– Что они так страстно обсуждают? – постаралась я произнести как можно более легкомысленно.
– Если бы мы понимали. Какие-то морские сражения. «Времен Очаковских и покоренья Крыма» – блеснул знанием школьной программы Володька. – Бред какой-то.
– Так громко и страстно?
– Это и удивляет.
– Хочешь послушать сама? – вдруг изменила позу Верочка. – Я все равно ничего не понимаю.
Я не стала оказываться и сменила нашу секретаршу на ее опасном посту. В конце концов, шеф во гневе был угрозой для душевного равновесия нас всех. Приложив ухо к дверному замку, и согнувшись буквой «Г», я сосредоточилась на разговоре, стараясь не думать, насколько прозаичнее выглядят сзади мои внешние данные в сравнении с Верочкиными.
Видеть в замочную скважину мы не могли. Но напряжение, царившее в кабинете, ощущалось почти на ощупь. Кто-то из них ходил по комнате.
– Нахимов и Корнилов сожгли весь турецкий флот в Синопской бухте! Это ли не доказательство того, что российские боевые корабли были современными, а командование талантливым! – в низком густом голосе Артемьева слышалось глубокое волнение.
– А может, легкомысленным? – голос шефа звучал глуховато и иронично – Они прекрасно знали, что союзники Турции англичане и французы, не испытывали трепета перед Российским флотом. А для войны с ними российский флот не годился. Так в чем же заключался талант командования? Разве не было понятно, что бомбардировка Синопа аукнется бомбардировками Севастополя? И зачем удивляться, что ответ на атаку Синопа союзники вошли в Черное море. Дальше было еще интереснее. В Севастополь прибыл английский пароходик и передал наглое требование сидеть тихо. И Нахимов послушался. Союзники устроили базу в Варне – Нахимов сидел. Бомбили Одессу – ни звука. Турки помогали чеченцам – и ничего! И так восемь месяцев. Почему? Нахимов думал, что союзники потрясут кулачками и исчезнут?
– Таков был приказ!
– От талантливого командования, – холодно кивнул шеф. – А когда союзная эскадра начала высадку в Евпатории, терять было уже особо нечего. Самое время принять бой. Потерял бы несколько боевых единиц, но и англичане бы понесли потери. Вместо этого великий талант затопил пять СВОИХ судов на входе в бухту Севастополя еще до похода врагов к базе флота. А войска отправил копать окопы. Синопская победа обернулась трагедией Севастополя и самого Нахимова. Организовывая оборону города и затапливая свои корабли, он уже знал, что город удержать не удастся.
– Так он не дал вражескому флоту приблизиться к Севастополю, – горячо отстаивал своего любимого адмирала Артемьев.
– Да-да. И был произведен в адмиралы. Остальные корабли затопили через год. Нужно было тратить деньги на их строительство? – продолжал холодно бросать слова наш начальник.
– Ну, что там? – услышала я за спиной Володькин шепот.
– Не совсем поняла, но они явно ищут повод, чтобы подраться.
– Вы извращаете историю! – перешел на личности Артемьев.
– Неправда. Я просто рассматриваю эти события объективно. Без подобострастия, – парировал Данил Антонович.
В кабинете воцарилось молчание.
– Мне кажется, сейчас что-то будет! – прошептала я.
– Эх! Посмотреть бы! – исходила любопытством Верочка.
И я не удержалась. Неприкрытая враждебность и явная бессмысленность спора заставила меня постараться все-таки проникнуть взглядом в замочную скважину. Попытка была безуспешной, но во время маневра я несколько не рассчитала угол поворота и стукнулась головой о дверь. Естественно, не беззвучно. В кабинете снова послышались звуки. Но это уже были звуки шагов, и я постаралась отпрыгнуть от двери настолько далеко, насколько можно было за те полторы секунды, спустя которые дверь распахнулась. На пороге стоял мой начальник. Он был несколько бледен, и от него веяло таким морозом, что мне захотелось закутаться во что-нибудь теплое.
– Ах! Вот и Вы! – чугунным тоном отчеканил мой шеф. – Мне кажется, Вы опоздали.
Его холодность немного успокоила меня, хотя, не скрою, немного и разочаровала. Ни одна женщина не бывает счастлива, когда ей демонстрируют безразличие, даже если данный объект охоты ее не интересует. Просто безразличие плохо влияет на самооценку.
– Я пришла вовремя, просто Вы не заметили.
Он кивнул, некоторое время помолчал, а затем жестом пригласил меня войти.
– Мы как раз обсуждали Ваш проект.
Если они обсуждали мой проект, то очень издалека. В ответ на приглашение я смело кивнула, переступила порог кабинета и сразу наткнулась на пронзительный взгляд Артемьева. На его щеках играл румянец, а глаза лихорадочно блестели.
