– Вот, вот, такая пошла молодежь. Думает только о деньгах. В наше время было не так.
Нина переезд перенесла легко, никакой трагедии делать из этого не стала.
– Мама – человек непростой, только она не со зла, и чего ты внимание обращаешь. Это же в ней бабушка-институтка говорит.
– Нина, она меня куском хлеба попрекает! – не выдержал Алексей.
– Когда? – искренне удивилась Нина.
Вот ведь удивительное дело: мы часто не замечаем в наших близких людях недостатков, которые другим прямо режут глаз. Ну что толку обижаться на высказывания собственной матери, которая говорит себе и говорит. Всю жизнь говорит, а мы уже так привыкли, что и не слышим. И вот в дом пришёл чужой человек. Что-то ему дико, что-то обидно, и вот уже он – конфликт интересов. Кто виноват, тот, кто вторгся на чужую территорию и хочет установить свои порядки, или тот, кто отстаивает свое, годами наработанное? Это очень сложный вопрос, и, наверное, в него не нужно углубляться и искать правых и виноватых. Вот Алексей и не стал, решил снять своё жильё, чтобы спокойно пить по утрам свой чай, а вечерами есть ужин, который кое-как готовила Нина. Что правда, то правда – хозяйственным делам молодая жена была обучена плохо, мама всегда дома, приготовит, постирает, наведёт уют и порядок. Но Нина очень старалась.
– Леш, я научусь, ну, пригорело немножко.
– Да где ж немножко, это уголёк, его съесть невозможно. Мне ж тебя кормить нужно. Давай свой фартук, – Алексей вставал к плите, за год в общежитии он много чему научился. – Так, ты режешь лук!
– Ну вот, мне самое сложное! – и Нина плакала, последнее время она стала плаксивая и обидчивая, понятное дело, рожать через месяц.
Нина с облегчением восприняла переезд, ей надоело выслушивать шипение друг на друга любимых людей. У Алексея осталась в душе обида от того, что остался непонятым. Ида Иосифовна разыгрывала практически трагедию. Дочь ушла из дома! Оставила мать одну! Это всё он! И откуда он только взялся, ведь так хорошо, спокойно жили. Валентин Исаевич сохранял нейтралитет, в конце концов, должен же быть хотя бы один зритель.
А через десять лет Алексей уже перестроил старенькую дачу тестя на берегу Ангары в небольшой уютный коттедж со всеми удобствами, самая светлая и большая комната на первом этаже предназначалась тёще, тестя к тому времени уже не было в живых.
Если быть честным, то Ида Иосифовна им здорово помогала. Безусловно, она не забывала себя, периодически выговаривала дочери, что не она этих девочек рожала, и никто с ней не советовался, но девчонок любила безумно, поэтому по любому зову неслась молниеносно. И бабушкин Институт благородных девиц не мешал, а помогал. Подросшая Таня очень любили рассказы бабушки из прошлой жизни.
– Расскажи про старину, – девочка садилась напротив, положив хорошенькую головку на кулачки, вокруг ползала Алька, а Ида Иосифовна рассказывала про иркутский Институт благородных девиц, в котором училась её мама.
– А что ты хочешь? Дворянское привилегированное учебное заведение. Из самой Москвы преподавателей приглашали. Учились шесть лет, хотя вроде было три класса. Но в каждом классе учились по два года.
– Кошмар, то есть мне бы сегодня пришлось учиться двадцать лет, – ужасалась Таня.
– О чём ты говоришь, чему вас сейчас учат? Вон некоторые, институты заканчивают, на руководящей работе работают, даже бизнес свой открывают, а как не умели себя вести, так и не умеют, – Ида Иосифовна говорила сама с собой, зятя рядом не было, а Таня скрытого смысла не улавливала. – А какие предметы интересные были. То, что нужно, ни больше ни меньше, – продолжала она, – закон божий, арифметика, история, география, всеобщая российская грамматика, словесность, французский язык, естественная история, физика, чистописание, рисование, рукоделие, пение, музыка. Один раз в неделю были уроки танцев и гимнастика. И дисциплина, железная дисциплина. Девочки вставали в шесть утра, после утренней молитвы был лёгкий завтрак. Ученицы повторяли уроки, с десяти часов начинались классные занятия, в двенадцать обедали, затем играли, отдыхали. После обеда, с двух до пяти, опять занимались в классах, затем полагался час на чаепитие, отдых. В шесть часов приступали к подготовке уроков, в восемь ужинали, далее шли на вечернюю молитву, а затем ложились спать.
– Может, нам тоже нужно молиться? – Таня, затаив дыхание, слушала бабушку.
– Ну, это не обязательно. А какая форма была красивая! Вроде и строгая, но торжественная, вот я покажу тебе фотографии бабушки.
