«Самокритично», – подумал.
– Надо придумывать что-то элегантное, – сказал карлик. – В духе нового времени, чтобы оскомину на зубах не набивало. Вы же специалист в этой сфере.
– Я намекну певунам и певуньям, чтобы в новогодний вечер исполнили советские песни на новый лад, – сказал он. – И потом растиражировали по радиостанциям. Дам команду на телевидение, чтобы из сундука достали всех этих нафталинных кукол – антоновых, кобзоновых, ротаровых и прочих.
– Это хорошо, – сказал карлик. – Петь у нас любят. Работа должна быть комплексная. Для народа чего попроще – песенки да поле чудес, в интеллигентскую среду забросьте парочку научных гипотез на грани фантастики, пусть дискутируют и не думают, где б своровать.
– Россия – родина слонов? – сказал он.
– Гиппопотамов, – рассмеялся карлик. – Придумали же для Ивана Васильевича родословную от Августа Октавиана, так что методология понятна.
Юлька молчала. И в день смерти, и в день похорон. «Может, она и не любила его, – засомневался он. – Так, развлекалась от пресыщенности». Через несколько дней, когда Юлька гуляла в саду при загородном доме, он обшарил её сумочку и нашёл сильные транквилизаторы. «Вот и разгадка, – подумал он. – Час от часу не легче».
– Угробишь жену, – сказала Ксюха. – Не ожидала, что ты такой собственник.
– Ваши предложения? – сказал он.
– Лечи подобное подобным, – сказала Ксюха. – Делай из жены блядь. Когда она будет видеть в других мужчинах только хуй, Вы, Константин Юрьевич, со своими мозгами снова станете лучшим и единственным на свете. У неё и возраст вполне подходящий. Сколько ей?
– В мае тридцать семь.
– Задержалась девушка в невестах, – засмеялась Ксюха. – Отпустите жену на выгул.
– А уязвлённое самолюбие? – сказал он.
– Это не современно, – сказала Ксюха. – Разведись, и нет проблем.
– А мы не ангелы, там на пожаре утратили перья, – сказал он. – Мы бы взлетели, но вниз нам пора.
– Мне так нравятся его песни, – сказала Ксюха. – Вам тоже?
– Стихи неплохие, – сказал он.
– Если это приказ, – сказала Ксюха. – Готова исполнять. Конспирацию обеспечу непроницаемую.
8
Об астрономе он вспомнил случайно. Среди прочего бреда, которым загружали администрацию президента, уфология и всё, так или иначе к ней относящее, занимала значительное место. Ещё с лёгкой руки Стальевича байки про инопланетян и загадочных тибетских мудрецов активно использовали для засирания мозгов. Технология была чистой воды американская, отработана тамошними мастерами до мельчайших подробностей и вовремя подбираемых сенсационных открытий, но у нас приживалась не очень, славянские и финно-угорские народы, посмеивалась Юлька, с лешим обычно дружат, как выпьют лишку, так не разберешь, кто человек, а кто упырь.
«Западная это фенька – демонология», – подумал он, изучая очередной, разумеется, секретный доклад, присланный из Академии наук. – Какие умы трудились на протяжении веков, один Жан Боден всё наше телевидение переплюнет».
В докладе излагались материалы археологических экспедиций, работавших на Урале и Алтае, обнаруживших камни с рисунками, подозрительно напоминавшими пресловутые перуанские камни Ики, скандал с которыми отгремел лет сорок назад. Фотографии рисунков изображали туземцев в обнимку с динозаврами, не вполне понятные летающие аппараты, людей-ящеров, странные медицинские операции, всем своим видом показывая, что Дарвин был не прав.
«Даже Блаватскую не удосужились прочесть, – хмуро подумал он. – У неё как раз опровержение Дарвина весьма аргументированное, без этой детсадовской живописи».
– Всё это замечательно, – написал он на докладе. – Непонятно лишь одно. Зачем столь высокоразвитой цивилизации, жившей за десятки тысяч лет до нас и обладавшей столь внушительными знаниями во всех областях науки и техники, царапать память о себе на каких-то убогих камнях?
Вообще, это разумная идея, подумал он, зацепиться за археологию и скудное количество доброкачественных источников. Особо далеко не уедешь, но для постулата «мы сами с усами» что-нибудь вытащить можно.
«Смешно, – подумал он. – Национальная идея постсоветской России сформировалась легко и естественно вполне самостоятельно, без всякого воздействия пропагандистского механизма. Спиздить побольше да унести подальше и встречать старость в глубоком Парагвае».
