– Натворил ты дел! – упрекал Вавилов.
– Да чего я натворил-то, – возмущённо оправдывался Даниленко, – я уже устал вам повторять, что не собирался его убивать.
Даниленко действительно не собирался убивать Рыжова, и оттого ему было ещё обиднее, что на него сыпались эти обвинения. Он, безусловно, предполагал, что полковник его за это по головке не погладит, однако такой реакции не ожидал.
– Быть может, вы хотите, чтобы на его месте оказался я, – продолжал Даниленко, – могу вас уверить, что он не промахнулся бы!
– Не надо нести чушь, майор, – ответил полковник, – я совсем этого не хочу, и ты прекрасно это понимаешь!
Между тем в свете последних событий менялся весь расклад положения вещей. Хранить в тайне гибель Рыжова долго невозможно. В любом случае его родственники забеспокоятся и будут бить тревогу. И даже если попытаться заставить их молчать, всё-таки нет стопроцентной гарантии, что по большому секрету они не проболтаются кому-нибудь. А значит Сосновский и его друзья могут недолго прибывать в неведении. Ну, а как только они узнают обо всём, они, скорее всего, поймут, какая причина и в связи с чем Рыжова постигла смерть. Даже если они и не будут в этом абсолютно уверены, одного только осторожного предположения будет достаточно, чтобы забеспокоиться. И произойти может всё что угодно. Начиная с попытки скрыться и заканчивая уничтожением улик – самих мемуаров.
Всё это сильно меняло планы Вавилова. Он теперь склонялся к тому, что те действия, которые ему накануне предлагал Даниленко и за которые он его отчитал, являлись наиболее разумными в изменившихся обстоятельствах.
– Что будем теперь делать? – спросил Вавилов Даниленко.
– Что именно вы имеете в виду, товарищ полковник?
– Сосновский и его шайка в скором времени могут узнать обо всём, – произнёс в ответ Вавилов, – и это явно не пойдёт нам на пользу.
– Вы думаете, они могут скрыться?
– Ну, скрыться, предположим, им вряд ли удастся, – предположил Вавилов, – но предоставлять им такую возможность тоже было бы неправильно. И потом, кто их знает, что ещё по своей глупости они могут натворить.
– Согласен с вами, – поддержал Даниленко.
– Я это к тому, – продолжал Вавилов, – что то, на чём ты так сильно настаивал, теперь придётся тебе реализовывать, причём немедленно.
Вавилову, конечно, очень не хотелось давать такое распоряжение. Это никак не входило в его планы. Он планировал задержать Евстафьева на пограничном контроле, поймав его с мемуарами, а затем, потянув за эту ниточку, вытянуть всех на чистую воду. Но случилось так, как случилось, и теперь он вынужден менять свои планы.
Что до Даниленко, то последние слова Вавилова были для Владимира как бальзам на душу. Для него было неважно, какие именно события заставили полковника согласиться с ним, главное, он мог теперь действовать именно так, как считал нужным. Не теряя времени, он вместе с другими сотрудниками КГБ направился к Николаю Евстафьеву, поскольку именно у него, по глубокому убеждению Даниленко, должны уже были находиться мемуары.
Само собою разумеется, что Николай Петрович не ждал гостей. Он, равно как и вся его семья, мирно спали, когда в их дверь позвонил Даниленко. Нежданные ночные звонки, будь то по телефону или в дверь, как правило, настораживают и пугают. Евстафьев не стал исключением, но как бы то ни было, пошёл к двери.
– Кто там? – настороженно спросил Николай.
– Госбезопасность! Откройте! – серьёзным голосом ответил Даниленко.
Несмотря на то небезопасное дело, в которое он был вовлечён, Евстафьев не сразу догадался, чем был вызван этот визит к нему. И, открывая им дверь, он думал о чём угодно, но никак не о мемуарах М. С. Горбачёва.
– Майор Даниленко, КГБ, – представился Владимир. – Евстафьев Николай Петрович?
– Да, а в чём дело?
– Собирайтесь! Вам придётся пройти с нами!
– Так в чём, собственно, дело, вы можете мне объяснить?
– Вам всё объяснят на месте, хотя, я думаю, вы и сами всё понимаете.
– Вы врываетесь посреди ночи и даже не удосуживаетесь сказать, что к чему, – возмущенно сказал Николай.
– Вот постановление на ваше задержание и обыск в вашей квартире, – сухим протокольным языком произнёс Даниленко, – однако мне бы хотелось, чтобы вы сами отдали нам то, что может представлять для нас интерес.
– Интересно, что может для вас представлять интерес в нашей квартире, – вмешалась в происходящее жена Евстафьева, Елена. – Мой муж – порядочный человек, народный депутат и директор образцового социалистического предприятия.
