В банке всё было штатно. Сначала выступил управляющий, потом финансовый директор, за ним последовали гости и приглашенные. Как всегда, красноречивее всех был Андрей. Алексей слушал и удивлялся ораторским способностям друга. Настроение у него постепенно улучшалось, он даже взял Нину за руку. Но вот ведь дурак, и за что на жену разозлился? Сейчас и не вспомнить. Нервы, всё нервы; хорошо, что едут отдыхать. Хоть и два дня, а всё равно. Нина с улыбкой повернулась в его сторону. Ну, вот и ладно, вот и хорошо.
Фуршет банк закатил шикарный. С птицами, перьями и рыбами-мечами. Даже и непонятно, с чего. Вроде бы, судя по показателям, на столе должна была стоять тарелка с горбушками и несколько бутылок водки. Во всяком случае, на помощь городу денег у банка не водилось. Нину сразу взял в оборот управляющий банка: её знали все, она была известным человеком в городе.
– Ниночка, когда премьера? Что скажете? Стоит? Нет? Ну, с другой стороны, вы вытянете любой спектакль. У вас такой органичный тандем.
Андрей отвел Алексея в сторону:
– Тебе бы надо остаться. Тут вроде бы ещё один проект наклевывается. Нужно показать наши расчеты. У тебя комп с собой?
– В машине.
– Давай, неси.
Алексей быстро сходил на стоянку. Андрей и финансовый директор ждали его у выхода.
– Вот Анатолий Павлович просит показать наши расчёты. Когда ещё время найдем, а сейчас вроде свободны.
– Алексей Саныч, как думаешь, времени это много не займёт? – Андрей выразительно посмотрел на Алексея. Понятно, значит, нужно оставаться. Ох, прощай, Байкал… Алексей решил не сдаваться.
– Да я, собственно, и не тороплюсь, – бодро сказал финансист. Понятное дело, он сегодня на Байкал не собирался.
– С превеликим удовольствием. Но времени это займёт немало. Даже и не знаю, я жену с дочками собирался в пансионат отвезти. Хотелось, чтобы девчонки ещё успели до ужина в бассейн сходить, – бросил пробный шар Алексей. Да что же такое, имеет он право на отдых, в конце концов, или нет?!
– Лёш, а может, давай я поеду и твоих захвачу, а ты приедешь позже. Как? – Андрей, как всегда, сразу почувствовал настроение своего компаньона и решил не отступать, видимо, действительно игра стоила свеч.
– Алексей Александрович, судя по всему, проект интересный, и денег, наверное, найдём.
Алексею эта затея понравилась не очень, но он не привык отказываться от работы. Раз надо, значит, надо.
– Договорились, давайте сделаем так: мы сейчас перегрузим машины, я провожу семью с Андреем и вернусь, – он посмотрел на часы, – через пятнадцать минут.
– Лады, – финансист пожал Алексею и Андрею руки и отправился в зал фуршета, выпить еще бокал шампанского.
Нина немного расстроилась:
– Лёш, а когда тебя ждать, может, мы ещё побудем, зачем нам ехать вперёд? – она тревожно смотрела на мужа.
– Неизвестно, насколько все эти переговоры затянутся, и так девчонок завтраками кормим. Собрались, значит, поезжайте, располагайтесь, идите в бассейн, в сауну, а я к ужину примчусь. Нигде задерживаться не собираюсь, – он поцеловал Нину, но как-то торопливо, немножко небрежно, он уже думал о том проекте, который сейчас будет показывать. Он бы не торопился, зря Андрей затеял разговор сегодня. Цифры ещё сырые, и там есть слабые места.
– Таня, Аля, быстрее. Аля, ну что ты копаешься, где твой рюкзак? Давайте, давайте. Э, какие тучи. Андрей, давай, не гони там.
Андрей ещё раз вышел из машины.
– Давай, дружище, удачи! Всё знаю про слабые места, никто ничего не заметит, не волнуйся. Но настроение сегодня такое, можно уболтать на что угодно. Выпили опять же. Давай, Лёх, действуй. Ты у нас убеждать умеешь!
Нина села рядом с Андреем, пристегнула ремень и с улыбкой помахала ему рукой. Девчонки уже были заняты собой и даже не посмотрели в сторону отца. Зачем он их отпустил, почему не послушал Нину? Почему не подсказало сердце? Нет, ничего не подсказало, он думал только о словах Андрея.
Ему позвонил через час врач «Скорой помощи». Показания давала Таня. Она единственная могла говорить. Она же вызывала «Скорую» и вытаскивала из машины Альку Она понимала, что мама погибла, а Андрея зажало между сидением и рулем, и она ничем не может им помочь.
А потом всё было, как в кошмарном сне. Нина погибла на месте, девочки отделались легкими травмами, Андрей в больнице с непонятными перспективами. У Алексея не было выбора, ему нужно было спасать дочерей, увозить их от этого кошмара, попытаться зачеркнуть воспоминания об этой трагедии.
Выросшие на реке – они другие, они чувствуют природу, они умеют ценить прекрасное. Зоя и Алексей родились на реке Ахтубе.
Насчет происхождения этого названия существует несколько красивых легенд. Одна из них связана с именем татарской княжны Тубы, якобы из-за несчастной любви бросившейся в реку и утонувшей на глазах своего отца, который, обезумев от горя, растерянно метался по берегу и восклицал: «Ах, Туба! Ах, Туба!»
Река Ахтуба – это левый, самый крупный рукав Волги.
На её берегах когда-то жили пришедшие из других краев кочевые племена: скифы, сарматы, печенеги, хазары, половцы, татаро-монголы, калмыки. Татаро-монголы избрали Ахтубинское левобережье центром своего могущественного и обширнейшего государства – Золотой Орды. На Ахтубе стояли оба столичных города: Сарай и Новый Сарай. Сюда доставлялась огромная дань из покоренных земель: Волжской Булгарии, Крыма, Северного Кавказа. В городах, стоявших на Ахтубе, бывали послы, купцы, ученые и путешественники из многих стран мира. На поклон к хану приезжали чуть ли не все русские князья. В том числе бывали здесь и прославившийся на весь мир своими победами над шведами и немцами Александр Невский, и никому ещё не известный девятилетний московский князь Дмитрий, впоследствии получивший прозвище «Донской».
Как и все родившиеся на Ахтубе, Зоя и Алексей гордились древней историей края, с гордостью рассказывали её другим, просили не путать Ахтубинск с Актюбинском. И что с того, что город молодой, выросший из трех деревень, зато история у земли какая! Пожалуй, по древности может потягаться с другими русскими землями, а может, ещё и победит в исторической борьбе.
Как и Ахтуба, Зоя в жизни Алексея была всегда. Сколько он себя помнил. Самый близкий для него в жизни человек. Он даже мог сам себе в этом не сознаваться. Порой по жизни он думал, что задохнётся без своих женщин, детей; но как оказалось, все можно пережить, даже смерть жены, даже разрыв отношений с детьми, а Зоя – она данность, она надо всеми. Она всегда была даже ближе мамы.
Отца он совсем не помнил, тот умер, когда сыну было два года. Александр Никитич пришел с войны, как и многие, очень больным человеком: две контузии переросли в страшные головные боли, которые он заглушал спиртным. Но даже не это было самым тяжелым. Отец после войны потерял себя как личность. На войне он был боевым командиром; его уважали, он был героем. А в послевоенной реальности стал простым работягой на молокозаводе. Денег платили мало, начальников было над ним несколько, да все норовят ещё и поддеть: «Тут тебе не фронт, нечего куражиться! Знаем мы вас, героев. Проверить еще надо, по каким вы там блиндажам отсиживались».
Таких выпадов отец без ответа не оставлял, мог и вмазать, а если баба нарывалась, так говорил прямо всё, что про неё думает. Дело заканчивалось участковым, а потом, понятное дело, недельным запоем.
Алексей ничего такого не помнил, ему бы хотелось вспоминать об отце как о герое, гордиться им. Фронтовик, вон в коробочке медали лежат, и даже боевой орден Красной Звезды 1-й степени. И вот он перебирал эти награды и думал, какой папка его герой, и наверняка потерялись ещё два ордена, 2-й и 3-й степени, а так мог бы быть его отец даже Героем Советского Союза.
– Выпить он герой, всю душу мне измотал. Бог его вовремя забрал, а то бы сама пришибла.
– Мам, зачем ты так, – останавливала ее Зоя. – Не надо, при Лёшке не надо. Это же он нас с тобой гонял, а его он любил, радовался как тому, что наследник родился, и похож, говорил, на его отца. Война же, мам.
– Ох, простите меня, дети, намаялась.
Алеша как-то не очень по этому поводу переживал. Высказывания мамы он в голову не брал, она всем и вечно недовольна, человек такой. Больше переживали друзья мальчика, семьи которых отец, к примеру, бросил. В их жизни случилось страшное предательство, которое ни простить, ни забыть нельзя. А у Алексея по-другому. Ему казалось, что он сразу родился с одной мамой. И даже не с мамой; мама, сколько он помнил, всегда работала, а он был с Зоей.
Сестра кормила, одевала, гуляла с ним, воспитывала, иногда и поколачивала. Проверяла уроки и отчитывала его друзей за всякие шалости, она же выбирала для него институт и ходила смотреть проходные баллы. Мать тянула семью, работала с утра до ночи. Вечно уставшая, недовольная. Алешке казалось, что матери он мешал, и она от души сожалела о его рождении.