– Вот и наша пропажа! – жизнерадостно изрек он. – А мы Вас ждем!
Что позволено начальству не позволяется его заказчику, возмутилась я. И не смогла удержаться от ответной реплики.
– Не посмела Вас тревожить. Вы так увлеклись обсуждением проекта! Так глубоко копали в дизайнерских и исторических концепциях моего нетленного творения!
– Подслушивать, большой грех! – засмеялся с облегчением Артемьев. Он был явно рад то ли моему появлению, то ли смене темы разговора.
– В этом не было необходимости. Вы дискутировали очень живо.
– Давайте, еще раз согласуем некоторые детали проекта. – голос шефа похрустывал, как снег на тридцатиградусном морозе. – Возможно, после этого Вы согласитесь на некоторые изменения в нем.
Артемьев криво улыбнулся, и мы втроем склонились над чертежами.
– Ну, что там? – услышала я стандартный вопрос Володьки, когда через час вылетела из кабинета начальника в полной растерянности.
– Полный завал, – шеф битый час объяснял, почему в этом виде здание невозможно построить на обрыве. Предлагал другие варианты. Но я же просто тогда пошутила! – я искала сочувствия у моего друга. – Я пыталась объяснить, что эскиз можно воспринимать просто как гротеск на его многочисленные требования. Мне хотелось показать – то, что романтично выглядит на морской глади, совсем не так изящно и грациозно на суше, и была удивлена, что ему понравился этот уродец.
– А Артемьев?
– Он отчеканил, что ценит мой архитектурный юмор. И готов смеяться и дальше. А если проект окажется нежизнеспособным, договором предусмотрены определенные санкции. И слышать ничего не хочет о том, чтобы взять на себя ответственность за строительство. Я не знаю, что мне делать. Мне кажется, что работу я потеряю в любом случае. Но боюсь, это будет самое малое, с чем мне придется расстаться в результате.
– Что ты имеешь в виду?
– Если будут применены договорные санкции, мне может не хватить денег, чтобы выплатить штраф, даже если я продам свой дом. А это сделать непросто.
Володька задумался.
– Может, обратишься к Горнову? Он всегда к тебе благоволил.
И выдам Максиму свое местоположение? Нет-нет. Только если мне пригрозят физической расправой.
– Горнов, конечно, хороший мужик, но это не его проблема. Ты, кстати, продолжаешь делать тот мой первый проект?
– Да. А что?
– Если дело дойдет до суда, предъявим оба проекта. Пускай разбираются, кто из нас непрофессионал, а кто просто капризный заказчик.
– Правильно! – оживился Володька. И спокойно углубился в работу. Я, к сожалению, похвастаться особым спокойствием не могла, но тоже постаралась занять свою голову чем-нибудь более конкретным и конструктивным. А именно, моими прямыми обязанностями. Пусть все будет, как будет. Эта фаталистическая мысль неожиданно помогла. Не сразу, но мои старания все-таки увенчались успехом. Я настолько углубилась в свое творчество, что смогла холодно и еле заметно кивнуть, когда мой обидчик, покидая наш офис, заглянул попрощаться с нами. Хорошо бы мне с ним вообще больше не встречаться.
* * *
Увы, голубая мечта избежать столкновения с Артемьевым не сбылась. Он перехватил меня у выхода с работы. Смотреть на него мне не хотелось, тем более разговаривать, поэтому я постаралась пройти мимо с высоко поднятой головой. Однако он цепко схватил меня под руку и с обаятельной улыбкой заявил.
– Не шуми. Мне нужно с тобой поговорить и я это сделаю.
Тщетно пытаясь выдернуть руку так, чтобы это было не очень заметно из окна моего офиса, я процедила сквозь зубы:
– Видеть Вас не хочу. Отпустите, иначе буду кричать.
– И погубишь свою карьеру?
– С Вашей помощью, мне это уже удалось.
– Еще нет. И, возможно еще все обойдется, – он улыбался! – Давай поговорим.
– Вы меня шантажируете?
– Да.
– Мне плевать на ваш шантаж! – страшным шепотом отвечала я, раскаляясь, как спираль накаливания в комнатном обогревателе.
– А тебе не интересно, почему я заказал этот проект тебе? Почему так интересовался твоими делами? Ты сама намекала, что во мне уйма загадок. Неужели тебе не интересно узнать отгадки?
Он снова победил. Мне было настолько интересно, что я готова была на время забыть о нанесенных обидах. Однако просто сдавать позиции не годилось. Я нахмурилась и продолжала высвобождать рукав своей блузки из его цепкой руки.
