– Слушай, помоги ящики погрузить, а? – попросил почерневший от солнца армянин, водитель стоящего неподалёку грузовика. – Потом я тебя до самого села довезу!
Минут через сорок мы уже были возле клуба. Весь наш стройотряд подпрыгивал на чемоданах, с нетерпением поджидая и поругивая меня. А ещё через час мы оказались на железнодорожном вокзале Симферополя, откуда я только что уехал. Нам повезло: через начальника вокзала, как членам стройотряда, удалось купить билеты на дополнительный утренний поезд. Но пришлось всю ночь гулять по окрестным улицам. На вокзале, на полу, на каждой ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, подстелив газеты, лежали люди. Некоторые не могли купить билеты уже несколько суток. Если бы бактерии холеры вздумали здесь порезвиться, никому бы мало не оказалось.
Поезд шёл до Горького почти трое суток, пробираясь такими окольными путями, рельсы которых не видывали вагонов, наверно, с самой войны. Состав останавливался на каких-то заброшенных полустанках, а то и прямо в чистом поле. Запасы продовольствия давно закончились, пришлось переходить на прихваченные с собой фрукты. К счастью, их у нас не отобрали, хотя милиционеры на вокзале и грозились это сделать. Однажды, поминутно оглядываясь, не трогаются ли с места вагоны, удалось добежать до сельского магазинчика и прикупить с десяток банок рыбных консервов. И никто – ни проводники, ни сам начальник поезда – не мог сказать, когда поезду вздумается отправиться дальше. Как диспетчерам удавалось разводить составы по разным путям, осталось загадкой. Но нам не встретился ни один поезд, следующий навстречу нам по нашим же рельсам.
Когда, наконец, мы прибыли в Горький, первым делом бросились в глаза объявления с предписанием прибывшим пассажирам немедленно обратиться в поликлиники по месту жительства. Я обратился в здравпункт общежития и жестоко поплатился за это! Врач, выдав несколько пачек тетрациклина, под угрозой выселения из общежития велел целых две недели никуда не уезжать.
Таким вот оказалось моё первое знакомство с Крымом. Не зря говорят, что первый блин – комом. К счастью, он оказался не последним, я всё-таки остался в живых. Наверно, тетрациклин помог!
Был у меня в детстве закадычный дружок Валька. Мы, хотя и жили в соседних деревнях, в паре километров друг от друга, но ходили в одну школу и восемь лет просидели за одной партой, а это дорогого стоит, всё равно что в одном космическом корабле на Марс слетать. Чего только вместе не пережили: и школьные стычки между учениками из разных деревень, и футбольные баталии между классами. Даже все интересы у нас с Валькой были одинаковыми. По одной книжке Панова учились играть в шахматы. А когда увлеклись радиотехникой из одних источников – у парнишки из Ленинграда, приезжающего на лето, и из колодца спрятанной под землёй военной трансляционной линии – добывали радиодетали для первого карманного радиоприёмника в мыльнице. Ходили на рыбалку на Волгу, с неимоверным трудом всеми правдами и неправдами отпрашивались в ночное; ловили рыбу в заводях, оставшихся по берегу после того, как вода отступала после половодья.
В памяти с того времени остались два ярких события. Однажды Вальке удалось прямо руками выловить в прибрежной лужице щуку длиной не меньше метра. А в ночном, проведённом в шалашике на берегу реки, нас до испуга поразило обилие светящихся гнилушек в соседнем болотце. Мы даже прихватили несколько щепочек с собой, но на следующую ночь они светиться уже не захотели. Видимо, дома, в родном болоте, им стены помогали.
Правда, десятилетку мы заканчивали в районном городке: в разных школах, да ещё и на разных берегах Волги. Конечно, для дружбы река – не преграда! Хотя моста в городе не было, но большую часть года между берегами неутомимо бегал речной трамвайчик. Ну, а в зимнее время бегали в гости друг к другу ножками, по льду. Немудрено, что после окончания десятилетки мы договорились вместе поступать в институт, конечно же, на радиотехнический факультет. Готовились к экзаменам, правда, порознь. Один – в своей деревне, другой – в городе. Но договорились ехать, верней, плыть в Горький вместе, встретившись у меня дома. Речная пристань-то была на моей стороне реки.
Накануне назначенного дня я ждал его до поздней ночи, но, так и не дождавшись, наутро поехал к нему. Дома никого не оказалось. Родители в это время дня были на работе, а младший братишка пропадал где-то в полях и лесах с оравой друзей, как мы и сами когда-то: ищи-свищи их. Дом, конечно, как это принято было в деревне, оказался не запертым, но тщательное обследование лежбища приятеля, обитающего летом на веранде, не дало никаких результатов. Развалы книг и тетрадей, открытых на разных страницах, да груда немытых тарелок и кружек могли означать всё, что угодно: от «вышел на минутку» до «уехал надолго». Никакой записки тоже не обнаружилось, меня здесь явно не ждали.