Ида Иосифовна доставала семейный альбом, и Таня с Алей в который раз с удивлением смотрели на красивых молодых девушек с длинными косами и темными лентами, вплетёнными в волосы. Платья с рукавами по локоть, белые нарукавники, пелерины и фартуки, а рядом учительницы и воспитательницы в строгих тёмных платьях или «английских» костюмах.
– Устав Института требовал, чтобы воспитанницы за период пребывания в заведении никуда не отпускались, за исключением болезни или смерти родителей. Свидания с родными разрешались по воскресеньям и праздникам в определённые часы и в присутствии классной дамы.
– А если нужно что-то сказать по секрету, – не унималась Таня.
– Вот именно, вот это и есть правильное воспитание. Девушка должна уметь держать себя в руках, быть ответственной за свои слова и поступки, не кокетничать, не жеманничать, не быть ябедой.
– Да, Альку бы в Институт благородных девиц точно не взяли, – делала вывод Таня.
С годами споры Алексея и тещи уже перестали быть такими антагонистическими. Если бы тёща ещё не нудила по поводу возможного отъезда, так и вообще бы жили душа в душу.
В тот день всей семьей собирались на праздник в местный банк. Десять лет, как никак, круглая цифра. Сначала предполагалась торжественная часть, вручение грамот и объявление показателей, потом небольшой фуршет и детский праздник, и в завершение концерт с участием московских звёзд. Замечательное мероприятие для всей семьи, более того, визит был обязательным. У Алексея на выходные были другие планы, они давно уже собирались съездить всей семьей в пансионат.
– Может, один сходишь? – забросил он удочку Андрею.
– Невозможно, потом, присутствие Нины тоже имеет значение: ты же знаешь, там фуршет, а президент банка строит из себя театрала, вот пусть перед Ниной повыпендривается.
Алексей не любил эти показушные мероприятия, тем более, ему совсем не хотелось, чтобы кто-то выпендривался перед его женой, хотя бы и президент банка. Он решил найти поддержку у жены.
– Совершенно нет смысла идти на этот праздник. – Нина рассматривала приглашение с программой, а Алексей мимоходом высказывал свои мысли по этому поводу.
– Ну почему же? – неожиданно для него возразила Нина. – Я слышала, нашего Никитина пригласили, ты же знаешь, этот банк спонсирует театр. Потом вроде детский праздник должен быть интересным. Клоуны, собачки, фокусники.
– Мы же в Листвянку собирались?
– Это обязательно, уедем пораньше. Идёт?
Конечно, идёт. Они всей семьей очень любили этот пансионат, на самом берегу озера Байкал, природа, тишина. Семья Алексея снимала на выходные большой двухкомнатный номер. Хороший бассейн, сауна, прекрасное меню, вечером кино, что ещё нужно для отдыха? А они так давно никуда все вместе не ездили! Алексей чувствовал, что устал, в последнее время они с Андреем работали над очень большим проектом, все должно было решиться днями, но Алексей понимал, что его силы на исходе, он выложился по полной. Андрей тоже планировал ехать с ними:
– Погреюсь в уюте вашей дружной семьи.
– Ну-ну каждый раз всё заканчивается твоим походом в бассейн. После этого тебя два дня не бывает видно.
– Так это ж хорошо, стало быть, к работе приступаю абсолютно чистым. Лех, ну каждый стресс снимает по-своему: кто напивается, кто-то штанги вон тягает.
– А ты баб!
– А я баб! Чем горжусь. Ну ладно, давай после этого праздника жизни сразу и поедем, я на микроавтобусе приеду. Перегрузите свои вещи, и прямо из банка рванём.
– Да мы на концерт оставаться не хотели, – неуверенно произнес Алексей. Вообще-то было бы хорошо, у друга большая вместительная машина.
– Да и мне там нечего делать. Поздравим, подарок вручим, я слово двину, да и вперёд.
– Не, девчонки ещё хотели на детский праздник.
– Ну, тоже не проблема, мы пока с управляющим ещё раз проценты обсудим.
Почему-то с утра они поругались. Почему? Какая была причина? Алексей потом всё время пытался вспомнить. И никак не получалось. Не было причины. Но Нина, надув губы, сама собирала детские вещи; не посоветовалась с ним, в чём ей лучше ехать, хотя всегда это делала. Опять же, чтобы сделать Алексею приятное. Она же художник, шила себе сама и всегда одевалась броско и индивидуально. Вот и сейчас боковым зрением Алексей увидел на ней чёрный брючный костюм с каким-то очень ярким шарфом. Он отметил про себя, как оделась его жена, но всё его в то утро раздражало, даже этот яркий шарф. Их девицы тоже почувствовали, что родители не в духе, старались особо не выяснять между собой отношения и не драться; Таня шикала на Альку, а та слушалась сестру беспрекословно.
