Ах ты маленькая тварь! – не удержался Мракос, дёрнувшись в сторону маленького потомка Драгаров. – Ты заплатишь за всё!
– Нет! – выкрикнула Аскария, укрыв своими крыльями обоих малышей. – Ты не причинишь ему вреда!.. Или… ты хочешь убить и меня?
Мракос злобно посмотрел на неё… Но он даже не успел подумать о своих дальнейших действиях, потому что отчётливо услышал уверенные взмахи огромного количества крыльев…
Даже природа не выдержала такого накала страстей, щедро пролив свои “слёзы” на драконов, охлаждая их пыл. Она пыталась смыть дождём жгучую обиду, страх, жажду мести, злобу всех присутствующих здесь. А вескости своим действиям придавали уверенные гром и молния. Казалось, что последняя даже пытается присмотреть для себя подходящую жертву…
Не менее тридцати драконов вылетели из-за чёрной тучи. Друзья Кориаса. Да, они сильно опоздали, но сейчас их помощь была не менее важна.
Бреннан с Риамоном наконец освободились из-под стражи последователей чёрного дракона. Они почти мгновенно оказались по обе стороны от Аскарии, готовые в любую минуту кинуться в атаку.
Но драться уже совсем никто не собирался.
Мракос находился так близко от чистокровного… Но упустил свою возможность…
* * *
В замке остались жить Аскария, Бреннан и три маленьких дракончика. Лиловый дракон всё также продолжал обучать мальчиков боевому искусству и мудрости Драгаров. Лаврус, Нервус и Вирго были прилежными учениками; они любыми способами старались порадовать Аскарию. Ведь каждый из них знал, что ей ещё недолго осталось находиться рядом с ними…
Мракос не успел вдоволь насладиться своей победой, достигнутой с таким трудом. Очень скоро Риамон открыто вызвал его на поединок. Отказаться – означало безропотно отступить. Ему ничего не оставалось, как принять вызов.
Изумрудный дракон хотел, чтобы бой был максимально честным, поэтому он оповестил чёрного о своём слабом месте (правая подмышка). Но это знание никак не спасло Мракоса; Риамон был значительно сильнее его. Изумрудный дракон совсем не хотел убивать чёрного, но Мракос сам предложил биться до последнего вздоха… Так и расстался чёрный дракон со своей жизнью в славном бою…
Риамон стал старейшиной клана. Его кандидатуре были рады все его представители, так как он внёс некоторые свежие перемены в устаревшие драконьи порядки, при этом, не тронув самые ценные верования истинных Драгаров.
Аскарии с каждым годом становилось всё хуже: её рана начала увеличиваться в размерах и гнить изнутри. Это причиняло ей сильную боль. Но она пыталась не показывать своих страданий окружающим, хотя с драконьей эмпатией и чудесными способностями Вирго это оказалось очень сложным. Аскария была рада и тому, что у неё осталось хоть какое-то время на земле, что она имеет возможность проследить за взрослением сыновей.
Узнав о смерти Мракоса, она даже немного огорчилась… В тот момент, когда чёрный дракон убил её мужа, она была очень зла на него. Но сейчас боль утихла; Аскария даже начала испытывать жалость по отношению к своему врагу. Ведь всего, чего тот добивался – любви и признания. Он просто не знал, как этого достичь…
Когда Аскария умерла, Лаврусу было 14, Нервусу – 13, а Вирго – 12 лет.
Лаврус по-своему воспринял смерть своих родителей… Когда он с какой-то отрешённостью наблюдал, как его отец умирает – в нём что-то оборвалось. Узнав, что мать тоже совсем скоро оставит его, он изо всех сил стал тренировать свои способности, чтобы стать сильнее и увереннее в собственных силах. Но если после смерти Кориаса, в мальчике всё ещё оставалась призрачная надежда на что-то хорошее, то смерть Аскарии необратимо ожесточила его. Лаврус уяснил для себя, что кого-либо любить и быть хорошим – это непозволительная слабость. Нужно ни на кого не рассчитывать и ни о ком не заботиться – тогда и слабостей не будет…
Нервус сильно переживал из-за трагической участи своих родителей. Ему было очень больно, и он ужасно боялся остаться один. Он не знал, как ему жить дальше, метаясь от старшего к младшему брату в поисках хоть какого-то душевного тепла. Все свои страхи дракончик усердно заедал сладостями, отчего ещё больше поправлялся – это очень злило его. Но прошло некоторое время, и его ощущения начали притупляться, сходя на нет и превращаясь в бесчувственность…
Вирго вопреки всему продолжал верить в хорошие качества живых существ. Ведь он как никто другой смог почувствовать искренность чувств Мракоса по отношению к Аскарии. А тот, кто в состоянии любить, не может быть совсем плохим. Небесно-голубой дракончик был уверен в том, что чёрный просто растерялся и сделал неправильный выбор…
Вирго с тоской иногда вспоминал смерть своей матери, Миры. Она покинула этот мир в тот момент, когда прилетели тридцать друзей Кориаса и стали кружить над замком. Её сын каждую минуту перед смертью держал её в курсе происходящих событий. Мира покинула этот свет в полной уверенности, что теперь её мальчик будет в безопасности…
Небесно-голубому дракончику было очень больно потерять и своих вторых родителей, Аскарию и Кориаса. Но он был благодарен за то, что у него есть братья, хоть и не родные, но от этого не менее близкие. А ещё Вирго был несказанно рад тому, что рядом с ним остался Бреннан – ведь он, по сути, являлся его приёмным отцом. Родители всегда учили мальчика, что нужно ценить то, что имеешь. Довольствуйся малым – получишь большее. Эти тёплые мысли радовали и вселяли надежду на лучшее…
Вирго приземлился рядом с бездыханным телом брата. Тот находился в таком жалком состоянии, что на него было больно смотреть.
