Леопольдо представил эту картину и тут же замотал головой из стороны в сторону, силясь прогнать посетившее его видение.
– Нет, не думай об этом. Все будет хорошо. Ангелика не такая. Он не раз ее домогался, и ничего у него не получилось. Теперь же тем более ничего не получится, – Леопольдо вспомнил о кольце на левом безымянном пальце Ангелики, том самом, с цветочной головкой, вспомнил радость девушки, когда она впервые увидела его, вспомнил, как Ангелика любовалась кольцом на пальце, когда они ехали в аэропорт. – Нет, бояться нечего. Через две недели Ангелика станет моей женой.
– Леопольдо, ты меня слышишь? Куда ты подевался? – донесся из динамика встревоженный голос Паолы Витале. – Алло! Алло!
– Я слышу тебя, мама́. Я не знаю, когда приеду, но если и приеду, то не раньше возвращения Ангелики. Хочешь ты этого или нет, мама́, но в следующий раз я приеду в Ареццо с женой. Максимум в начале сентября Ангелика станет моей женой. Все утро я бегал, искал кольцо. И сегодня перед отъездом Ангелики я сделал ей предложение.
– Не говори так, Леопольдо. Ты, наверное, шутишь. Совсем не жалеешь родную мать. А как же Софи?
– Можешь передать Софи от меня привет, мама́. Но люблю я Ангелику. Она смысл моей жизни. Не Софи. Софи – твой выбор, но не мой. Я свой выбор сделал два года… Мама́, сегодня какое число?
– 19 августа, Леопольдо. Зачем тебе?
– 3 сентября у нас с Ангеликой дата – два года как мы знакомы. Великолепно! 3 сентября мы и пойдем с Ангеликой в мэрию, мама. Как символично? Ты не находишь, мама́?
– Нет, Леопольдо. Не нахожу… Делай, что хочешь. Я устала тебя переубеждать. Только потом не говори, что я тебя не предупреждала.
– Не скажу, мама́. Я свой выбор сделал. Ты только представь, какие у нас с Ангеликой будут красивые дети, твои внуки, между прочим.
– Пожалуй, единственное, в чем нельзя упрекнуть твою полентонэ, так это в отсутствии красоты. Будь у нее и душа такая как тело, тогда бы я ничего не имела бы против нее. Я бы ходила по соседям и говорила, какая у меня красивая невестка.
– Мама́, у Ангелики красивое не только тело, так что можешь уже сейчас начинать ходить по соседям. Ангелика будет хорошей матерью и женой. Я в этом уверен.
– Не знаю, мой мальчик. Не знаю… Пойду кушать готовить. Отец скоро с прогулки вернется. А ты знаешь, какой он голодный приходит с улицы. До свидания, Леопольдо.
– До свидания, мама́, – Леопольдо закончил разговаривать и бросил мобильник на переднее пассажирское сидение, поискал глазами давно растаявший вдали самолет, улыбнулся, завел двигатель и повел машину прочь с парковки.
– Синьорина, – Ангелика приподнялась в кресле и помахала стюардессе, привлекая ее внимание.
Стюардесса, симпатичная длинноногая американка со стрижкой каре, в синей юбке и белой блузке, улыбнулась, кивнула, тем самым давая знать, что заметила Ангелику и направилась к ней.
– Как ты себя чувствуешь? – Ангелика повернулась к Винченцо.
– Дерьмовое, – Винченцо сидел рядом, опершись спиной о спинку кресла и закрыв глаза. Лицо его было бледным, пальцы то одной руки, то другой нервно постукивали по подлокотникам. – Немного подташнивает. Переволновался. А все из-за тебя, – Винченцо открыл один глаз, скосил его на Ангелику и снова закрыл.
– Прости, – в который раз сказала Ангелика. – Я же тебе объяснила, что и как.
– Мне от этого не легче, – буркнул Винченцо.
– Чем могу быть полезна? – спросила стюардесса, когда приблизилась к ним. Несмотря на то, что она была американской, ее итальянский был очень хорош.
– Моему другу плохо, – Ангелика указала пальцем на Винченцо. – Его тошнит. Не могли бы вы принести ему стакан воды и какую-нибудь таблетку.
– Конечно, – девушка снова улыбнулась и посмотрела на Винченцо, все так же сидевшего с закрытыми глазами. Будто не замечая этого, девушка продолжила, обращаясь к нему. – И помните о пакетике. Это на случай если будет очень плохо.
– Вы хотите, чтобы я блевал на виду у всех? – Винченцо открыл глаза и взглянул на стюардессу с таким видом, будто сомневался в ее нормальности.
– Не волнуйтесь, – девушка улыбнулась и шепнула. – Это на случай, если не успеете добежать до туалета или если туалет будет занят. Такое с каждым может случиться, поэтому здесь нет ничего предосудительного.
– Возможно, для вас и нет, а для меня есть, – Винченцо снова закрыл глаза, тем самым давая понять стюардессе, что разговор окончен.
Та лишь улыбнулась, развернулась и собралась уходить, когда ее остановила Ангелика.
– А нас будут кормить? – спросила Ангелика, почувствовав легкое ворчание в животе. Последний раз она ела утром, точнее, выпила чашку зеленого чая с двумя круассанами и съела апельсин. Захватить что-нибудь с собой в самолет она просто не успела.
– Будут, – кивнула стюардесса. – Когда мы будем над Атлантикой, пассажирам предложат полноценный обед. Сейчас, если желаете, я могу принести вам стакан сока с печеньями?
– Была бы вам очень признательна, – улыбнулась Ангелика, чувствуя искреннюю благодарность к девушке.
Стюардесса улыбнулась, развернулась и ушла.
– Ты слышала? – Винченцо повернул голову к Ангелике. – Она хочет, чтобы я блевал на виду у всех. Ненормальная. Может, мне еще в штаны наложить на виду у всех? Чертов полет. Так и знал, что что-то будет не так, – Винченцо расстегнул еще одну пуговицу на тенниске, опустил голову на подголовник и пробормотал:
– И где ее носит? Такую только за смертью посылать.
– Винченцо, перестань бурчать. Думала, что так, как проявляет недовольство Леопольдо, не делает больше никто. Как же я ошибалась.
Секунду-другую Ангелика слушала равномерный гул двигателей самолета, затем отвернулась от Винченцо и выглянула в иллюминатор. Солнечные лучи весело прыгали по крылу самолета, серебристой обшивке фюзеляжа, заставляя ее сверкать точно поверхность моря в лучах заходящего солнца. Ангелика устремила взгляд вниз, туда, где далеко внизу над землей проплывали стайки белых облаков, а под ними раскинулись разноцветные поля и тонкие змейки-дорог.
– Смотрю, моя милая, тебе нравятся ворчуны, – осклабился Винченцо, облизал толстые губы и промокнул платком вспотевший лоб. – Значит, я могу надеяться.
– Не в этой жизни, – не отрывая взгляда от захватывающего вида за окном, сказала Ангелика и неосознанно погладила пальцем цветочную головку обручального кольца.
– Ваша вода и таблетка, – стюардесса вернулась, толкая перед собой тележку. Девушка протянула Винченцо стакан с водой и таблетку.
– Наконец-то, – буркнул Винченцо, взял из рук стюардессы таблетку, сунул в рот, затем взял стакан с водой и влил немного воды в рот, запрокинул голову и проглотил таблетку. – Когда я надумаю умирать… эээ, Кэтрин, – Винченцо посмотрел на бейджик с именем стюардессы у нее на блузке, – обязательно попрошу именно вас сходить за смертью.
Винченцо вернул стюардессе пустой стакан, хихикнул, закрыл глаза и умолк, довольный шуткой.
Растерянная улыбка появилась на губах девушки-стюардессы. Она посмотрела на Винченцо, перевела взгляд на Ангелику и улыбнулась, когда заметила, как Ангелика улыбнулась ей и прошептала одними губами: "Не обращайте внимания".
– Вот ваш сок и печенье, – стюардесса передала Ангелике стакан с соком и пакетик с печеньем и покатила тележку дальше.
– Винченцо, ты несносен, – заметила Ангелика, открывая пакет с печеньем.
– А что я такого сказал? Одну лишь правду и ничего кроме правды… Послушай, кажется, эта ее таблетка действительно помогает. Мне уже значительно лучше.
– Очень хорошо. Может, не будешь таким занудным засранцем.
– Перестань, милая, – ладонь Винченцо легла на руку Ангелики, лежавшую на подлокотнике кресла. – Нам нельзя ссориться, ведь у нас впереди две чудесные недели. Представь, только ты и я в номере отеля…
– Винченцо, мне кажется, меня сейчас стошнит, – Ангелика сбросила с руки ладонь Винченцо и с излишней поспешностью принялась рыться в карманчике на спинке соседнего кресла в поисках гигиенического пакетика.
– Ха-ха-ха, как смешно, – прокомментировал ее действия Винченцо. – А мы же и, вправду, будем жить в одном номере. Ты же об этом не сказала своему эээ… будущему мужу? – Винченцо скосил взгляд на кольцо на пальце Ангелики и осклабился.
– Нет, – Ангелика смутилась, почувствовав укол совести. О том, что они с Винченцо будут жить в одном номере, она ничего не сказала Леопольдо. – Но можешь не обольщаться. Жить мы будем в одном номере, но спать, – Ангелика посмотрела на Винченцо, – мы будем на разных кроватях и даже в разных углах номера.
– Как скажешь, – Винченцо упер локти в подлокотник и взмахнул ладонями, словно дирижер на концерте. – Мне достаточно того, что мы будем спать… эээ в одном номере целых две недели.
