– Это как? ― поморщился мужчина.
– Это слепота, Макс. На левый глаз. Может быть. А может не быть. Да и мозговые дела непонятны. Неизвестно, как аукнется сотряс. Мониторить рано, но что без последствий не обойдется – точно. Помяли твою протеже душевно.
Смелков застыл, минут пять молчал, разглядывая пустую мензурку и тихо спросил:
– Инвалидом будет?
Глупый вопрос – она уже инвалид. Душу девчонке больше года, как вырезали.
Чилигин плечами пожал.
– Когда ее можно будет увидеть?
– Сегодня точно никак. Пока в реанимации, извини, старик, провести не смогу. Да и зрелище не для… неприятное. Как переведут – пожалуйста.
– Когда переведут?
– Аллах акбар, ― развел руками. ― Все нормально пойдет – в понедельник – вторник. Осложнения будут – позже.
– Позвони мне сразу, если что-то… И как переведут. Сразу, Костя, ― потребовал с нажимом. Тот кивнул, теряясь от скорбного выражения лица Смелкова. Сам на себя не похож, а так запросто знакомых не переживают.
– Может что надо?
– Ничего. У нас все есть, мы же не на гособеспечении.
Макс посидел, надеясь в себя прийти, а не получалось – крутило от «сюрприза». Одно на плаву удерживало – теперь никаких прогулов, пока в больнице – каждый день ходить будет и лично за ней присматривать. И вообще, начхать, что там покалеченная девочка ему говорит – пока на ноги не поставит – не отойдет.
Вытащил из кармана коробку с ай-фоном, толкнул по столу Чилигину – знал, что этому стервецу прикорм нужен, иначе будет бурную деятельность изображать, на деле задницу от стула не отодрав.
Тот отодвинулся, разглядывая дорогую игрушку, и улыбнулся, не скрывая довольства:
– Ну, спасибо.
– Не за что, ― бросил сухо и в упор уставился. ― Психолог есть? Хороший.
– Тебе?
– Санитарке тете Клаве, ― отрезал – вопросы тупые при себе оставь.
Жесткий взгляд был – Чилигина проняло. Помялся, соображая. В ящик стола залез, копаться принялся. Минут пять бумаги перекладывал и нашел – протянул визитку мужчине.
– Даричева Лариса Дмитриевна, ― прочел Смелков.
– Скажешь: от меня. Баба хорошая и цены не ломит. Своим так и задаром помогает.
– А вот на это мне ровно, ― поднялся и, не прощаясь, вышел.
Ему действительно стало плевать на траты. Одно стояло, как гвоздем в мозг вбили – Варю на ноги поставить. Во всех отношениях. И цена значения не имела.
Не хотел он больше уродом себя чувствовать, не хотел даже близко представлять, что может быть, что сегодня пережил, вновь переживать. Откупался? Нет – покупал. Спокойный сон и чистую совесть. Себе. А это всего дороже – точно знал.
Закурил на крыльце, покрутил визитку и достал телефон. Откладывать не будет.
– Слушаю, ― раздался приятный женский голос. Макс даже растерялся на пару секунд. Он ожидал услышать нечто с нотками недовольства – выходной ведь, или строгий, учительский тон, а тут как колокольчик, и будто не психологу звонит, а в салон «брачных услуг».
– Ээ… Здравствуйте. Я от Константина Чилигина, мне нужна ваша консультация.
– Да, да, слушаю, ― появился уже неподдельный интерес в голосе.
– Мы могли бы встретиться?
Пауза была небольшой, но знаковой – видно не к месту Даричевой в субботу лишние посетители.
– Да, конечно, ― ответила меж тем тактично, ничуть не давая понять неуместность просьбы.
– Я понимаю, что возможно не вовремя звоню, но у меня срочное и серьезное дело. Недолгое. Наверное. Я мог бы заехать за вами, мы бы посидели в каком-нибудь приличном ресторане, поговорили. Выходной день, я все понимаю.
– Не нужно оправдываться – надо, значит, надо. Вас как зовут, простите?
– Макс. Максим.
– А по отчеству?
– Думаю, не стоит Лариса Дмитриевна.
– Ну, хорошо, тогда и вам меня не стоит величать. Когда вы хотите встретиться?
– Эээ… Да вообще-то – сейчас.
Пауза на этот раз была значительной. Смелкову пришлось нажать:
– Мне очень нужно, и уверяю, ваше время не будет потрачено зря.
– Ну – у, не знаю даже… Я живу на Ветеранов…
Макс глянул на часы:
– Прекрасно. Я буду у вас через сорок – пятьдесят минут, ― прикинул время на дорогу. По КАДу он легко обойдет пробки и будет на месте в срок. ― Говорите адрес.
– Ну – у… Хорошо. Если вы друг Константина…
– Я друг Константина. Можете позвонить ему, он подтвердит, что друг, и что лично дал мне вашу визитку и рекомендовал.
Женщина подавила вздох и продиктовала адрес. Его Макс запоминал уже садясь в машину.
