– Нет, у меня за один раз не снять, – сказал Адмиралов.
– Что значит «за один раз»? Раз в смысле сеанс? – поинтересовалась Дина. – Это массаж?
– На массаж в Ришикеш со всего мира едут. Знаете, аюрведическая медицина и все такое… Но здесь другой случай. Рекламой не охваченный. Это же просветленный… От него энергия такая исходит… Я на расстоянии чувствовал, когда с ним говорил. У меня фурункул был на ноге, сразу прошел. А знакомому одному вылечил позвоночник. И еще мне рассказывали про одного, тоже ему позвоночник вылечил… Я не знаю, как он это делает. Может, он вообще ничего не делает. Но боль проходит, чем бы человек ни болел. Это как минимум.
– Позвоночник просто так не лечится. Особенно в моем случае.
– Лечится или не лечится, но боль навсегда может снять.
– Вы просто не знаете, – сказал Адмиралов. – У меня очень редкая протрузия межпозвонкового диска, задняя, между четвертым и пятым…
– Скажите, Максим, – перебила Дина супруга, – а у него есть мобильный телефон или е-мэйл?
– Диночка, он нищий!.. Нищий брахман. Это самые уважаемые люди в Индии. Живет себе где придется, чаще всего в ашраме, к богам обращается, медитирует на берегу Ганга, совершает паломничества по святым местам. Он – санньясин, они так называются. Жизнь его исключительно духовным смыслом наполнена… А ведь он от мирских благ отрекся… От всех! Вот у вас на работе есть начальник?
– А то как же, – Дина сказала.
– Представьте, он однажды всех вас позовет к себе в кабинет и объявит: «Вас больше нет для меня, а меня нет для вас». А потом пойдет и то же самое скажет жене и детям, которых воспитал, и передаст им дела и собственность, и навсегда уйдет нищенствовать и думать о вечном, ничего не взяв с собой, кроме котелка для подаяний…
– Нет, знаете, если бы мой начальник так поступил…
– Просто ваш начальник никогда бы так не поступил.
– К сожалению, да.
– Это я для наглядности. А в Индии это все в порядке вещей. Там традициям не одна тысяча лет. Но Гириш-баба не для того по Индии ходит, чтобы решать наши проблемы. Просто, если вы рядом с ним стоите, чувствуете, какая от него энергия идет. Ничего вроде бы не делает, а теплота в пространстве распространяется. Ну а если о смысле жизни поговорить, то это точно к нему. За ним ученики стайками ходят. Я бы тоже мог быть его учеником. Но не готов. Нет, не готов.
– Даже не знаю, что сказать, Макс, – Дина сказала. – А сколько лет ему?
– Может, шестьдесят, может, сто шестьдесят… Там у них не разберешь, у просветленных.
– А по деньгам сколько берет? – спросил Адмиралов.
– Я говорю, а вы меня не слышите никто. Сам подумай: сколько стоит услуга человека, который отказался от всего мирского и принципиально живет на подаяние? Все расходы: дорога, питание, жилье…
– В детстве я йогом стать хотел, – вспомнил Адмиралов.
– Вот видишь, – Дина сказала.
– Единственная проблема: я не помню, в каком он ашраме обитает. На месте я сориентируюсь, в Ришикеше, но там этих ашрамов множество. Вы, конечно, можете с нами прямо в Ришикеше встретиться, но кто знает, сколько нас там ждать придется. Мы ж туда будем с севера пробираться. Так что присоединяйтесь лучше к нам. Через все Гималаи проедем. В долине Куллу побываем, там Рерих жил. Может быть, в долину Спити завернем, а там вообще сказка…
– Я не смогу, к сожалению, у меня работа. А тебе, Андрюша, не помешало бы.
– Ты серьезно? – спросил Адмиралов.
– Серьезнее не бывает. Сколько стоит билет?
– Девятнадцать тысяч туда и обратно. Поехали, Дина, не пожалеете. Такое увидите! Присоединяйтесь! Мы уже купили билеты, вам надо на тот же рейс. Чтобы вместе… А визы перед отъездом оформим. В Индию это просто. Если вы только не были в Пакистане.
Адмираловы не были в Пакистане.
– Люба, где у нас распечатка билета? Не вставай, не надо, в компьютере все есть.
Макс пересел за компьютер:
– Вот! Туда и обратно!
– Двадцать минут, – напомнила Люба.
– Иду, – уступив Дине место перед компьютером, Максим пошел на кухню выключать огонь под коптильней.
– Уж не хочешь ли ты мне билет купить? – спросил Адмиралов жену, чьи пальцы проворно забегали по клавиатуре.
– Именно это я и хочу. Сейчас куплю туда и обратно.
– У тебя нет данных моего иностранного паспорта.
– Обижаешь, дорогой. Чтобы у меня, и не было?
У Дины действительно хранились наиразнообразнейшие данные, а на каких носителях памяти, Адмиралов даже предположить не мог. Дни рождения, пароли, номера телефонов и т. п. Все это он мог смело не помнить.
Даже нечто вроде досье – досье на Франсуазу, включающее результаты анализов и реакций на медикаментозные вмешательства, хранилось у Дины где-то в ее прикладной электронной памяти. В некотором смысле это был на Франсуазу компромат (о чем Адмиралов не догадывался).
– Подожди, я еще не давал согласия.
