Роговцев протянул трубку Зотову.
– Здравствуйте. Михаил Судняк? Да, это мой бывший зам. Да, я его уволил почти год назад. Хорошо, я подъеду, – Зотов отключился.
– Похоже, Беркутов тоже вышел на Судняка, так? – Роговцев довольно потер руки.
– Похоже. Но тогда чьих рук дело отравление Курлина?
– Поехали, поехали, – поторопил Роговцев друга. Я отвезу.
Роговцев подумал, что у Судняка все же была помощница. Жена его брата. Арина Судняк. И сказка про любовь может оказаться очень даже страшной.
Светлана вертела в руках ламинированный бланк, и в который раз читала заполненные строки. «Диплом…Выдан….Катерине Галаниной….Маг первой категории…» «Бред какой-то. Неужели Катя не понимает?» – Светлана пожала плечами и положила «Диплом» на туалетный столик в комнате Кати.
Они почти не разговаривали в последнее время. Вроде бы не о чем. Сколько Светлана ни пыталась расспрашивать о планах Кати, та отмалчивалась. Или грубо обрывала. И Светлана отступала. А сердце болело. Страх потери единственно близкого человека был настолько осязаем, что, оставшись одна, Светлана плакала. Ей не хватало Агафьи и …работы. Она скучала тут, в городе. Она физически болела из-за шума, который не давал ей покоя. Она почти не спала: так и не смогла найти себе места ни в одной из комнат. В любом месте ее будили среди ночи посторонние звуки. То сосед сверху смотрит футбол до трех часов, то внизу скандалит молодая парочка, снимающая квартиру у старой бабушки Веры. Она даже однажды легла в своей бывшей детской, в которой поселила Катю. Та позвонила, что не придет ночевать. Так под окном полночи компания подростков весело проводила время. Смех, визг девчонок и…отборный мат!
И Светлана решила уехать. Пусть Катя сама решает, остаться ли ей в городе, но она больше не может.
Светлана прислушалась. Из коридора донесся звук падающих ключей. Светлана машинально посмотрела на часы: половина первого.
– П-п-ри-вет! – Катя нетвердо шагнула в комнату и тут же, споткнувшись о край паласа, упала. Светлана вскрикнула.
– Катя, ты что, пила?!
– Эк, как ты спросила! Это что, преступление? – Катя уже поднялась с пола и плюхнулась в кресло.
– Ты же не пьешь совсем!
– Оказывается, очень даже пью! – Катя засмеялась, – И, представь, мне это даже нравится!
– Ты сошла с ума…
– Это ты сошла с ума. Посмотри на себя: мышь серая. Сидишь в своей норе и мечтаешь. А я знаю, о чем мечтаешь! В деревню смыться. Ну, и черт с тобой, катись! Я остаюсь в городе. Мне тут кое-что доделать нужно.
– Ты и так уже натворила бед!
– Каких таких бед? Ты и знать не знаешь, что такое беда! Беда – это все, что со мной было последние тридцать лет! Хочешь, расскажу, как я из дома сбежала, хочешь? Знаю, любопытство тебя давно гложет.
– Катя, не нужно так. Мы с Агафьей ведь тебя никогда ни о чем не спрашивали.
– Да Агафья давно все знала! – Катя махнула рукой, – Я в тот день, когда ребенка потеряла, ей все рассказала. Только просила тебе не говорить.
– Почему? – Светлана впервые ощутила что-то вроде ревности: у ее приемной матери с Катей были от нее секреты.
– Душу твою нежную берегли. Ладно, не бойся. Пить я больше не буду. Мы просто дипломы свои обмыли. Ты видела там, в комнате, лежит?
– Видела. Чушь какая-то.
– Точно. Диплом, конечно, ерунда. Но то, чему нас научила Пионова, реально сильно. За такие деньги просто отделаться парочкой заговоров у Лидии Васильевны не получилось бы. Хочешь, на тебе попробую?
– Не нужно, Катя, – Светлана старалась говорить спокойно.
– Нет, я все же смогу, – Катя встала с кресла и посмотрела Светлане в глаза, – Это даже интересно, воздействовать на такую, как ты.
Светлана вздохнула. Кажется, случилось то, о чем ее предупреждала Агафья. «Кто-то обязательно будет испытывать на тебе свою силу, Светочка. Так бывает со всеми нами. Поэтому, ты должна иметь защиту. Не ради себя, твою силу не перебить. Ради того, кто это попробует. Плохо ему может стать, очень плохо, если ты не закроешься», – Агафья тогда долго с ней работала, а под конец только и сказала: «Запомни, что использовать это можно только в крайнем случае. И только для защиты. Передавать это знание нам разрешено только раз и только тому, в ком уверена». Похоже, Пионова нарушила правила. И обучает всех желающих. За деньги. Вот Катя и «обучилась». Только силой-то она обладает небольшой.
Светлана еще раз вздохнула и, не отводя взгляда от Катиных глаз, легко прикоснулась двумя пальцами к точке между бровями на ее лбу. Катя, уплывающим взором ухватив сочувствующий взгляд Светланы, упала обратно в кресло. Последнее, что она запомнила – ладонь Светланы около своего лица.
«Все, пусть спит. А утром я с ней поговорю. Нельзя же так слепо доверять себя кому попало!» – Светлана была расстроена. Никак она не думала, что Катя так глупа. Вроде вместе они жили с Агафьей, а понимали ее по-разному.
– Что ты со мной вчера сделала? – Катя зло посмотрела на Светлану, – Хотя, можешь не отвечать. Ты все знаешь и умеешь. Все, за что я заплатила пять штук баксов, так? Это от Агафьи?
