– Что «алло»? Ты совсем обалдел? – услышал я знакомый голос. Аня пребывала в состоянии истерики.
Именно в этот довольно эмоционально насыщенный момент я с невероятной ясностью понял: если сейчас я хоть на секунду дрогну, то так навсегда и останусь жить при крепостном праве.
– Ань, что ты кричишь, я же тебе эсэмэску отправил, – ответил я, стараясь дышать как можно более медленно и глубоко. – Я с Денисом, у меня все в полном порядке, домой приду не позже четырех. Волноваться не надо.
– Ты можешь вообще больше никогда домой не приходить, сволочь! – заорала жена и бросила трубку. Хотя, заметил я, ничего она не бросала, а просто нажала на соответствующую кнопку.
– Хорошо, – спокойно ответил я в пустоту, как будто отвечая на непрозвучавшую просьбу зайти по пути домой за батоном, после чего отключил на трубке и вибровызов.
В «Калигуле» у гардероба я увидел Вадима нежно лобзающимся с высоченной теткой стильного вида, напоминающей топ-модель преклонных лет. Заметив меня, он замахал рукой:
– Марго, смотри, мой старый друг, Макс. Он тут новенький.
Вырвавшись из объятий Вадима, Марго манерно протянула мне ладошку и томно произнесла:
– Привет, красавчик! Ну-у-у, добро пожаловать в рай!
Я и представить себе не мог, что ее слова следует понимать настолько буквально. Минут через пять, когда я сидел, провалившись в мягкий диван, передо мной стоял кальян, а со мной в обнимку сидела фактически неодетая или практически полностью раздетая девушка (оценка зависела от точки зрения), от которой исходил фантастический аромат духов, страсти и чего-то еще головокружительного, – формулировка, предложенная хозяйкой заведения, представлялась мне наиболее точной. Тем временем девушка, слегка касаясь губами моего уха, шепча сообщила, что ее зовут Вероника, затем пододвинулась еще ближе и обвила меня руками за шею.
– Давай-ка я это с тебя сниму, а то мешает контакту! – промурлыкала она мне снова прямо в ухо, одновременно снимая с меня очки, даже не собираясь дождаться ответа. Иначе ждать ей пришлось бы долго – говорить я почти не мог минимум по нескольким причинам: степень моего опьянения приближалась к тяжелой, в непосредственной близости (эта причина, скорее всего, была определяющей) находился объект максимального уровня сексуальной привлекательности, в горле пересохло, к тому же поведение управлялось лимбической системой, что крайне затрудняло трансформацию чувств в слова.
Вероника так нежно меня обнимала и так ласково что-то нашептывала мне на ухо, что я даже вздрогнул, внезапно осознав, что Аня со мной так себя никогда не вела! Во всяком случае, ничего похожего я не помнил.
– Может, пойдем в «приват», я хоть там тебя зацелую? – зашептала она мне на ухо, и я почувствовал, как ее пальцы полезли мне под рубашку.
Что происходило в «привате», описать внятно довольно сложно, потому что по упомянутым причинам моя оценка ситуации была крайне неадекватной. Но если разобраться, то определение, данное хозяйкой этого заведения (язык не поворачивался даже в мыслях назвать ее мамкой), наиболее точно описывало мои ощущения. Это, видимо, было огромными буквами написано у меня на лице, поэтому, когда я вывалился из «привата», Денис с Вадимом хором заржали.
– Ну и видок у тебя, брателло! – Дениса душил смех. – Как у кота после крынки сметаны! Как, не обломался? Она хоть в твой топ-десять попала?
Я смущенно пожал плечами:
– Во-первых, любая оценка, данная в таком состоянии, будет крайне субъективной, а во-вторых, мне пора.
Вадим немедленно парировал, что приключения только начинаются, и принялся зазывать ехать в менее стильный, но гораздо более конкретный вертеп, но я вполне четко осознавал, что мне на этот вечер приключений хватит, тем более что главное приключение ждало меня дома.
По пути в такси, наблюдая за пролетающими за окном огнями, я совсем не слушал ночного бомбилу, упоенно заливавшего что-то про вчерашний футбольный матч, а размышлял, какого места заслуживает Вероника в топ-десять моих женщин.
Пересчитав, что количество женщин у меня (с учетом Вероники) не превышает пяти, я понял, что предложенная Денисом система оценки не подходит. Очевидно одно – Вероника, по ощущениям, сразу попала в топ-три, даже если принять во внимание тот факт, что по формальным признакам оценивать ее как женщину, с которой у меня был полноценный контакт, я не мог.
Дальнейшие размышления на этот счет необходимо было срочно сворачивать, иначе сгоряча я бы поместил Веронику на абсурдное первое место. Тут в голове замелькали разнообразные вопросы, возникающие, как я слышал, почти у всех мужчин в определенный жизненный период. Вот и моя очередь подошла. Вопросы были до примитивности простые, но тем сложнее было на них ответить, особенно с залипшими от алкоголя эритроцитами. Почему секс с женой стал таким пресным?
Неужели в жизни все так и останется? Неужели ничего хорошего больше не произойдет? И так далее. Хорошо, что ехать было недалеко, а водитель прервал мои горестные размышления, потребовав свои честно заработанные пятьсот рублей.
Тихо, как взломщик, я открыл дверь, по пути стягивая с себя одежду, пробрался в большую комнату и рухнул на диван, кое-как прикрывшись пледом. Последняя ясная мысль, промелькнувшая в угасающем сознании, была о том, что мои тактильные ощущения от прикосновений нежной кожи Вероники так невероятно обострились, что лежащий на мне шерстяной плед, казалось, был изготовлен из крапивы вперемешку с колючей проволокой.
Наутро, несмотря на вчерашнее, проснулся я довольно рано, всего в пол-одиннадцатого. Почти вся суббота была впереди. Чувствовал я себя замечательно отдохнувшим, выспавшимся и невероятно бодрым. Настроение было отличным, но оставалось оно таким ровно до того момента, как я заворочался.
– Что, проснулся? – услышал я.
Начало беседы ничего хорошего не предвещало, однако сюрпризом тоже не стало, иного развития событий ждать не приходилось. Хотя в глубине души копошилась слабая надежда, что вчерашнее сойдет мне с рук, я почти был уверен: Аня ни за что не успокоится, пока не вывалит на меня все, что у нее накипело. Но сколько там накипело, а главное – чего? Это мне и предстояло вскоре выяснить.
– Проснулся, – открыл я глаза. – Доброе утро!
– Доброе? Я чуть с ума не сошла, а он мне «доброе утро», – немедленно перешла в штыковую атаку Аня. – Ты что вообще творишь?
Я постарался состроить наиболее недоуменное выражение на лице, и, судя по ее реакции, у меня это получилось.
– Не понимает он! Ты обо мне подумал, о ребенке… или только о себе и думаешь? Как ты так можешь?
– Что могу? А что, собственно, произошло? – Вдохновленный примером Дениса, я продолжал делать вид, что ничего не понимаю. – Я же тебя предупредил! Эсэмэску тебе отправил! А что такого, если человек с друзьями немного посидел?
– Как это «что»? Ты не понимаешь, что ли? – Глаза у Ани вдруг наполнились слезами, а этого вынести я никак не мог.
– Ладно тебе, – решил я резко изменить тактику: план «включить дурака» не сработал. – Конечно понимаю. – Тут я даже попытался состроить сочувственно-виноватое выражение: – Ну, извини!
Извинения обычно действуют на людей успокаивающе. Это отличный инструмент, чтобы человек по крайней мере перестал на тебя жестко наезжать. Так говорили на тренинге по коммуникации, но с моей женой инструмент не сработал. Такие элементарные приемчики на Аню, видно, не действовали.
– Что значит «извини»? Думаешь, сказал «извини» – и все, что ли? – Слезы вдруг как корова языком слизала, а глаза жены моментально стали жесткими, даже злыми.
Аня отлично умела себя распалять (к моему огромному сожалению, это умение никак не относилось к постели) и постепенно входила в состояние, в котором она звонила мне вчера ночью. Все-таки жаль, что я не мазохист, снова пришло мне в голову, а то я бы постоянно тащился от этих разборок. А так мне хотелось, чтобы этот разговор поскорее закончился. Но Аня только начала и собиралась подробно, по пунктам, изложить все, что у нее накипело, и не только относительно данной ситуации. Обычно она эксгумировала все мои грехи – и неподаренные цветы на Восьмое марта пять лет назад, и опоздание на какую-то премьеру в театр, и каждый непонравившийся подарок на всем протяжении нашей совместной жизни, и невнимательность к ее маме. Все эти факты наглядно иллюстрировали, какой же я черствый и невнимательный тип, который совсем ее не ценит и черной неблагодарностью платит за ее исключительное ко мне отношение. Вывода, однако, из этого обычно никакого не следовало – видимо, я должен был под гнетом всего перечисленного срочно кинуться исправляться.
В первые годы я и правда пытался, а потом просто забил – претензии, независимо от моих усилий, непрерывно росли. На этот раз мне повезло – на помощь пришел Кирюша. Вот спасибо сыну! Он подошел и потянул меня за палец.
