3
И ЗВОНКИ возобновились. Ежевечерние, регулярные. Вся семья знала: телефон занимать нельзя. С десяти вечера им владела Маша полностью и безраздельно. Разговаривали обычно долго. Евгений Евгеньевич рассказывал, сколько глав перевел за день, или в каком фильме снимается сейчас его друг Карапетян, или кого он сегодня провожал за границу в международном аэропорту. Всё это было для Маши абсолютно из другой жизни. Эти скульпторы, музыканты, прогоны, премьеры… Даже просто от слов новых, сплошь заморских, и то дух захватывало. Потихоньку эта совершенно другая телефонная жизнь стала частью обычной, Машиной.
– Вчера в «Октябре» была премьера нового французского фильма. Столько народа! – со знанием дела рассуждала Маша.
– Можно подумать, ты там была! И вообще, почему он с тобой не встретится-то никак? – Оля смотрела в корень. Маша и сама уже начинала нервничать. Разговаривают уже месяц, а встречи всё откладываются и откладываются. Маша не понимала почему, но самой этой встречи уже начинала бояться. В том, что Евгений Евгеньевич ей понравится точно, Маша не сомневалась. А вот она? Маша никогда не была собой довольна. Она была из девушек вечно в себе неуверенных. Это у нее было от мамы.
Вера, миловидная молодая женщина с прекрасной фигурой, никогда не считала себя красивой. Но она от этого не расстраивалась. Красивыми должны быть артистки. А Вере зачем? У нее и так в жизни всё хорошо: муж, две дочери, интересная работа.
Маша, наоборот, безумно хотела быть красивой. И постоянно искала в себе разные недостатки, постоянно страдала от этой неуверенности.
И только Оля в их женском коллективе была абсолютно и бесповоротно уверена в своей красоте. Особых причин для этого у нее не было. Но уверенность была настолько велика, что потихоньку в ее красоту начинали верить и все окружающие. Маша поражалась младшей сестре, радовалась этому ее качеству и удивлялась: ну почему у нее всё не так! Сестры же!
– Машенька, по-моему, нам пора друг на друга посмотреть. Как у тебя со временем в субботу?
– Со временем? – Маша тянула время. Сердце начало колотиться так, что она не могла найти правильных слов. Да хоть в субботу, хоть в понедельник. Хоть утром, хоть ночью. Но как об этом сказать? Как не выдать себя?
Маша сразу вспомнила последние романы из «Иностранки», которые прочитывались залпом, – ни один номер не оставался без внимания. Иностранные персонажи в этом случае говорили: «Мне нужно посмотреть в своей записной книжке. Так я не помню».
Маше в книжку смотреть было не надо, для этой долгожданной встречи время нашлось бы всегда и при любых обстоятельствах!
– Думаю, в субботу возможно, – тем не менее протянула она, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Ну и славно. Я заеду часам к двум. Ты ведь живешь в том доме, где «Детский мир»? Я припаркуюсь на углу и буду тебя ждать.
Припаркуюсь! У Маши никогда не было кавалеров с машинами. Наконец-то она его увидит. Господи, как же дождаться? А вдруг она не понравится?
– Маш, ты чего такая? Что он сказал? Или ты опять наврала, а он тебя поймал? – Оля крутилась под ногами.
– Он меня встретиться пригласил!
– Здорово! Я с тобой пойду! Мне ж тоже посмотреть хочется, кто это моей сестре так голову заморочил, что она меня уже месяц не воспитывает! Маш, я так могу и по дурной дорожке пойти!
Маша не слышала ничего.
– Как думаешь, куда он меня пригласит? Одеться понаряднее?
– Как одеться – это главное, – Оля села на своего конька. – Я пойду в юбке джинсовой и в «лапше», ну той, в полосочку. Босоножки можно твои красные надену? Тебе они зачем? Ты лучше белые надень. Красные, мне кажется, для тебя все-таки не совсем то.
Наконец Маша очнулась.
– Ну что ты несешь, при чем здесь ты? Никуда ты не пойдешь. Разрешаю посмотреть из окна, так и быть – надо ж потом обсудить с кем-то. И что это ты про мои босоножки красные рассказывала? Может, ты их носишь втихаря? У тебя же нога на размер больше! Ты ж мне всю обувь перепортишь!! Ты что, забыла, какими трудами они мне достались? Я в ЦУМе за ними четыре часа в очереди стояла!
– Ну ладно, ладно, из окна посмотрю, не вопрос, – Оля из всех сил пыталась сменить тему. – Думаю, тебе нужно надеть платье голубое, с короткими рукавами – оно твою фигуру подчеркивает. И туфли белые на каблуках.
– Думаешь? А вдруг холодно будет?
– Он же вроде на машине? Или просто показать ее привезет, а так вы пешком ходить будете? Или, может, рядом постоите? Не думай даже. Не замерзнешь, лето на дворе. Голубое! Туфли белые!
– А сумка?! У меня сумка, кажется, порвалась. Мам, где моя сумка?!
