– Ты хочешь сказать… – начинает Ванька, прерывая неожиданную паузу.
– Время покажет, – недовольно бурчу я.
– Ну иди ко мне, мой сладкий! – он берёт у меня Васю и тактично уходит в комнату. Как это у него обычно бывает, Ванька давно племянника в себя влюбил. Ребёнок почти не слезает с его рук.
Мы с Таней остаёмся на кухне.
– Александр Николаевич, вы сразу после обследования дайте весточку. Хорошо? – просит она.
– Ну конечно, Танюшка, я позвоню. Это так хорошо, что у вас теперь есть телефон!
На аэродроме опять толпа провожающих. Мне очень приятно, что моя беда встревожила многих. Видел и даже чувствовал их беспокойство. Поэтому сейчас мне очень приятно ощущать их радость. Конечно, некоторая тревога по поводу результатов грядущего обследования у меня есть, но что-то мне подсказывает, что всё должно обойтись.
– Саша, полетишь в люксовых условиях, – говорит Николай и осторожно сам подсаживает в самолёт. – Отдаю тебе командирский гамак, чтобы ты мог лежать в пути.
– Коля, не волнуйся. Обойдусь я как-нибудь.
– Так! Ты пока молчи. Ты сегодня для нас – ценный груз. Понял? – встревает вездесущий Женька. – Куда Ваня скажет тебя положить, туда и положим. Наша задача – тебя по дороге не растрясти.
– Да, Женя-то дело говорит, – поддакивает Ванька. – Куда определим, там и будешь болтаться…
– Коля, это он реванш берёт, – объясняю я, показывая на Ваньку.
– Конечно! Сейчас моё время командовать!
– Вот погоди! Вернёмся – и будет на моей улице праздник, – грожу ему пальцем.
– Знаю, потому и командую впрок!
Всё время до Питера проспал. Сейчас меня разбудили и вынули из гамака: по моей слабости, поскольку он ещё и качается, мне самому было с него не вылезти. Ванька надевает на меня куртку и шапку.
– Слушай, отвали! Я сам могу, – вяло отбиваюсь я, поскольку ещё не до конца проснулся.
– Можешь, можешь… Давай-давай! – торопит он, и вот я уже готов ступить на питерскую землю.
– Ну, Саша… Приходи в себя! Рады будем снова тебя катать, – Николай пожимает мне руку – осторожно, приноравливаясь к моим силёнкам…
За ним со мной прощаются и остальные члены экипажа.
– Саш… Извини… – Василий, который снова занял место в своём экипаже, берёт меня под руку и отводит немного в сторону.
– Чего?
– Скажи честно… Вот ты у меня нашёл тогда рак. Ты… не от меня подцепил?
У Васьки такой пришибленный вид, что я невольно улыбаюсь.
– Вась, не парься. Совершенно точно, что не от тебя. Верь мне!
Едва я нетвёрдой походкой спустился из самолёта на землю, как сразу же меня начали ласково теребить встречающие.
– Сашенька, здравствуй, дорогой! – говорит Кирилл Сергеевич, обнимая меня. – Господи, как же я рад! Ванюша… Какое же тебе спасибо!
Я перехожу в руки Сергея Александровича, а затем уже – к Николаю Сергеевичу.
– Товарищи дорогие! Давайте его сразу в машину усадим! – командует Сергей Александрович. – Он же совсем без сил!
– Сашенька, ты нас прости, но мы тебя сразу же в академию, как ты и просил, – объясняет мне на ходу Кирилл Сергеевич. – Палата уже тебя ждёт.
– Ну а с моими увидеться…
– Увидитесь. Обязательно увидитесь! Их к вам туда сегодня обязательно привезут, – обещает Николай Сергеевич. – И Дашу, и мальчишек. Светка мне пообещала их доставить.
Спасибо, что меня поместили в такую же роскошную палату, как и та, в которой когда-то лежал Кирилл Сергеевич.
Принимаю гостей.
– Сашенька… Родной мой… – Даша осторожно и нежно вешается мне на шею – конечно, с учетом моего сидячего положения. – Худой-то ты какой стал!
– Худой, зато – живой, – усмехаюсь я и усаживаю себе на колени маленького Ваню. – Хуже было бы наоборот.
– Господи! Что ты говоришь такое! Сашка…
Даша не отпускает мою руку. Что ж… К сожалению, как бы крепко наши близкие нас ни держали, всё равно существует на свете та сила, которая может от них оторвать.
– Папа… Па-па! Смотри, какую мне деда машинку купил! – хвастается Серёжка и скачет возле нас.
Я уже давно подмечаю, что Кирилл Сергеевич иногда балует моих пацанов, но это оттого, что он души в них не чает.
– Очень хорошая машинка! Ты дедушке спасибо сказал?
Серёжка морщит лоб…
– Вот приедешь домой и обязательно скажи ему спасибо. Хорошо?
– Хорошо… А мы с тобой будем с этой машинкой вместе играть?
– Конечно, будем! Вот поправлюсь, и будем…
Боковым зрением замечаю, как Даша украдкой вытирает глаза. Маленький Ваня тянет ручонку к яркой игрушке.