– Да.
– И ты решила применить на мне?
– Нет, это ты попыталась проверить на мне полученные знания, помнишь? Катя, ну зачем ты ходила на эти занятия?
– А ты не поняла? Я сегодня звоню Роговцеву. Теперь я готова к встрече с ним. Ты, конечно, сильнее меня. Но он-то простой человек. Он у меня будет делать то, что я захочу. Я его привяжу, он без меня жить не сможет! А потом брошу. Как он меня когда-то. Из всей троицы Роговцев один остался не наказанным.
– Господи, откуда в тебе столько злости?
– Не начинай! Сытый голодного не разумеет. Ты ехать в деревню хотела, так уезжай. Не мешай мне. Не бойся, с твоей квартиры я съеду. В Агафьину. Она мне однушку оставила. Только прошу, не лезь в мои дела!
– А не боишься?
– Ничего я не боюсь, – Катя отвернулась.
«И ведь не боится. Кто ее остановит? И вмешиваться я не имею права. Это ее выбор. Господи, прости ее! Верни ей разум, Господи! Ведь она же и себя убьет, и жизнь человеку поломает! И его жене, дочери», – Светлана решила все же отложить отъезд. Вернее, она съездит в деревню, но тут же вернется. Может статься, понадобится Кате ее помощь.
Машина плавно съехала с асфальта на грунтовку. Арина на секунду невольно зажмурилась. Дальше дорога шла сильно под уклон. Арина водить машину боялась. Сколько ни пыталась ее Ленка посадить за руль, кончалось всегда одинаково: в момент, когда нужно было выйти из даже не сложной дорожной ситуации, Арина закрывала глаза и пускала все на самотек. В результате Лена в очередной раз держала ответ перед мужем за разбитые фары и помятый бампер. Махнув рукой на неудавшуюся водилу, Лена по мере надобности возила Арину, на всякий случай пристегивая ее ремнем безопасности. Вот и сейчас, покосившись на испуганно таращившуюся на дорогу подругу, она пошутила:
– Ты глаза-то закрой, Галанина! Так не страшно.
А Арина, вместо того, чтобы обидеться, послушно смежила веки. Лена рассмеялась.
– Все, приехали уже, теперь глазки-то открой, красавица! Вылезай, вон кнопочка, позвони, – Лена остановилась у витых чугунных ворот.
Ворота открыла невысокая толстушка в яркой рыжей куртке и голубых джинсах, заправленных в обыкновенные резиновые сапоги.
– Иришка, привет! – чмокнула ее в подставленную щеку Лена.
– Кого привезла? О! Арина! Рада вас видеть.
– Здравствуйте, Ира.
– Эй, Вано! Отнеси дрова к бане и иди сюда, – крикнула она кому – то и повернулась к Арине, – Вы в гости? Или пожить? – Ира кивнула на сумки, которые доставала из багажника Лена.
– Если пустите, – смутилась такого прямого вопроса Арина.
– Живите, мне только в радость. Скучно одной. Петька весь в заводе своем, детей сюда сейчас не заманишь, только на шашлыки да в баньку. Кстати, баньку мы сегодня обязательно растопим. Вано, где ты там? Тащи чемоданы в гостевую на втором этаже.
– Ты где его нарыла, Ириша?
– Вано? А! Его бригада вон там дом ставит. А жить им негде, вагончик на днях сгорел. Ну, поселила их в сторожку. А что? Они мне всю мужскую работу выполняют. От Петьки не дождешься! Вот, дров накололи. Польза, однако!
– Ты ненормальная! Посторонних мужиков на участок пустила! Может, ты еще им и ключи от дома дала?
– Не дождутся! У Петьки в доме коллекция ножей его любимая. Если что – он меня прирэжэт! – Ирина провела ладонью по горлу и рассмеялась.
– Он все еще учится их метать?
– Ты что! Каждый день минут по сорок в подвале играется. Я как-то зашла, посмотрела, классно у него получается.
Лена повернулась к Арине и подняла вверх большой палец.
– Видишь, ты под какой защитой!
– Да уж! Петька за даму завсегда вступиться. Причем, с удовольствием! А мы кого-то должны бояться? – Ира спросила это спокойно и без страха в голосе.
– Я тебе потом все обрисую вкратце, лады, Ириш?
– Ну, ладно.
Арина молчала. Она шла за хозяйкой к дому и завидовала. Уже в который раз за сегодняшний день ее посетила тетка Зависть. Так ей мама говорила, когда она, придя из школы, начинала плакаться, что у кого-то там ручка красивей или ластик мягче. Заглядывая за спину дочери, мама искала там тетку Зависть. И Арине было стыдно. Сегодняшнее чувство не было похожим на то, детское. Ей не хотелось того же: мужиков на участок. Ей не хотелось быть такой же беспечно веселой, как эта Ира. Но она никогда не могла себе позволить так вот просто, невежливо, окликать малознакомого грузина, говорить про мужа, между прочим, заместителя директора завода, «мой Петька» и ходить в старых резиновых сапогах. Она не могла не извиняться за то, что ввалилась в чужой дом незвано. Она не могла запросто шататься по чужому дому, ей предстояло почти все время пребывания в гостях у Кисловых просидеть в выделенной ей комнате. И не потому, что кто-то будет против ее шатаний. А потому, что это не прилично, неудобно, навязчиво. Она долго будет говорить Ирине «вы». Они мало знакомы. И даже после просьбы перейти на «ты», после выпитой на брудершафт рюмки, она долго еще будет сбиваться. Чем вызовет у хозяйки только недоумение. В конце концов, когда она уедет, все вздохнут с облегчением.