Впрочем, готов поспорить, сказал он себе, всё же это идеология очень ограниченного круга товарищей. Основная масса населения и спиздить зассыт и на марш-броски с багажом не способна. Зато как мы любим давать советы в соцсетях.
Как фамилия астронома? Он с трудом, но вспомнил. Он учился на первом курсе, желторотый мальчик из Нальчика, Москва казалась ему средоточием цивилизации. По факультету разнёсся слух, в пятницу выступит со своей лекцией сотрудник университетской астрономической лаборатории, который будет излагать иную, альтернативную версию истории. Якобы он математическими выкладками доказал, что человеческая история значительно короче, чем считается, например, не было Древнего Мира, а египетские пирамиды построили запорожские казаки.
Астроном стоял на кафедре, всклокоченный как воробей, ожидая свиста и гнилых помидор. Выслушали его приветливо, прохладно, спокойно, стали задавать вопросы и через полчаса размазали астронома по стенке. Он впервые тогда почувствовал мощь профессиональной среды. Двести человек в аудитории, спаянные дыханием истории, во всяком случае, тогда он в это искренне верил, многие из которых знали рукописи до каждой буквы, летними сезонами пропадали в пыльных степях Причерноморья, для которых откровения блаженных пророков были не поводом для религиозного экстаза, а предметом пристального изучения. Аудитория смотрела на астронома примерно так же, как европейский инженер изумленно взирал на негра, пытающего отремонтировать трактор с помощью колдовских заклинаний.
«Экий стервец! – услышал он после лекции вежливо возмущенный голос декана профессора Высогорского. – Вернее, сказать – ловкач! Пользуется ситуацией, тем, что с подлинными рукописями беда, и что методы археологических датировок не безгрешны, вороти, что хочешь, мёртвые из могилы не достанут. И всё это с таким сусальным патриотизмом, противно слушать. Мировой заговор ему везде мерещится против Расеи матушки. Тьфу!..»
– Наведите справки, – приказал он. – Жив ли курилка?
Астроном был жив. По-прежнему работал в университетской лаборатории, в начале девяностых организовал общественное движение для популяризации своих идей, видимо, за счёт средств соратников выпустил несколько книжечек, которые так и назывались «Новая хронология». Дешёвенькие издания с мягкой обложкой, на худой газетной бумаге, он пробежался глазами по тексту. Всё то же самое, задает верные вопросы, на которые даёт предельно идиотские ответы. Еврейский вопрос астроном благоразумно обошёл стороной, всю российскую историю переписали Романовы, которые ставленники Запада, до них же русские правили миром, невзначай открыли Америку, в общем, впереди планеты всей, поэтому во Франции есть провинция Руссильон, а в Германии город Руссельхайм.
«Гениально! – подумал он. – А чайна, видимо, называется чайной, потому что там Иван Сусанин изобрёл чайник. Ну, что ж, для усиления степени маразма в обществе дядя вполне подходящая кандидатура».
За прошедшие годы астроном раздобрел, теперь больше напоминая не всклокоченного воробья, как прежде, а нахохлившегося тетерева. «Владение умами даже малого количества народца даёт свои плоды», – подумал он.
– Вы не подумайте, что мы несём отсебятину, – важно произнёс астроном. От малороссийского выговора он так не избавился. – Сомнения в верности хронологии Скалигера и Петавиуса, которая сегодня является официальной, существовали давно, ещё Исаак Ньютон поднимал эту проблему. Основоположником нашей доктрины является великий русский ученый и астроном Николай Морозов, который…
– Я читал Морозова, – перебил он астронома. – Он переработал внушительный исторический материал. Правда, его линейная история человечества заканчивается торжеством социализма на всём земном шаре, но это так, мелочи.
– Морозов всё-таки был революционер, – осторожно сказал астроном. – Многолетнее заключение в одиночке Шлиссельбургской крепости наложило свой отпечаток. Мы скорректировали его воззрения в духе современности.
– Нам импонирует патриотическая составляющая вашей гипотезы, – он сделал нажим на слове «нам». – У нашей страны великое прошлое, которое ни в коем случае нельзя отбросить как ошибочный путь развития.
Астроном потупил глазки.
– Я назначу куратора, который поможет с финансированием и менеджментом. Форма, разумеется, не государственная, и не коммерческая, – он внимательно посмотрел на астронома. – Вы поняли меня?
