Вот оно как судьба крутанула, ― на снег за окном уставился.
– Сок пей. Тебе надо, ― бросил глухо, когда Варя утомилась желчь изливать. И ушел, не прощаясь.
Вечер давил. Макс смотрел, как хозяина мает по квартире и, то ходил за ним хвостом виляя, то ложился и взглядом следил.
И встрепенулся, увидев, как тот в коридор двинулся, решил, что гулять пойдут. Только Смелков на стойку немца внимания не обратил – вытащил из шкафа убранный рюкзачок и вещи девушки, по карманам пошарил, надеясь найти нужное. Во внутреннем кармане исклепанной куртки нашел паспорт и ничуть не удивился его констатации: Скифарин Владислав Викторович.
Качнул головой, сообразив, что немало девочка отвалила за липовый документ, и ведь нашла и нал и умельцев. Правда не очень удачно на фото вышла.
Прощупал карманы, оглядел их содержимое: перочинный ножик, но довольно серьезный. Ключи на увесистой цепи и кастет. Знаковые вещи.
Нехорошо, как-то стало.
С рюкзаком прошел на кухню, высыпал не мельтеша, все содержимое на стол и закурил, оглядывая: баллоны с краской, сотни смятые, пятитысячная и пригоршня мелочи, изжеванная тетрадка с каракулями, банка пива, сигареты – три пачки. Если б не знал, что вещи девушке принадлежал – уверено б сказал – пацан их хозяин.
Только ненормально это, не должно быть так.
Не пацанка она, не мужик, не оно – девчонка искалеченная. И понял что хочет, что его успокоит и вину загладит – если он вернет ей ее же.
Рюкзак ощупал, выудил из кармана сотовый. Благо та же модель, что у него была – подзарядил, пока кофе пил и курил. Пароль без проблем вскрыл и залез в записную. Читал морщась – кликухи, коды, просто буквы – ни одного имени. Чумичка, Придурок, Сука – а меж тем должен быть «отец» или «отчим» или «мать» в конце концов, в дневнике четко сказано – не сирота. Не верилось, что Варю одну оставили. Иначе бы откуда паспорт на парня, откуда деньги? Да и слишком бы было, если б иначе, совсем как в аду, и будто лишь черти вокруг.
Вопрос только, как она родню зашифровала – отца например – Придурок или Тупарь? А может «П» или «Бинго»? Или «П-я» – папаня, «Б-я» – батя? Одно нормальное человеческое имя нашел – «Виктор», от него же за эти пять суток более сорока звонков было. Смелков потер трубкой щеку, раздумывая и, нажал на связь. Ответили моментально:
– Ты где?! ― мужчина тревожился не на шутку, и Макс не сразу нашел что сказать.
– Почему молчишь?! Господи, я уже не знал, что думать!!
– Эээ… Извините, но это не… ― кто? Влад или Варя? Но все решилось само.
– Вы кто? ― выдохнули в трубку испуганно. ― Что с ней?
– Варя в больнице. Была драка…
Мужчина, перебивая, заорал, требуя сейчас же сказать, где его дочь и Смелков поморщился, подумав, что эмоциональные крайности, это видимо, у Косициных семейное. Спокойно рассказал, как и где можно найди девушку и нажал отбой, больше не сомневаясь, что «Виктор» и есть отец Вари.
– Ну, что? Хоть здесь разрулили, ― подмигнул Максу. Тот склонил голову набок и хвостом начал пол мести. ― Понял – идем гулять.
Овчарка, как обычно, веселилась и требовала поиграть с ней. Смелков смотрел, как она носится по снегу и ежился: холодно. А в голове было одно – Варя. Ответственность за то, что с ней произошло, не давала отойти в сторону, как он не пытался. Но как помочь?
Вопрос был актуальным и ответа не предполагал.
Полночи Макс промаялся, соображая, что предпринять и уговаривая себя не лезть вовсе. Последнее было разумно, но претило, хоть ты тресни. В тишине, лежа в постели и глядя в потолок, он словно в экране в светлых тенях на нем, видел девушку – сначала ту, что была – милую, наивную, красавицу с длинной косой, потом жуткого, всего в черном и нелепом тинейджера – отморозка, и оттекшую, синюю от травм, но хрупкую девочку, все еще живущую в том кошмаре, боящуюся всех и всего и потому выставляющую колючки – сегодня.
Он всего на секунду представил себе, что она чувствовала, она с этими ручками – веточками, талией, что переломить можно, и холодным потом облился. Сел на постели и щелкнул кнопкой ночника.
Ну и кем он будет, если отойдет? ― подумал, глядя на квадраты рисунка пододеяльника. Одни как танками по телу и душе прошлись, другие отвернулись – что должна чувствовать девчонка? Как ей смерти не искать, не считать себя черти кем. Как ей иначе жить? Тинейджер не форма протеста – форма защиты, личина в которой Варя хоть как-то может воспринимать людей и этот мир.
Смелков вздохнул. Спустил ноги на пол и дотянулся до сигарет. Закурил, хмуро поглядывая в пол.