– Какого согласия? Никакого согласия! Вперед, и покончим с ней навсегда!
– Что значит покончим? Надо обсудить. Такие решения не принимаются сразу.
– Ты с кем обсудить хочешь? С ней? С ней обсуждать будешь?
– Со мной? – удивилась Люба, не без тревоги наблюдавшая за четой Адмираловых. – Вы про меня?
– Нет, Люб. Вы тут совсем ни при чем.
– Перестань, – сказал Адмиралов. – Ты меня ставишь в дурацкое положение.
Дина была настроена решительно.
– Значит, так. Или я, или она. Мне это надоело. Я устала. Больше не могу. Все. Делай выбор.
– Ты же сцену устраиваешь. В гостях!
– Дина, я вас очень прошу, – сказала Люба, – поедемте с нами.
– У меня не получится, Люба. У меня в июне тяжелый аудит предвидится, с командировкой. Нет, вы уж без меня, пожалуйста.
– Вы не должны отпускать мужа одного.
– Почему я не должна отпускать мужа одного? – спросила Дина, не отрываясь от компьютера. – Я же с вами его отпускаю.
– Вот в том-то и проблема, – сказала Люба. – Не знаю, говорил ли вам Андрей, но, если начистоту, мой муж очень ревнив. Он просто виду не подает. Но это очень серьезно.
– Я надеюсь, Андрей Андреевич не даст повода вашему мужу…
– Вы не понимаете, он болезненно ревнив. Это за гранью нормы… Это с большим трудом лечится…
– А тот брахман… он не сможет вашего мужа подлечить?
– Вот если бы вас не было в этой комнате, я бы не осталась за одним столом с Андреем, я бы пошла к мужу на кухню… Чтоб не ревновал, понимаете?
– Они спрашивают, какое ты место предпочитаешь – у окна или с краю, – сказала Дина, глядя внимательно на экран.
– Возьмите отпуск, сделайте что-нибудь, вам там ужасно понравится.
– У окна, – сама себе ответила Дина, потому что Адмиралов молчал. – Я бы с удовольствием, но работа, работа…
– Ну если только под вашу ответственность, – произнесла Люба, вздохнув.
– Готово, – объявила Дина, одним движением пальца перебросив деньги с кредитки на счет авиационной компании.
Вошел Максим с блюдом, на котором лежала копченая форель. Комнату наполнил приятный запах коптильни.
– Андрей обилечен! – оповестила Любовь.
Ее волнение передалось всем. Тут же налили и воодушевленно выпили – не то за Андрея, не то за оперативность, не то за рыбу. И сразу налили еще.
За весну? За любовь?
– Господа, – приподнял Максим хрустальную рюмку, – я очень рад нашему знакомству. Предлагаю немедленно приступить к оргии.
– Шутка! – мгновенно отозвалась Люба. – Это он на «ты» перейти предлагает. – И, предупредив глазами гостей об опасности провокации, резко и серьезно ответила: – Нет! Не дождешься! Мы с Андреем и так на «ты» перейдем, без твоих брудершафтов.
– Да, – произнесла неуверенно Дина, – мы с вами тоже, Макс, или я что-то не так?
– А мы с тобой и так на «ты», – посмотрев на Максима, сказал Адмиралов, до сих пор не убежденный еще в том, что его не разыграли с Индией.
– Какие вы скучные, – сказал Максим.
Кто они? Что они здесь делают?
Как что? Отдыхают. Радуются жизни. Радуются снегу. Это индусы – с той стороны перевала. По ту сторону Пир-Панджала (мы туда – за хребет) живут преимущественно индуисты, земли буддистов остались у нас за спиной. Видишь ли, на перевале Ротанг выпал снег в конце мая еще, почти аномальный, перевал открыли только сейчас, и вот жители равнины сотнями машин потянулись на снег посмотреть, потрогать руками белое чудо. Высота – без копеек четыре. И это, вероятно, ближайший к равнинной Индии снег. Сюда приезжают целыми семьями, привозят стариков и малых детей, приезжают влюбленные пары, служащие всевозможных компаний сплоченными своими коллективами. Ходят по снегу, играют в снежки, фотографируются с кусками снежного наста в руках. Весело сходят с ума. Кто-то в гору по снегу идет, оставляя за собою следы, – лишь бы идти по снегу. Кто-то съезжает по склону на каком-то мешке. Кто-то, надев солнцезащитные очки, гордо встал на прокатные лыжи и – пошагал, как на ластах. Мобильные пункты проката здесь повсеместны: лыжи, комбинезоны, резиновые сапоги… Сапоги особенно популярны – всевозможных размеров их выстраивают рядами у самой дороги. Меховые шубы даже дают напрокат – счастливые женщины надевают их прямо на сари. Пикники, семейная фотосъемка. Импровизированные кафе в широких палатках. Ресторанчики под открытым небом с раскладными столиками и пластмассовыми стульями, доставленными из долины на грузовике. Разносчики горячей еды, и не только горячей, и не только еды, – с башнями всевозможных предметов на тренированных головах. Кто-то даже обзавелся санями наподобие финских – которые надо толкать. Сикхи – а чем они хуже других? – выделяются своими головными уборами. Но главное – это грандиозная автомобильная пробка. Даже мотоциклисты с трудом выбираются из застывшего потока машин.