– Что, неужели встретиться пригласил? Вон твоя сумка, в коридоре на тумбочке, – Вера принесла сумку.
– Ну вот, видишь, вполне приличная. Ой, да при чем здесь сумка? Он же тебя тоже не видел. Ну неужели он сумку твою рассматривать будет?! Он на тебя будет смотреть! – Оля не понимала Машиных проблем, ее неуверенности в себе.
«Лучше бы он на сумку смотрел, – думала в это время Маша. – Сумка уж точно хорошая. А я? Я какая?»
– Он наконец пригласил ее встретиться. Вадим, как же всё это неспокойно.
Вера с Вадимом могли спокойно поговорить только поздно вечером у себя в спальне. В семье был негласный закон, который строго соблюдался: никаких обсуждений при детях, никаких ссор, никаких споров – у родителей всё в порядке и мнение всегда единое. Если Вадим что-то говорил дочерям, Вера всегда кивала. И только вечером в спальне могла высказать мужу, в чем она с ним не согласна. Но при детях ни-ни. Иначе что это за воспитание? Может, благодаря этому в семье царили мир и покой. И главное, полное доверие. Девочки ничего не скрывали от родителей, делились всеми своими горестями и бедами. И все свои сердечные тайны родителям доверяли. Знали, что не будет запретов, не будет обсуждений и поучений. А вот совет хороший они смогут получить всегда.
– Говоришь, с женой не живет, а дочь воспитывать помогает? Сколько ему лет-то? Тридцать восемь? Практически наш ровесник. Да… Что ж нам делать, Вера? Похоже, беда в наш дом пришла. И не пустить мы ее сейчас не можем. Значит, она должна пройти этот путь. Выхода другого нет. Запретом тут ничего не добьешься. А закончится всё, понятное дело, чем-нибудь нехорошим. Ей же сейчас ничего не объяснишь. И потом, это Оля у нас сильная, а Маша – она ведь такая нежная… Пройдется мужик по ней грязными ногами – она же веру в людей потеряет. В любви разуверится! Нехорошо-то как. Может, мне поговорить с ней, Вер, ты как думаешь? Или сама лучше?
– Лучше сама. Пусть все-таки сначала его увидит. А уж по ее реакции будет всё понятно.
– Вера, прошу тебя, сейчас всё время будь рядом с Машей. Надеюсь, глупостей не наделает? – Вадим со вздохом обнял Веру. Как же тяжело иметь дочерей! Как же непросто справиться с этим самым страхом за них! Как же отпустить их в этот жестокий мир? Как уберечь?
В голове у Веры проносились те же мысли. И оба понимали, что они теперь только наблюдатели. У их дочери начинается своя жизнь, и они не имеют права вмешиваться.
Так дай ей Бог!
ПРИГЛАШЕНИЕ было в среду, и больше до субботы звонка не последовало. Маша вся изнервничалась. Что, почему? Вдруг она что-то не так поняла? Начала на всякий случай заливать слезами всю семью: вдруг он передумал и не придет вообще!
Субботнего дня ждали уже все вместе. С часа дня Оля заняла пост у окна.
– Оль, ну что там?
– Вроде стоит какая-то машина задрипанная!
– Что значит задрипанная?
– Ну, не «Мерседес»! Пятерка, что ли. Из машины никто не выходит. Иди давай, заодно и проверим, он это или нет.
– Ольга, из окна вывалишься, и вообще подвинься, я тоже посмотрю, – Вера попыталась пристроиться рядом с дочерью.
– Ну куда вы лезете! Позор один! Он же поймет, что это вы! – Маша не могла спокойно смотреть на эти приготовления.
– Ну и что такого? В конце концов, должны же мы посмотреть, куда и с кем ты пошла! А вдруг он похититель молодых девушек? – Оля, как всегда, была в своем репертуаре.
– Оль, не пугай меня, и так сердце не на месте. Маша, может, не пойдешь никуда? Почему он из машины-то не выходит?
На последних Вериных словах хлопнула входная дверь. Маша выбежала, не дослушав.
– Оля, ну скажи, правильно мы с тобой сделали? Нашу Машу вот так неизвестно куда отпустили.
– Мама, она бы всё равно ушла, она же влюбленная, ничего не соображает. Пусть хоть посмотрит на него. А так, знаешь, не простит ведь потом, будет тут кричать, что мы ей жизнь испортили.
– Ты права, дочка, мы же всё равно рядом.
– Ой, смотри, смотри! Из машины вышел, навстречу Машке идет. Мам, а что это? Какой-то он толстый. И вроде как лысый! Вот это да! Сейчас Машка развернется и убежит. Вот тебе и Ален Делон! Мам, давай ей покричим, как будто она дома забыла что-то. Ну надо же! Как ее из этой ситуации дурацкой теперь вытащить?
– Да подожди ты, что теперь кричать. Смотри, уже подошла. Что-то там говорят друг другу. В машину садится. Все-таки Маша у нас девочка воспитанная.