А он сам как живет? Разве не так же? Разве он не выбрал «форму защиты» и ту же маску – закрылся, замкнулся. Ни друзей, ни подруг. Мимолетные связи на рельсах финансирования и пустота что в сегодня, что в завтра. Ему, мужику, и то худо, а как ей?
Затушил сигаретку и протопал на кухню. Хлебнул сока из холодильника и открыл ноут. Набрал в поисковике «сексуальное насилие. Последствие и помощь». И до утра серфил, пытаясь хоть, что-то понять. И понял одно – с этой проблемой каждый плавает сам, и кто-то тонет, а кто – то выплывает – как Бог на душу пошлет.
Смелков услышал будильник и захлопнул крышку леп-топа. Сжал переносицу, соображая. Ему вспомнилась мама. После тех дурных статей, что начитался за ночь, ему вдруг подумалось, что это могло случиться и с ней – смог бы бросить, отойти? Думал бы «куда лезешь и зачем»?
И потер шею, разминая, нажал кнопку кофеварки, а взгляд в окно. И мысли – надо бы занять девочку, чего ж она лежит одна в палате, ни телека, ни плеера. Тоска.
И первое, что сделал – заехал на склад, выбрал ай-фон. Уже на работе отдал ребятам, чтобы закачали под завязку, симку обрезали.
В больницу поехал сразу после совещания и уже в четыре вошел в палату. Варе стало лучше – уже полулежала и одним глазом вполне прилично смотрела. Только все равно – лицо синее и взгляд колючий.
– Привет, ― бросил, проигнорировав его. Выставил на тумбочку гранатовый сок, фрукты, обратив внимание, что к его передачам другая прибавилась – значит, отец уже побывал.
– Ты стуканул?
Макс не сразу понял, о чем она. Покосился и кивнул.
– На хрена? Тебя просили?
– Ты его ненавидишь? ― спросил прямо.
– Не твоего ума дело, дятел. Ты в моей сумке копался? Сучонок гребанный!
Эти ее обзывалочки серьезно доставали. Вот и сейчас Макс с трудом подавил в себе желание послать девушку или вовсе схватить и встряхнуть так, чтоб вся злоба и хамство рассыпались. Но только глянул – понял, что не сможет. Вытащил коробку с ай-фоном из кармана, положил ей на ноги, укрытые одеялом.
– Чего это? ― оглядела и прищурила здоровый глаз недобро.
– Чтоб от скуки не умирала.
Девушка с минуту разглядывала его и вот выпалила, презрительно губы оттопыривая:
– В жопу себе засунь. Плашмя. О трахее размечтался? Обломись, папашка.
Смелков не выдержал – склонился к ее лицу, только слова в горле застряли. Все что сказать хотел – пропало, как с глазом ее встретился – страх в зрачке, боль и… беззащитность.
Сник, потерял злость. Оглядел уже спокойно и тихо сказал:
– Ты себя за кого принимаешь?
Молчит. Как в паре метров был – только так языком мела, а тут – кожей почувствовал, как напряглась, сжалась.
– Я очень взрослый дядька, Варя. Мне сперма в голову не бьет, никаких проблем в этом плане я не имею, и вот такие чучела как ты, меня не прельщают. Поэтому свои фантазии и мечты оставь при себе.
И отодвинулся, банку с соком вскрыл:
– Будешь?
Варя не сразу поняла – дернулась почему-то, только потом головой мотнула. Но Макс налил сок и протянул:
– Пей. Тебе выздоравливать надо. Костя сказал, что с гемоглобином большие проблемы.
Девушка попила, губы тыльной стороной ладони оттерла и несмело кивнула на ай-фон.
– Зачем это?
– Чтобы от скуки ерунду в голове не гоняла.
– Ты святой, что ли? Не смеши, ага? ― скривилась.
– А похож? ― улыбнулся. ― Не святой, Варя. И это не подарок, а прокат. Пока ты здесь. У меня таких много, так что ничуть финансово не пострадал.
– С чего взял, что я Варя? Батя раскололся?
Смелков промолчал – о дневнике говорить не хотелось?
– Так ты кто? Программист, что ли? Буржуй?
– Почти, ― хмыкнул, глядя, как она неловко коробку взяла. ― Своя фирма. Партнерский бизнес.
– Олигарх? ― вытянула ай-фон. Покрутила.
– Да нет, до олигарха мне как до Китая пешком. Но не жалуюсь – на педигри Максу хватает.
– Так это твоя овчарка? ― заинтересовалась и смотрела уже менее неприязненно. ― Классная, ― заверила после подтверждающего кивка. ― Макс?
– Как и я.
– Тоже Максим.
– Я – Максим, он – Макс.
– Уу, ― типа поняла, а сама телефон крутит, соображая.
– Кнопка сверху. Я закачал по максимуму, деньги кинул.
И вытащил из нагрудного кармана ее старый телефон, кинул рядом с рукой.
– Перекачаешь что нужно. Инет есть. Так что, будет тебе, чем заняться.
Варя оглядела белый корпус, полистала программы и подозрительно уставилась на мужчину:
