– Генеральный директор торгово-закупочной фирмы "Феникс"…, – представился полный среднего роста мужчина лет сорока пяти. – А это Сергей Николаевич Карнаухов заведующий нашим складским хозяйством, – мужчина кивнул на второго, высокого худощавого человека примерно того же возраста.
Если первый смотрелся раскованным и самоуверенным, то второй держался подчёркнуто скромно, всем своим видом показывая, что он здесь лицо второстепенное. Директор фирмы снял широкое коричневое пальто из английской шерсти и по свойски подсел к столу местного директора. Его спутник остался стоять, в своей, по всему недорогой кожаной куртке и такой же тёмно-коричневой кепке-лужковке. Он застыл, как бы в готовности мгновенно реагировать на распоряжения своего шефа.
– Это Валентина Павловна Петрова, – в свою очередь представил свою сотрудницу не перестающий радостно улыбаться директор, – она покажет помещения …
Когда были произнесены имя, отчество и фамилия Валентины Павловны, второй арендатор вдруг с любопытством, внимательно посмотрел на неё, да так и замер, не отводя взгляда. От этого затянувшегося откровенного рассматривания Валентине Павловне стало не по себе. Она бросила недоумённый ответный взгляд на худощавого мужчину и демонстративно стала смотреть в сторону. Мужчина осознал всю неловкость ситуации и, слегка покраснев, смущённо отвёл взор. Оба директора, уже готовые обсуждать проект договора, ради которого они и встретились, не заметили этого обмена взглядами.
– Хорошо. Вот Сергей Николаевич посмотрит ваши помещения… это по его части. А мы, я думаю, пока обговорим пункты договора. Я захватил с собой примерный вариант, вы его просмотрите и выскажете свои замечания, – главный арендатор полез в свой кейс за заранее составленным черновым вариантом соглашения.
– Валентина Павловна… Петрова, это ваша девичья фамилия? – вопрос, который задал второй арендатор, когда они с ним вышли из кабинета и отправились осматривать помещения, удивил Валентину Павловну ещё более чем затянувшийся, изучающий взгляд.
– Да… А в чём собственно дело?
– Вы меня не узнаёте? – мужчина снял кепку и пригладил коротко стриженную редкую шевелюру, казавшуюся стальной от обильной седины.
В просторном институтском коридоре горели люминесцентные лампы, и было, пожалуй, даже светлее чем на серой, вьюжной улице. Валентина Павловна сняла очки, близоруко сощурилась, потом вновь надела, но ни так, ни эдак не уловила ни одной мало-мальски знакомой черты.
– Я тоже вас не узнал пока имя, отчество и фамилию не услышал. Вы заметно похудели, – мужчина усмехнулся и покачал головой. – Да столько лет… А ведь мы с вами когда-то в одном бараке жили.
– В бараке!? – недоумённо переспросила Валентина Павловна, – Ах да… – она снова внима – тельно стала вглядываться в собеседника, вызывая воспоминания тридцатилетней давности.
Её отец был домуправом в том бараке, длинном одноэтажном строении из досок и шлака. под островерхой крытой толем крышей. В пятидесятых – шестидесятых годах в районе Грайвороновской улицы насчитывалось несколько таких бараков, где проживали в основном пролетарские семьи слегка разбавленные мелкими служащими.
Мужчина видел, что Валентина Павловна никак не может его признать, да и то, шутка ли, столько лет прошло, тогда они были детьми, а сейчас, можно сказать, стоят на пороге старости.
– Я в шестой квартире жил, а вы в восемнадцатой… Помните?… Я ровесник вашего брата Саши, а вы двумя годами старше. Я Сергей Карнаухов. Помните, моя мать к вашему отцу ругаться часто бегала? Над нами крыша всё время протекала. Как потечёт мать, помню, так и говорит, пойду Павлика Петрова, управдома отругаю, опять плохо крышу починили, – мужчина засмеялся.
– Да-да… припоминаю, – Валентина Павловна тоже заулыбалась и закивала в ответ.
– А что дядя Павлик, папа ваш …
– Отец умер двенадцать лет назад, а мама ещё раньше.
– Извините… Уменя тоже… Мать в позапрошлом году схоронил, а отца ещё в 91-м…
Они спустились на третий этаж. Карнаухов, явно обрадованный встречей, взахлёб вспоминал эпизоды из детства, мрачное, но в то же время окрашенное многоцветной фантазией детского воображения барачное житиё. Валентина Павловна оказалась не готова так же мгновенно из своего неясного сегодня, через долгое научно-исследовательское вчера, окунуться в барачное позавчера. Она с опозданием, не всегда впопад поддакивала, кивала, ибо в её памяти картины далёкого прошлого оживали с трудом – "вчера" было слишком насыщенным и чрезмерно продолжительным.