Покрутившись вокруг дома и пройдясь вдоль деревни, я, наконец, сумел отыскать хоть одну живую душу – соседского мальчишку Ваську, с кем, бывало, сражались в хоккей на близлежащем пруду. Клюшки нам заменяли колья, выдернутые из близстоящей изгороди. На такой-то вот кол, торчащий сзади у меня из-под мышки, и напоролся однажды Васька, чуть-чуть глаз не потерял. С тех пор этот друг-соперник меня недолюбливал.
Вот и сейчас он удивлённо и недружелюбно взглянул на меня и воскликнул: – Юрка, а ты здесь как оказался? Вы же вчера с Валькой уехали в Горький, в институт поступать!
– Ты что-то путаешь? – удивился я. – Мы только сегодня должны были отчаливать!
Васька пожал плечами, ничего, мол, не знаю, разбирайтесь сами. Я ещё раз тщательно пересчитал дни. Всё правильно, назначенная для отъезда дата выпадала только на сегодняшний вечер. Но, похоже, здесь мне искать больше некого, пора мчаться домой, собираться в поездку.
Вечером, покупая билет на пароход, я расспросил кассиршу, не уплывал ли вчера какой-нибудь мальчишка.
– Был один, – охотно подтвердила женщина. – До самого отправления всё кого-то высматривал, уж не тебя ли?
– Меня, меня, – проворчал я. – Вот ведь раззява! Так запарился, готовясь к экзаменам, что со счёту сбился, какой день…
Полтора суток до Горького тянулись медленно, то ли дело, если бы плыли вдвоём. Живо нашли бы, чем заняться! Прибыв в город, я сразу же отправился в институт: нужно было сдать документы в приёмную комиссию, устроиться в общежитие и отыскать непутёвого дружка Вальку. Встретились мы с ним только вечером, очутившись в разных общежитиях. И свободных мест в наших комнатах, увы, не оказалось.
– Ну, ничего, – утешали мы друг друга, – это же только на время приёмных экзаменов. Потом-то мы уже постараемся поселиться вместе.
Первым экзаменом была математика. Я самоуверенно считал себя с ней на «ты». Но пообщавшись с другими ребятами, понял, что с нашим районным уровнем знаний должен обращаться к ней только на «Вы». Например, о векторном методе решения задач, который оказался намного проще, я даже не слыхивал.
Правда, мне легко удалось за один вечер освоить его, и я стал щёлкать задачки, как белка – орешки.
И надо же случиться, что на экзамене нам с Валькой попались задачки, которые лучше было решать именно векторным способом. А он пришёл к правильному ответу своим, таким витиеватым путём, что, как потом оказалось, преподаватель снизил оценку на целый балл.
Наконец, приёмные экзамены закончились, и мы с замиранием сердца принялись искать себя в списках поступивших. Но ни я, ни друг мой Валька в списках не значились. Расстроенные, мы побрели в приёмную комиссию забирать документы, но нам их не отдали: «В эти списки попали те абитуриенты, кто уже приняты. Но дальше списки будут пополняться теми, кто получил меньшее количество баллов, так что придётся ещё подождать!»
Мы принялись с нетерпением ждать. А это, согласитесь, даже хуже, чем догонять! Да и денег у нас осталось, кот наплакал, только на самые дешёвые обратные билеты.
– А давай оставим деньги на билеты только до первой остановки, Городец, кажется, называется! – предложил я.
Сэкономленных средств нам хватило на пару дней скудного питания. Дальше, чего уж скрывать, пришлось собирать бутылки, выставляемые в умывальник другими абитуриентами, бурно отмечающими как поступление, так провал.
– Мы с тобой, как Ломоносовы, – удручённо вздохнул я, пересчитывая наличный капитал. – Денежка – на хлеб, денежка – на квас…
– Ещё немного, и мы, как Михайло Васильевич, пойдём пешком до дома, – пошутил Валька, – когда денежки, отложенные на билеты, проедим.
Скоро праздники по случаю поступления в институт и поминки по несостоявшейся студенческой жизни в общежитиях закончились. Абитуриенты разъехались по домам. Ручеёк бутылок пересох. Мы попытались было поработать грузчиками на ближайшем, Средном рынке, получившем своё название из проходившего там когда-то по средам базара. Но там и своих грузчиков хватало. Правда, один сердобольный дядька подарил нам большущий арбуз, который вместе с парой кусков чёрствого хлеба позволил нам протянуть ещё день.
