У бара с бокалом вина я увидела Нину Приемыхову. Девушка откровенными взглядами пыталась заинтересовать одинокого немца. Тот почему-то не поддавался ее чарами, а на глубокое декольте вообще старался не смотреть.
«Не везет девушке, – подумала я. – С группой ей явно не повезло, все наши мужчины вроде бы и без жен, а ведут себя так, будто за их спинами многочисленное семейство. Иностранцев тоже настораживает Нинин натиск. И одета она чересчур откровенно. Все кричит на ней: «Возьмите меня! Возьмите!». Так нельзя. Мужчины ее боятся. Им надо чувствовать себя охотниками, а не жертвами. Странно, что Нина этого не понимает».
На танцевальной площадке среди пар я различила Алексеевых. Молодые супруги танцевали – невпопад. Дмитрий пытался растормошить Лену, но та, повиснув на муже, спала на ходу.
Поискав еще глазами, я выделила в толпе Кузьму Хрящева. Он нервно дергался в танце, сотрясая своим животом.
Иванова я не нашла. Зато я заметила наблюдающего за всем со стороны Коровина. Николай Павлович сидел, вытянув ноги, в шезлонге, курил, сбрасывал пепел (что мне очень не понравилось) прямо на песок и время от времени прикладывался к стакану со светло коричневой жидкостью. Скорей всего он пил виски.
– Хрящева вижу, – сообщила мне Алина. – Вот он какой, северный олень! – хихикнула она. – Гарцует!
На оленя он меньше всего был похож. А вот на шамана – да. Разве что бубна в руках не хватало.
– Однако лицо у него весьма сосредоточенное. При всей браваде и дикости, которая присутствует в его танце, он очень напряжен, – отметила Алина.
– Ну, так отплясывать в его возрасте. Боюсь, что завтра у нашего подопечного все будет болеть. Давай выпьем чая или колы? – Мы переместились к стойке бара. За чашкой чая, я попыталась отсоветовать Алине общаться с Хрящевым сегодня. – Давай завтра поговорим? Какой разговор может быть на танцплощадке? Хрящев выпил, он в ударе, а мы его потащим говорить о грустном? Давай подождем до завтра. К тому же я устала, спать хочется. – Для убедительности я несколько раз зевнула. – Пошли по домам, а?
– Пошли, – легко согласилась с моим предложением Алина, но тут же внесла корректировку: – Только пройдем мимо рецепции и узнаем, в каком бунгало живет Иванов. Кто знает, может, он еще не спит? Ведь именно он сказал, что Кудрявцев ненавидит Бабенко. А раз так сказал, значит, знает за что.
Я взглянула на подругу и не заметила в ее глазах ни грамма сонливости. Более того, они блестели тем самым блеском, который всегда настораживает майора Воронкова. Такой блеск он называет сатанинским. Именно по нему он понимает, насколько глубоко мы увязли в очередном расследовании. Но сегодня несколько иной случай. Если раньше мы занимались расследованиями по объективным причинам – много разных случаев было, когда наши друзья или клиенты попадали в беду, – то теперь нас окружали посторонние люди, и никто и ничто, не обязывало нас искать убийцу Бабенко и разбираться в причине смерти Кудрявцева.
«Все ясно, – подумала я, глядя в безумные глаза подруги, – она уже достаточно отдохнула. Ей стало скучно, и она ищет приключений. Отговаривать ее от расследования – пустая трата времени. Ничего, осталось четыре дня. Она побегает за Хрящевым, за Ивановым, может еще за кем-нибудь. Потом мы вернемся домой, и я загружу ее работой, да так, чтобы она и думать забыла о покойниках».
– Надо еще как-то объяснить Иванову, почему мы интересуемся покойниками. Впрочем, я сама бы хотела знать, зачем нам это все надо? – вздохнув, спросила я то ли у себя, то ли у подруги. В данный момент мне хотелось одного – лечь спать.
– Как зачем? Разве неясно?! – искренне возмутилась Алина.
Я молча развернулась и пошла в сторону рецепции. Когда Алина в таком состоянии, лучше ей не перечить. К тому же я слишком устала, чтобы с ней спорить. А это значит, что чем раньше мы поговорим с Ивановым, тем раньше я пойду спать.
– Добрый вечер, – по-английски поздоровался с нами смуглый юноша. Он широко улыбался и ждал, когда мы озвучим нашу просьбу.
– Мы хотели бы узнать, в каком номере проживает господин Иванов. Петр Иванов, – медленно и внятно произнесла Алина.
Администратор метнулся к компьютеру и уже через секунду назвал номер бунгало, в котором следовало искать Иванова.
– Куда нам идти? – спросила Алина.
Юноша подвел нас к плану отеля и ткнул ручкой в квадрат, в котором был указан номер домика.
– Спасибо, – поблагодарила я молодого человека и бросилась догонять Алину, которая уже мчалась в сторону бунгало Иванова.
Оказалось, что Иванов был соседом нашей Алены. Но если ее маленький домик был самым дальним и стоял буквально в десяти метрах от воды, то домик Иванова был большего размера, и находился в глубине территории. Со всех сторон его окружала буйная растительность. Чтобы пройти по дорожке к пляжу, Иванову надо было в нескольких местах пригнуться под ветками. Во всяком случае, я и Алина то и дело подныривали под них.
– Кажется, не спит, – сказала Алина, заметив в окне мерцающий свет. – Телевизор смотрит.
Она попыталась заглянуть в окно, но я ее одернула:
– Алина, некрасиво. Пошли в дверь постучим.
Мы поднялись на крылечко, и я несколько раз постучала в дверь.
– Как ты стучишь, никто не услышит, – упрекнула меня Алина в излишней деликатности и треснула кулаком по двери, да так, что под ударом дверь поддалась вперед.
– Неловко как-то, – отпрянула я назад. – Подумает еще, что мы к нему ломимся, – пробормотала я, хотя на самом деле именно так все и выглядело: две дамочки сносят дверь в бунгало одинокого мужчины. Что им у него надо, остается гадать.
– Петр Васильевич, просим прощения за поздний визит, – крикнула вглубь номера Алина. Постояв секунду и не дождавшись ответа, она шагнула в домик. – Вы еще не спите? У вас свет горит. Вот мы и решили…
Постель была разобрана, телевизор включен, но Иванова в комнате не было. Зато из ванной доносился шум воды.
– Он купается, потому и не слышал, как мы стучали, – пояснила мне Алина, довольно улыбаясь.
– Слава богу, что не слышал. А вообще двери надо запирать, – пробурчала я. Если бы дверь была закрыта, мы бы постояли недолго под ней и пошли бы спать.
Алина – вот ведь бесцеремонная особа – подошла к двери ванной и костяшками пальцев несколько раз по ней постучала.
– Петр Васильевич, нам надо с вами поговорить. Вы не будете против, если мы подождем?
Иванов не возражал, вернее мы не услышали его возражений. В ванной по-прежнему лилась вода, заглушая все остальные звуки.
Я села в кресло и стала ждать, когда выйдет хозяин. Алина из любопытства осмотрела номер. В принципе он мало чем отличался от наших номеров, разве что другая расстановка мебели и другие картинки на стенах.
– Сколько можно мыться? – после двадцати минут ожидания спросила я. – Пошли, а?
– Погоди. – Алина вновь подошла к двери и постучала. – Петр Васильевич с вами все в порядке?
Ответа не последовало, и тогда Алина осторожно приоткрыла дверь, через секунду она испугано позвала меня:
– Марина, он здесь, но ему, кажется, плохо. Иди сюда.
Идти мне не хотелось. Меня словно неведомой силой придавило к креслу. Я как будто уже знала, что там могу увидеть. Сколько раз такое с нами случалось? И каждый раз смерть человека воспринимаешь так же остро, как и в первый.
– Марина, скорей сюда иди, – истерично взвизгнула Алина. – У него кровь, тут все в крови. Ой, мне кажется, он уже умер.
Мне пришлось подняться и подойти к двери. Иванов лежал в какой-то неестественной позе под умывальником, его лицо представляло собой кровавое месиво. Кровь была всюду: в раковине, на полу, на майке и пляжных шортах.
Дрожащей рукой Алина коснулась шеи Иванова и тут же ее одернула.
– Еще теплый, но пульса не слышу. Что делать будем?
– Сматываться, – решительно сказала я.
Перед глазами всплыло лицо майора Воронкова. Припомнила я и его слова, сказанные им однажды, когда мы с подругой случайно нашли труп, совсем как теперь:
– Не знал бы вас лично, упек бы за решетку. Приличные, законопослушные граждане вот так просто трупы не находят.
– Надо бы полицию вызвать, – Алина подняла на меня полные ужаса глаза.
– Не надо. Алина, Иванову мы уже ничем не поможем. Полиции тоже. Мы даже не сможем объяснить, зачем ввалились к покойному в двенадцатом часу ночи. Перепутали домики? Наши бунгало в другой стороне. Вот что, вытираем платочками все, к чему прикасались и уходим. А завтра горничная, которая придет убирать домик, найдет труп и вызовет полицию.
– Наверное, ты права, – с этими словами Алина оторвала кусок туалетной бумаги и стала тереть ручку, за которую бралась.
Я тоже протерла подолом сарафана подлокотники кресла, в котором сидела, и обложку глянцевого журнала, который брала в руки.
Через три минуты, мы, спешно словно воровки, покинули бунгало. Как мы выходили, вряд ли кто мог видеть. Я мысленно поблагодарила хозяев отеля за то, что они не потрудились проредить ветки, нависающие над дорожками. Ветки укрыли нас от посторонних глаз. В сторону пляжа мы не рискнули пойти – на песке могли остаться наши следы. Не доходя до главной аллеи, мы ушли с дорожки. Пришлось буквально ползти под ветками по земле. Стараясь найти лазейку, мы поменяли направление и вынырнули из зарослей почти рядом с домиком Алены. Вернее вынырнула одна я, Алина почему-то замешкала.