– Вот пришли, – Валентина Павловна открыла дверь в средних размеров комнату, уставленную беспорядочно расположенными письменными столами, чертёжными досками, шкафами… На специальном постаменте располагался большой макет какого-то устройства из дерева и пенопласта. По всей видимости, команда на освобождение помещения последовала ещё раньше, но начавшаяся в этом направлении работа, по каким-то причинам оказалась не завершенной.
– Здесь что давно не работают? – Карнаухов обвёл взглядом комнату.
– Фактически четыре года. А этот бардак вызван тем, что до вас тут уже сватались одни да что-то расстроилось в последний момент, – Валентина Павловна посчитала, что в сложившейся ситуации не стоит делать тайны из "манёвров" начальства.
– Ясно, – Карнаухов прошёл по комнате, прикинул на глазок размеры окон, на которые следовало поставить решётки, дверной проём, так как предстояло поменять дверь на железную. – Пойдёт, – он небрежено махнул рукой, давая понять, что сейчас ему куда интереснее поговорить об их совместном прошлом, нежели заниматься делами дня сегодняшнего. – А Сашка-то как живёт, чем занимается? Ведь я, после того как наш барак расселили, почти ни о ком ничего не знаю.
– Брат после армии в таксисты пошёл, а сейчас частным извозом занимается.
– А ты значит, науку двигаешь… Уже тогда ясно было, что ты далеко пойдёшь. Нас родители твоим примером задолбили. Меня мать, только на улицу соберусь, пилить начинала: вон Валя Петрова по улицам не шляется, уроки делает, она в люди выйдет, а вы лоботрясы все в дворники пойдёте, – Карнаухов перешёл на "ты" свободно, незаметно и для себя, и для собеседницы…
«Учись, учись – человеком станешь. Мы живём так плохо, оттого что малограмотные», – эти слова, которые часто говорили в более или менее приличных семьях, обитающих в бараках, родители своим детям, не раз повторял отец и Вале. В конце пятидесятых, когда Валя пошла в школу, окраины Москвы, в значительной степени состояли из строений барачного типа. Советский барак – это холод зимой, сырость весной и осенью …, пьянство, вонь, грязь, скандалы, драки… Один раз отца Вали принесли домой с ножевым ранением – управдом пытался уладить семейную ссору. Вырваться из барака мечтали все его обитатели. Но большинство просто пассивно ждали его сноса и переселения в благоустроенную квартиру, не сомневаясь, что именно удобства – горячая вода, тёплый туалет, ванна… – поднимут их с социального дна. Отец Вали, хоть и имел всего четыре класса образования, не был так наивен. Желая более лёгкой жизни детям (конкретное толкование понятия «желая счастья детям»), он старался дать им образование. Что касается сына, то тот, едва не оставшись на второй год уже во втором классе, не оправдал надежд домуправа, зато дочь… Петровы занимали в бараке двухкомнатную квартиру, и одну из них полностью отдали во владение Вале, после того как она на круглые пятёрки закончила 5-й класс. В семье волею отца всё было подчинено её учёбе. И Валя училась как никто в округе. За десять лет у неё ни в одной четверти не было ни одной четвёрки, и в шестьдесят седьмом, в вестибюле школы на «золотой» доске появилась табличка с её именем. Тогда в московских школах ещё не вошла в моду практика планово «делать» медалистов и её «золото» девочки из барака было истинным, самой высокой пробы.
– Ты здесь на какой должности? – вроде бы между делом, прикидывая, что и где разместится в будущем офисе, продолжал расcпрашивать Карнаухов.
– Числюсь старшим научным сотрудником… вернее сейчас уже можно сказать, что числилась, – Валентина Павловна понемногу принимала непринуждённый тон, заданный собеседником.
– Степень научную, конечно, имеешь?
– Кандидат наук.
– Как кандидат? – Карнаухов не смог скрыть явного разочарования, что не ускользнуло от собеседницы.
– А ты что думал, неофициальный титул лучшей ученицы нашей школы это прямая рекомендация в академики? – Валентина Павловна улыбалась без тени обиды.
– Да нет… но… Неужто, тут такие головы собраны, что даже ты до доктора не дотянула?
– Обыкновенные здесь головы Серёжа, такие же, как у многих прочих смертных, не лучше и не хуже… Пойдём-ка, я лучше покажу тебе зал, где расположен наш пульт управления. Насколько я в курсе его собираются перегородить и большую часть отдать вам под склад. Ты же, кажется, за склады в этой фирме отвечаешь? – она было двинулась к выходу, но Карнаухов её остановил.
