пели на крылечке про дождичек…
— Было крылечко… был дождичек… Был и ты совсем клоп. Я тебя с горшка знаю. Вот такая выплясалась комедийка. Совстрелись однобарачники где!
— Дома Вы не таскали усы. А теперь Вы зачема умаскировались усами?
— От холода. В горах холодно, а с усами теплей. Мне иха и подпихнули под расписку.
— Неправдушка… Дома зимой тоже холодно. Тогда чего Вам дома не дали?
— Забыли, озорун… Главно, что ты не забыл дядьку Аниса… Вырос как… Молодец, стараешься!.. Через недельку, как сказала твоя мамка, и ко мне нагрянет моя Аниса… Как она там, бедная, одна и крутится?..
Анис всё косил на воду, влюбовинку наблюдал, как его напарники мыли в речке лошадей. Не утерпел, похвалился:
— Лошадушку накорми, искупай — вид даёт. Вид!
— А Вы почему свою не купаете?
— Уже отбанил…
Рядом была конюшня. Из неё послышалось придушенное короткое ржанье.
— Иду! Иду! — открикнул Анис и пояснил Глебу с дежурным: — По голосу всегда узнаю своего Верного. Может, — сказал Анис Глебу, — пойдём познакомлю тебя со своим Верным?
— Пойдём!
Но тут из-за угла вышла мама и позвала к себе Глеба рукой. И, не дожидаясь Глеба, торопливо засеменила к отцу. Он уже расчёсывал своему конику гривку своим гребешком, стоя по щиколотку в речке.
Глеб слышал, как мама окликнула отца. Видел, как они обнялись в реке, и мама выронила свои гостинцы в соломенной кошёлке. Но никто из них и не обратил на это даже внимания.
Видел мальчик и то, как стремительная ясная вода не удержала узелок на своей гладкой спине, зло горбящейся на камнях, вжала в себя и хлопотливо покатила по дну вниз, к морю.
Выронил Глебка корзинку с виноградом, со всей силы побежал к отцу с матерью.
Отец подсёк бегущего Глебку на руки, прижал к себе и — заплакал…
— Спасибо, что приехали, — благодарно зарокотал баском Никита, присаживаясь с Полей тут же на траву и поудобнее пристраивая Глебку у себя на колене. Глебка крепко обнял, венком положил руки ему на плечи…
… Уже перед расставанием Никита спросил Полю:
— А парубки наши слухняные растут?
— Разные… — уклончиво ответила Поля.
— Это как, Глеба? — спросил отец. — Ты слушаешься?
Глебка опустил голову и повинно шепнул:
— Не во все разы…
— Так-то, — сказала мама, — вроде стерпимо, а часом… готова ремешка не пожалеть…
Глебка ещё ниже угнул голову. Ему непонятно, ну зачем мама присочиняет? Да, под ералашный случай она хватается за ремень, только воли особой не забирает с ним. Взмахнуть взмахнёт жарко, зато опускает уже как тряпочку скомканную, без силы. Размах на рубль — удар на копейку! Не подымается душа бить. От её ударов не больно, а щекотно. Она только на словах дерётся. Зачем же сейчас наварила каши на постном масле?
Однако вслух Глеб не стал ей перечить.
— Гле-еб, что это такое? — шатнул Никита мальчика.
— Я, па… с сегодня… исправлюсь…
— Всеконешно, таковски оно способнее, вертушок! — вскинул отец руку с золотыми чубчиками на пальцах. — А словко своё удержишь?
Глеб торопливо покивал.
— Ты и тем казачкам, Мите да Антону, передай моими словами, чтоб крепко слушались маму.
— Я, па, передам… Мы, па, изо всехских силов стараемся слушать. Да у нас, па, не всегда получается. А так, па, мы слушаемся…
Сыновий щебет мажет душу мёдом.
Отец тесней прижался к Глебке и с его плечика увидел корзинку с виноградом.
— Гостюшки! Дорогушики! А погляньте! Чего сам водяной нам подал! Не было ж секунд назад — теперь вон стоит!
Мама и Глеб посмотрели, куда показывал отец.
— Ну да! — гремел отец. — Подарок товарища водяного! Вынырнул! Ходить по суше не может. Он и выставь корзинку на траву у самой воды. Со спеху свалил на бочок…
Мама и Глеб оторопело уставились друг на дружку.
— Шо ж мы, Глеб, за лахудры? — кисло ворчит мама. — Я свой гостинец в речке втопила. А ты с каких далей тащил, тащил, а два шага до батьки не дотащил?
— Я как бежать к Вам в речку, — покаянно бормочет мальчик, — поставил корзиночку на берегу. А перекувыркнулась это она уже сама…
Глеб вихорьком слетел с отцова колена. Вернулся с виноградом.
— Это, па, — в радости подаёт, — Вам подарок от тётеньки бицолы.
— Ты эти провокаторские подношения брось! Нигде у меня нет/*9+-у никакой тётеньки. У меня на веки вековущие одна-единственная от Бога тётенька — наша мамушка! — Никита весело приобнял Полю.
— Никиша! А малы́й с правдонькой к тебе, — сказала Поля. — В самушком деле, була и я у той бицолы. Там проста, як трава!.. Ну-к, Глеба, доложь про свои патишествия с Митенькой за цим виноградом. В кратких словах…
Коротко не получается. Подробный запальчивый рассказ сына трогает отца. Глядит он на Глеба, видит себя таким же вот в семь лет. Отцово детство было такое же горькое. В ту пору отец отца тоже был на войне, бил того же немца. Дома одна мать с табором малышья, как Поля сейчас.
«Боже мой, — думает Никита, — да выросло на Руси хоть одно поколение без войны? — Подгребает к себе сына, жмётся к худому личику. — Бедная ты моя травинка, какие ветры тебя будят по утрам? Какие дожди умывают? Какие грозы кормят бедами? Какие бури клонят головку твою под германский топор?..»
Сжимаются тонкие губы, взбухают желваки.
В совершенном безмолвии он скорбно вышагивает к своим товарищам, что облепили в молчаливом курении высокий толстый камень на берегу, припали к сиротскому осеннему последнему теплу голыми спинами. Ставит перед ними на камень корзинку, говорит отрывисто, надсадно:
— Смалюки! Кончай травиться! Атакой налетай на витамины… Витаминищи! Прислала грузинская вдова. Наказывала: сколько в корзине ягод, стольких гадов и должны порешить те, кто виноград этот съест. Ни пули-ягоды на промах! Ешьте и помните о наказе.
Уверенные руки тянутся вверх, к корзинке. Отщипывают по ягодке.
Ненастный Никита возвращается с пустыми руками.
«Шо же ты себе не взял ни гронки? — укоряет его взгляд Поли. — Даже не попробовал?»
Вслух спросить она не решается. Вспомнилось, обнесли гостинцем и Семисынова.
— Глеба, шо ж мы скрутили? — жалостно роняет она. — Мы ж дядьку Аниса даже не угостили виноградом!
— Не суши голову, — подсел к ней Никита. — С Семисыновым мы разойдёмся. Как он говорит, между нами пройдёть. Мы с ним кавказцы. Винограду, этой радости, от пуза попоели в добрую времю. А им, — показал за плечо на толкучку вокруг корзинки, — виноград в диковинку. Земляки… С-под Калача… С-под Богучара…
Отец нахмурился и посветлел лицом.
Видимо, что-то вспоминал.
— Сегодня снился Антон, — сказал он, ни к кому