Даричева оказалась утонченной, более похожей на балерину, чем на педагога-психолога, женщиной. Даже черты лица были тонкими, как у фарфоровой статуэтки. Такие Максу не нравились – казались ненастоящими, ассоциировались с игрушками. Но главное было сейчас, чтобы она оказалась хорошим специалистом, а что там у нее с мордой лица, дело третье.
Женщина куталась в норковую шубку, смешно переставляя ножки на высоченных шпильках. Макс помог, подхватив под локоть.
– Скользко.
– Да, ― улыбнулась смущенно.
Мужчина помог ей сесть в авто и захлопнул дверцу, сел сам.
– Максим, ― кивнул, изобразив самую добрую из своих улыбок.
– Я поняла. У меня просьба – мы посидим, где-нибудь здесь.
Найти нормальный ресторан на проспекте Ветеранов – задача не из легких, учитывая, что этот район Смелков вообще плохо знал.
– Тогда руководите.
– Я не знаю, ― пожала плечами. ― Мне просто добираться потом сложно будет.
– Понял, ― завел мотор. ― Я доставлю вас к подъезду. Извините, подумал, что это само собой разумеющееся, поэтому не обговорил заранее, ― и вырулил на проспект, влился в поток, устремляясь к известным местам.
Минут через двадцать Смелков уже помогал Даричевой снять шубку.
Проводил к столику и выказал пачку сигарет: ничего, если буду курить. Нормально – чуть улыбнулась.
Заказ она сделала скромный, вновь подивив мужчину. Он сидел, и соображал с чего начать, одновременно рассматривая женщину. Одета со вкусом, но не броско. Скромный кулончик на витой цепочке, кофта под горло, обтянула широкие плечи, как у пловчихи, и маленькую грудь. Сама стройная, но уж больно высокая.
– Не нравлюсь? ― спросила в лоб, и вроде с улыбкой, а вроде всерьез. Макс немного смутился, но смог улыбнуться в ответ.
– Думаю, с чего начать.
– А вы не мучайтесь – начните с главного. У вас внутренний конфликт?
– У меня? ― удивился и закурил, соображая – действительно.
– Вы волнуетесь, но для вас это непривычно. Вы флегматик, я права?
– В общем.
– Так что у вас стряслось, Максим?
– Не у меня, ― сложил руки на столе. ― У одной знакомой. Молодая девушка.
И молчит, силясь подобрать слова, а по челу все мысли и переживания. Лицо стало жестким и в то же время расстроенным, а он и не заметил.
– Что-то серьезное? Простите, это и так понятно. Хотя ко мне и по мелочам обращаются.
– Это не мелочь.
Смелков потер подбородок. Получил кофе и хлебнул, опять потер уже щеку и губы. Закурил, и начал крутить пачку с сигаретами.
– Я нашел дневник одной девушки. Случайно. Дернуло залезть. А там… Сначала восторги о первой любви, а потом как… обухом по голове.
Помолчал и отодвинул пачку, уставился в упор на женщину: смысл слова подбирать?
– Ее изнасиловали. Предали и бросили.
Даричева нахмурилась, перестала жевать салат, и было чувство, что он ей в горле встал. Сглотнула и пригубила сока.
– Вы обращались в полицию?
– Нет, ― отмахнулся: не то. ― Дело давнее, да и не в этом суть. Как помочь?
– Нуу, ― Лариса растерялась, уставилась в сторону. ― Вы хотите найти ту, которой принадлежит дневник?
– Нет. Я уже нашел ее. Она его и выкинула. Правда, я был уверен, что это парень. Оказалась девушкой.
Даричева хлопнула ресницами, и окончательно потеряв интерес к салату, оперлась локтями о стол, сложила пальцы замком.
– Не понимаю.
– Ее зовут Варя, но живет она под именем Владислава.
– А вы не думали, что… ― начала осторожно, намекая на понятное. Смелков чуть поморщился:
– Нет. Однозначно. Никаких отклонений. Она стопроцентная девушка. Женщина. Парень – антураж. Она ведет себя как мужчина, верней, как ей кажется, что так ведут себя мужчины. Но боится как девочка. А еще она ищет смерти. Истории больше года, а она никак не выходит из нее.
Даричева грустно посмотрела на него и принялась крутить по столу нож.
– Год вообще не срок в таких делах. Но чтобы сменить пол, даже номинально, должна быть очень, очень серьезная причина. Изнасилование – серьезная психологическая травма, не говоря о физической. Но в моей практике не встречались пациентки с подобными последствиями, в плане, смены пола. Вы что-то недоговариваете?
Смелков вновь потянулся за сигаретами, закурил, подвигав челюстью, и бросил:
– Она была девочкой. Ее взяли, в общем, силой. Она продала себя, чтобы достать деньги для любимого. Нужна была операция. На деле – развели. Тот, ради которого она пошла на это, ее бросил, после того, как получил нужную сумму. А тот, кто взял ее – отдал своим друзьям и охране.