– А ты Ване даёшь поиграть со своей новой машинкой? – осторожно интересуюсь я, ведь мне так хочется, чтобы с малолетства у братьев были такие же отношения, как сейчас у нас с Ванькой.
– Он ещё маленький… – раздумчиво тянет Серёжка. – Мы с дедой играем. Катаем её вместе.
– Конечно, Ваня ещё маленький, но ведь ему тоже хочется поиграть с такой машинкой!
Серёжка сосредоточенно молчит.
– Папа, а ты, когда был маленьким, дяде Ване давал в свои игрушки играть? – задаёт он вдруг вопрос, который заставляет меня грустно улыбнуться.
– Конечно! Я всегда давал и сейчас даю ему играть в свои игрушки.
– Неправда… Сейчас ты не можешь, у взрослых игрушек не бывает, – рассудительно опровергает меня сын.
– А вот и не скажи! У взрослых игрушки тоже бывают, только они совсем другие. И дядя Ваня играет в мои игрушки и читает мои книжки… – совершенно серьёзно объясняю я.
– Сашка, нам надо ехать домой, – грустно говорит Даша. – Света там, наверно, уже заждалась.
– Вы часто общаетесь?
– Знаешь, когда ты уехал, гораздо чаше стали. Похоже, она почувствовала, как мне плохо без тебя.
И вдруг я решаюсь.
– Дашка… Ты не обидишься, если после моего обследования, до моего выздоровления, мы с Ванькой поживём там… в той квартире?
Даша грустно смотрит на меня и молчит.
– Дашка… Пойми… Я там быстрее на ноги встану. Там мне сами стены будут помогать. Ну не обижайся…
Я говорю сбивчиво, с просительной интонацией, внимательно глядя ей в глаза.
– Я постараюсь, – почти шепчет она и снова меня обнимает: – Сашенька… Родной мой… Я всё прекрасно понимаю… Внутри понимаю, что ты скорее всего прав, но мне так хочется, чтобы ты быстрее был дома, рядом со мной… Рядом с мальчишками… А Кирилл Сергеевич знаешь как по тебе скучает?
Молчим. Только маленький Ванька тихо сопит, уткнувшись мне чуть не под мышку, а Серёжка очень сосредоточенно катает свою машинку по одеялу моей кровати.
– Сашенька, – вздохнув, нарушает молчание Даша, в свою очередь внимательно глядя мне в глаза, – я прекрасно понимаю, что вы с Ваней очень близки. Он ведь почувствовал, что ему необходимо лететь к тебе на выручку, когда сил у тебя уже не осталось. Правду тебе скажу, у меня было только сильное беспокойство, а он будто всё понял. Ещё я понимаю, что вы с ним говорите на такие темы, на которые я с тобой вряд ли когда-нибудь смогу поговорить… И это мне очень печально. Я даже, может быть, как-то ревную… И всё же я понимаю, что это общение с Ваней тебе необходимо, понимаю, что это общение – тоже одна из составляющих твоего выздоровления… да и всей твоей жизни. Однако несмотря на всё это… мне так жалко…
– Дашка моя, – выдыхаю я и, насколько сейчас могу, крепко прижимаю её к себе и пытаюсь оправдаться. – Это же всё биоэнергетика!.. Ну прости меня…
Вот оно как! Проявился всё-таки Дашин взгляд на наши с Ванькой отношения. Все проблемы, которые мы с Ванькой переживали вместе, так нас сблизили! И опять же – наше почти неестественное чувство друг друга!
С таким уровнем взаимоотношений любой другой человек окажется за пределами зоны этой духовной близости, даже если это будет тоже очень близкий человек… Это почти как в математике понятие о бесконечно малых интервалах. Когда-то я об этом размышлял… Потом же всё как-то улеглось и перешло в разряд пресловутой привычки.
Моя умная жена всё давно поняла и всё простила. Но как же мне её жалко!
Перебираю в голове своих самых близких… Ну Ванька – тут всё понятно. Даша… и Таня… Неужели я их собрался сравнивать? Докатился…
Даша – моя жена! Она – мать моих детей! А Таня – тоже мать моего сына. С ней я веду себя куда честнее, чем с Дашей. И переживает она за меня совсем не меньше, чем Даша.
Вот и получается, что самой проигравшей стороной становится именно Даша.
«И тебе не стыдно?» – снова начинает скрипеть внутри так хорошо мне знакомый голос.
Стыдно, конечно! Да что уж теперь… Так вот всё… выходит. И жить мне дальше со всем этим.
Шахлатый по-генеральски ввалился в мою палату.
– Здорово, ученик!
– Здравствуйте, Михал Михалыч! – скорее с воодушевлением, чем с силой пожимаю ему руку.
За три прошедших дня гостей у меня побывало много. Даже сам ректор приходил, а вот Шахлатого я ещё не видел. Он только позвонил мне на трубку и сказал, что сидит в Москве на конференции, но как только вернётся, то сразу же зайдёт.