Даниленко ничего не ответил ей. Впрочем, команду на обыск пока тоже не отдавал. Он ждал ответа Николая Евстафьева. Что касается последнего, то Николай Петрович уже понял, в чём дело и чем вызван этот визит непрошеных гостей. Однако он не стал спешить сознаваться.
После непродолжительных отпираний Евстафьева Даниленко не стал терять больше времени и начал обыск. Спустя время в потайном отделении его кейса были найдены те самые мемуары. Ничего не знавшая жена Евстафьева была просто поражена. Смотрела на происходящее и не верила своим глазам. Она отвела испуганную дочь обратно в её комнату, после чего вернулась назад. Однако в оцепенении она не смогла произнести ни слова. Так, абсолютно молча, она наблюдала, как уводят её мужа. Той же ночью были арестованы Виктор Сосновский, Евгений Котов, Александр Голубев и Геннадий Блажис.
Утром Владимир Даниленко приступил к допросу. Он ощущал в себе такую энергию, что, несмотря на бессонную ночь, не хотел откладывать это в долгий ящик.
– Надеюсь сейчас, гражданин Евстафьев, вы не будете задавать вопросов, что происходит? – начал Даниленко.
В ответ Николай Евстафьев промолчал.
– Молчите, а я был уверен, что вы сейчас наоборот будете очень многословны, – напирал Даниленко, – вы себе даже не представляете, сколько таких вот молчунов обрекают себя ради какой-то мифической идеи.
– Я думаю, вам уже всё известно не хуже меня, – едва слышно произнёс Евстафьев.
– Ну, так тем более, стоит ли в молчанку играть? – ответил Даниленко. – Кстати, меня терзает один вопрос: а для чего вам всё это было нужно?
– Боюсь, вам этого не понять.
– А вы сами-то это понимаете? – усмехнулся Даниленко. – Впрочем, это всё лирика, давайте-ка перейдём к делу.
В конце концов, Евстафьев осознал всю безвыходность своего положения. Ему сейчас было даже не за себя страшно, а за свою семью, которая могла сильно пострадать. Поэтому нехотя, но согласился сотрудничать со следствием и стал отвечать на все задаваемые ему вопросы.
Раздался телефонный звонок. Даниленко ответил. Это был Вавилов.
– Чем ты сейчас занимаешься? – спросил он Даниленко.
– Виду допрос Евстафьева.
– У меня важная информация.
– Что случилось, товарищ полковник?
– Мне только что сообщили: скончался генеральный секретарь!
Прошло 9 лет. Вот уже шесть лет как распался Советский Союз. После смерти генсека руководство партии и государства не смогло консолидироваться вокруг одного лидера. В стране возник политический кризис, обостривший кризис экономический. Едва не вспыхнула новая полномасштабная гражданская война. В конце концов Союз был разодран на 15 частей.
Руководство новой России приняло курс на рыночную экономику и развитие демократических институтов. Первые годы реформ сопровождались массовым спадом производства, ухудшением криминальной обстановки и падением уровня благосостояния населения. Время шло, ситуация потихоньку стала выправляться, хотя и продолжала желать лучшего. Год назад пришёл к власти новый президент. У страны появился молодой и энергичный лидер. Установившиеся высокие цены на нефть стали позволять решить особо тяжелые вопросы. Впервые за последние годы составлен бездефицитный бюджет. Появилась возможность не только полностью отказаться от внешних заимствований, но и начать выплачивать старые долги.
Мемуары М. С. Горбачёва были признаны фальшивкой, несмотря на подписи автора. Николай Евстафьев был обвинён в попытке дискредитации советского государства. Однако в связи с его сотрудничеством со следствием и, главное, его безупречной репутацией, а также ввиду его партийности и статуса депутата облсовета, суд приговорил его к условному сроку в 3 года. Само собою разумеется, он перестал быть членом партии, депутатом областного совета, а также директором фабрики. Его место занял Геннадий Васильевич Филиппов, который после акционирования стал её собственником. Однако на фоне общего спада фабрика пришла в полный упадок и впоследствии была признана банкротом. Сам Филиппов был обвинен в финансовых махинациях, осужден и вот уже два года как в колонии общего режима отбывает свой пятилетний срок. Что касается Евстафьева, то три года назад его официально реабилитировали. Четыре года назад он открыл свою фирму по сбору корпусной мебели, которая благополучно развивается. Его жена также пострадала. Почти сразу после ареста Николая её уволили. Вплоть до падения советской власти работала простой учительницей в школе другого района. Потом перешла на работу в районный отдел образования, который с недавнего времени и возглавляет.
