Оказывается, нет ничего хуже, чем поглощать сладости в одиночестве.
Когда-то она думала совсем иначе. Когда-то, когда впервые оказалась в Москве. В придачу к четкому плану и хорошенькому личику у Вики была крупная сумма, которая, как она рассчитывала, станет ей подспорьем во время учебы. Но первый пункт ее плана – немедленное поступление в институт – с треском провалился. Оказывается, у нее, говорившей на английском лучше всех в районе, было отвратительное произношение, скудная лексика и весьма слабая грамматика.
– Вам лучше штурмовать местный вуз, а потом учить местных же ребятишек иностранному, – посоветовал ей старичок из приемной комиссии. – Вы не находите, милочка?
Озлобившись и на предложение, и на «милочку», Вика буркнула:
– Не нахожу!
Возвращаться домой она не собиралась.
Она не могла поверить, что все пережитое было лишь для того, чтобы вернуться домой с этими грязными деньгами, которые мать тут же потратит. Причем большую часть – не на детей, а на попойку с такими же несчастными бабами, как она.
Нет, нет, и еще раз нет!
Вика знала, что не надо делать, предстояло решить – что делать надо.
Ответ нашелся быстро: надо поступать на следующий год, а до этого где-то жить (из предоставленного на время экзаменов общежития поперли сразу же, без всяких поблажек) и учиться, чтобы дотянуть и произношение, и лексику с грамматикой до нужного уровня. По ее расчетам, «рыбацких денег» должно было хватить и на угол, и на зарплату репетиторам, но на еду предстояло зарабатывать. Быстро найти нормальный, легальный способ сделать это, не имея ни прописки, ни связей, оказалось очень трудно. Каждый проглоченный кусочек сразу же стал казаться Вике проклятием, медленно, но верно отдаляющим ее от исполнения плана.
Чтобы не выбиться из бюджета, она решила не тратить деньги на съем жилплощади до тех пор, пока не найдет хоть какую-то работу. Ночевала Вика в метро. Юркость и худоба позволяли ей незаметно впрыгнуть в вагон уже после проверки дежурным по станции. А удивленные уборщики, обнаружив в депо спящую на сиденьях девушку, с удовольствием принимали сотенную за молчание. И даже говорили:
– Ты приезжай, не стесняйся.
Вика стеснялась, но не слишком. На стеснении далеко не уедешь.
По утрам она умывалась в туалете вокзала, там же переодевалась и стирала одежду. Чистое сушила в каморке местной уборщицы. Вокзал стал для нее практически временным домом. В камере хранения она держала свои пожитки, постоянно волнуясь, что кто-то взломает ячейку и заберет деньги. Она периодически спала в зале ожидания, когда дежурный в метро оказывался слишком бдительным. Спала и каждый раз волновалась, что наряд милиции разбудит и попросит предъявить паспорт и билет. Но обходилось. Чистая одежда и приличный вид делали свое дело. Один раз все-таки не повезло, но Вика быстро нашлась. Наврала стражам порядка, что поступала в театральный, провалилась, а потом еще две недели потратила на то, чтобы уговорить профессоров прослушать еще раз, но, увы, безрезультатно! «Вы же понимаете, богема… Что им до нас, простых людей?» Вот поэтому хотя ее регистрация закончилась в середине июля, она в августе еще находилась в Москве. Милиционеры, возможно, и поверили, но сказали, что попадаться им на глаза еще раз «нежелательно». Вика намек поняла и с ночевками на вокзале завязала. Теперь, если не удавалось заехать в депо, приходилось незаметно забираться на чердаки или в подвалы. Там вероятность наткнуться на патруль была меньшей, зато можно было встретиться с представителями далеко не самого приятного социального класса. На всякий случай Вика обзавелась газовым баллончиком и электрошокером.
Ночи ее нельзя было назвать спокойными. Она просыпалась от каждого шороха, скрипа, ворчания собаки или птичьего крика. Сжимала в кулачке нож и еле сдерживала подступающую тошноту от мыслей, что произошедшее в поезде может повториться опять. Она отчаянно страшилась этого, но если бы ее спросили, готова ли она снова пережить подобный кошмар, если цена поступления в институт окажется именно такой, она бы согласилась не раздумывая. Мечта есть мечта, и плох тот мечтатель, кто от нее отказывается.
Прислушиваясь к звукам ночи, Вика позволяла себе мечтать…
Но наступало утро, и мечтать становилось некогда. Ежедневный маршрут: вокзал, камера хранения, туалет, снова камера, покупка газеты с объявлениями в киоске и километры по городу в поисках работы. И везде – пожимание плеч, и везде насмешливые взгляды, и везде советы отправляться домой. Если учесть, что при таком образе жизни Вика отчаянно экономила на еде, то можно представить, в кого она превратилась за два месяца. Одежда на ней висела, глазницы запали, как у узников концлагерей, а взгляд стал затравленным, как у волчонка. Закончились ее путешествия голодным обмороком на кухне одного из ресторанов, куда она пыталась устроиться посудомойкой. В чувство ее привел молоденький паренек в белом халате и колпаке.
