикнул он.
– Это… – начала было она, но умолкла и поспешила внутрь, чтобы продолжить там. – Это Вирджиния! И сын Джанет!
– Так закрой дверь! – быстро ответил мужчина, как будто в этой ситуации важнее всего было не дать соседям повода для сплетен. Джинни покосилась на Роберта. Закрыть дверь? Но останутся они при этом внутри ли снаружи?
Однако миссис Говард почти сразу же вернулась к ним и предложила войти. Потом быстро захлопнула дверь. В кухне их ждал дедушка: он стоял на расстеленной на полу газете, переобуваясь.
– Вы приехали из?.. Где?.. А ваш отец?.. – бормотала их бабушка, явно не в силах справиться со смущением и переживаниями.
– Папа дома, – сказала Джинни, обнаружив, что у нее дрожит голос. – Он не знает, что мы здесь.
– А Джанет?.. Боже, я не знаю, что сказать. Она…
– Она умерла, – ответил Роберт. – В прошлом месяце.
– Боже… Кен, ты слышал? Джанет…
Он как раз вышел в коридор. Мистер Говард оказался плотным, спокойным на вид мужчиной. В нем прослеживались те же черты, которые делали привлекательным его сына, но все портила безвольная линия рта. Он тоже явно был шокирован происходящим и, как и его жена, не мог решить, что делать, какие социальные условности уместны в данном случае. Джинни показалось, что вся естественность выветрилась из этих людей уже очень давно, и теперь они терялись, как дети, если в их арсенале не было подходящих ситуации устоявшихся моделей поведения.
– Может… – сказала миссис Говард.
– Почему бы не… – сказал мистер Говард.
И вот она уже открывает дверь в гостиную, приглашая Джинни и Роберта внутрь.
И вот теперь Джинни начала по-настоящему вспоминать. Первым был запах: аромат мастики для пола и саше. Потом маленькие часы с ручкой сверху, стоявшие на каминной доске и выцветшие розовые покрывала на мебели. Картина на стене – лесной пейзаж в роскошной позолоченной раме, – такие тысячами продают в мебельных отделах больших магазинов. Больше никаких картин, книг или пластинок, только уродливая фарфоровая лошадь в кожаной узде на подоконнике, и украшенный кружевной салфеткой и маленькой вазочкой с искусственными цветами телевизор в углу.
Джинни оглянулась на стоявшего чуть позади Роберта и услышала за дверью шепот. Потом в комнату вошел дедушка.
– Что ж, присаживайтесь, присаживайтесь, – сказал он. – Располагайтесь поудобнее… Сколько тебе сейчас, Вирджиния?
– Шестнадцать, – ответила она, опускаясь на диван. Роберт сел рядом.
– А тебе…
– Я Роберт. Мне тоже шестнадцать.
– Ясно-ясно. Как у вас дела в школе? Хорошо?
Джинни кивнула, Роберт пожал плечами:
– Нормально.
– Хорошо. Это важно, – сказал дедушка, тяжело опускаясь в кресло возле камина. – Вы успели перекусить?
– Нет, – ответила Джинни. – Мы приехали сюда с автовокзала.
– Бабушка делает чай, скоро все будет готово. Вы… Далеко пришлось ехать?
– Ну да, из дома.
– А… где он?
– Вы не знаете, где мы живем?
Дедушка покачал головой.
– В Ллангиноке, – сказал Роберт. – Это Уэльс.
– Уэльс? Понятно. А ваш отец?.. Он не с вами?
– Он не знает, что мы здесь. Мы сами решили приехать, – объяснила Джинни, бросив взгляд на Роберта. – Мы хотели кое-что узнать. И ничего ему не сказали. Поэтому я просто нашла ваш адрес, мы собрались и приехали. Ничего особенного.
– Ага, понятно. Это, конечно, сюрприз для нас, мы не подготовились совершенно… Ты уже такая взрослая, Вирджиния, я бы ни за что тебя не узнал. А как твоя мама? Как у нее дела?
Он не смотрел им в глаза, а если случайно и поднимал взгляд, то тут же отводил его, глядя куда-то им за спину или над головой, поэтому трудно было понять, кому предназначался последний вопрос. Джинни и Роберт переглянулись, потом Роберт посмотрел на дедушку:
– Мама умерла. Недавно. Поэтому я живу с папой и Джинни.
– Мне так жаль. Прости! Я не расслышал, что жена сказала, не понял… Мой мальчик, мне так жаль! Она ведь болела, верно? Или…
– Да. Несколько месяцев.
– Все понятно. А что твоя бабушка Китти? Я знаю, отец Джанет умер несколько лет назад, но…
– Она живет в Испании, – ответил Роберт. – Вышла за какого-то богатея. И больше с нами не общается, по-моему.
Для Джинни все это было настоящим откровением, а еще она заметила, что Роберт называет ее Джинни, а не Вирджиния, как бабушка и дедушка, и это почти стоило всего долгого пути, который им пришлось преодолеть.
– Как нам к вам обращаться? – спросила она, когда повисла недолгая пауза.
– Думаю, дедушки достаточно. И бабушки.
– Понимаете, мы очень о многом не знаем. И приехали сюда, чтобы попросить вас рассказать…
Тут дверь снова открылась, и Джинни умолкла.
– Думаю, вы захотите помыть руки, – сказала бабушка. – Вирджиния, ты помнишь, где ванная?
– Нет. Простите. Мне было года четыре…
– Даже меньше, если не ошибаюсь, – ответила бабушка, показывая ей дорогу.
«Роберту тут понравится», – подумала Джинни, озираясь по сторонам. В этом доме