Небесно-голубому дракону было очень жаль, что его средний брат так и не смог справиться со своей обидой на собственную судьбу, отчего тот погряз в своей жадности и жажде наживы. Но в кого бы он со временем не превратился – серебряный дракон всё также оставался по-детски наивным. Очень жаль, что, в конце концов, средний брат стал подражать старшему.
Вирго всегда симпатизировал Нервусу и в тайне надеялся на то, что тот изменится в лучшую сторону. Небесно-голубой дракон уткнулся своей мордочкой в шею серебряного, как он всегда это делал, когда пытался успокоить среднего брата. Только сейчас это было необходимо ему самому.
– Ты не заслужил такой участи, – горестно произнёс Вирго. – Теперь я больше не буду жалеть Лавруса. Он неисправим и опасен для тех, кто мне дорог. А я больше не хочу терять близких!
* * *
Когда Оливия заметила, что события уже давно не соответствуют ранее задуманному плану, то даже забеспокоилась как-то. Местонахождение у неё довольно-таки опасное. Башня очень даже на виду у неожиданно прибывших драконов безжалостных. Гляди, ещё и она им чем не угодит – им-то без разницы, кого поджаривать. А ей самой её белоснежная кожа и такой нравится вполне. Да и не идёт ей совсем чёрный цвет и корочка… хрустящая. Царевна даже как-то растерялась в мыслях своих запутанных. И что делать теперь? Самостоятельно девушка из башни и не выбиралась никогда, потеряется ещё на выходе ненароком. Будет очень досадно.
Царевна в дальнюю стеночку каменную вжалась испуганно, дышит прерывисто, думает усердно. Так её за этим занятием и застал… неужели и впрямь Вирго…
Ловко оттолкнувшись от подоконника, в башню запрыгнул юноша с льняными волосами.
– Оливия, – взглянул он на неё. – Ты здесь?
– Ну а где же мне ещё быть? – скривилась царевна. – Из башни высокой далеко не убежишь.
Молодой человек не обратил никакого внимания на попытку девушки пошутить, а лишь произнёс с особой настойчивостью:
– Нам пора уходить отсюда!
– А как же Вениамин? – забеспокоилась Оливия. – Он же сам не справится.
Её собеседник посмотрел на неё каким-то непонимающим взглядом, как будто она говорит чепуху несусветную.
– Сейчас надо о тебе… позаботиться, – как-то задумчиво произнёс он. – Остальное потом. Ну давай же, живее!
“Какой-то он излишне настойчивый, – подумала царевна. – И странный. Что-то в нём не так”.
Но развивать свою мысль дальше не стала. Дракон вновь обратился и ухватил её передними лапами.
Пока они удалялись от замка, Оливия пыталась высмотреть знакомое лицо молодого человека, о котором так беспокоилась. Но кроме одиноких каменных глыб так ничего и не углядела. И куда только все подевались? Ни людей, ни драконов нигде не видать…
Через несколько минут полёта царевна, наконец, осознала, что Вирго её совсем неудобно держит. Гляди ещё синяки на нежной коже появятся… Да и больно как-то, а спускаться они пока что и не собирались совсем.
– Мне неудо-о-обно, – жалобно проблеяла она.
Дракон даже не взглянул на неё, лишь строго ответил:
– Терпи. Не умрёшь.
Что за наглость такая?! Так с царскими дочками не разговаривают! А она думала, что Вирго – настоящий джентльмен.
– Я отцу на тебя пожалуюсь, – надулась она.