«Врач!» – пронеслась в голове девушки ужасная мысль.
В больницу ей было никак нельзя. Без полиса, прописки и денег, припрятанных на вокзале, оттуда дорога – либо к маме под крылышко, либо – в приемник-распределитель. Но паренек голосом, далеким от участливого докторского тона, сказал:
– Вставай давай! А то позвоню куда надо. И вышлют тебя, Виктория, по адресу моментально и еще быстрее, – рука в белом халате протягивала ей паспорт.
Сил разозлиться не было, едва пробудившийся организм снова уловил запах еды. Вику повело и зашатало даже сидя. Она покачнулась, голова безвольно упала на сидящего перед ней на корточках молодого человека.
– Э-э-э… – Он похлопал ее по щекам. – Ты чего? Может, «Скорую»?
– Нет! – Вика моментально пришла в себя. – Не надо «Скорую». Я сейчас уйду.
– Ну, как знаешь.
Паренек встал, чтобы уйти. Вика догадалась, что он – повар, случайно вышедший из кухни в коридор и наткнувшийся на нее. Она беседовала о найме с директором ресторана. Впрочем, беседой минутный разговор назвать было сложно. У нее попросили пас-порт, медкнижку, которой, естественно, не было, и секунд через тридцать дали от ворот поворот. Она просто шла к выходу и, надо же такому случиться, проходя мимо кухни, хлопнулась в обморок. А этот, в колпаке, видимо, вышел и наткнулся на нее…
К Вике вернулось утраченное ненадолго самообладание. Она выхватила из рук повара свой паспорт и гневно спросила:
– Ты всегда роешься по чужим сумкам?
– Нет, – моментально ответил он с издевкой. – Только по тем, что принадлежат хлопнувшимся в обморок незнакомкам, раскрываются сами собой и пачкают пол ресторана всяким хламом.
Вика посмотрела вокруг себя. Действительно вокруг было разбросано нехитрое содержимое ее сумочки, но заявлять, что тушь, кошелек, пачка салфеток и расческа могут что-то испачкать – это уж слишком!
Она поднялась, быстро сгребла вещи обратно в сумочку и дернулась к выходу. Ее опять повело. Девушка качнулась и схватилась за стену.
Ее локоть тут же оказался в цепких пальцах язвительного повара, который неожиданно сменил тон на участливый:
– Тебе плохо? Я понимаю, в твоей ситуации «Скорая» – не лучший выход. Хочешь, я тебя через кухню в комнату отдыха провожу?
Он мотнул головой в сторону двери, из-за которой то и дело раздавались покрикивания и звяканье посуды, а уж запахи оттуда сочились просто восхитительные! Как только Вика представила, что может оказаться к ним еще ближе, ей стало совсем плохо, и, чтобы сдержать тошноту, она зашлась в приступе дикого кашля.
– Так, ну все! – Парень потянул ее за руку. – Пойдем, полежишь, придешь в себя.
Вика уперлась что есть силы, но он продолжал тащить ее к двери. Вдруг остановился как вкопанный:
– Слушай, Виктория, а ты, часом, не беременная? Тошнит вон тебя, качает. Слушай, если так, то в больницу все-таки надо. Ты же можешь это, того, ну… разбеременеть, короче…
И он почему-то покраснел.
Если бы Вика могла, она бы, наверное, посмеялась над этой забавной фразой, но у нее закончились силы. Она уже не отнимала свою руку, послушно плелась вслед за поваром. Единственное, на что она еще оказалась способной, это на то, чтобы пробормотать в его спину:
– Я просто голодная.
Паренек услышал и остановился как вкопанный. Он выпустил ее руку, резко обернулся и спросил виновато:
– Так ты есть хочешь, что ли?
Вику хватило только на слабый кивок.
– Вот я остолоп! – Повар смачно хлопнул себя по лбу. – Ну, конечно, голодная… У тебя же тела вообще нет. Наши запахи – они же кого угодно до обморока доведут, а такую тощую, как ты, и подавно!
Вике рассуждения по поводу ее телосложения были неприятны, но спорить она уже не могла. Голова закружилась, в глазах замелькали черные мушки – новый обморок надвигался неумолимо.
– Э-э-э! – Парень больно похлопал ее по щекам. – Возвращайся, я сейчас все устрою.
Он подхватил ее на руки и просто побежал со своей совсем не тяжелой ношей. Через минуту Вика уже сидела в мягком кресле и не спеша глотала горячий куриный бульон. Ей безумно хотелось разом выпить всю миску и в один укус проглотить всю хлебную корзину, стоящую перед ней. Но ее спаситель был строг и неумолим:
