Александр Васильевич уже полчаса ожидал, когда его примет полпред, терпеливо разглядывая корешки книг в шкафах приёмной. Давняя традиция всех властных кабинетов – мариновать посетителя под прессом тяжёлых подарочных изданий, которые никто никогда не читал – была хорошо известна отцу Златки. Суровую школу русского чиновничества прошёл он не оступившись, и к тому моменту, как занял пусть не самый высокий, но зато самый важный (и самый доверенный!) пост председателя Комитета по управлению городским имуществом, в совершенстве овладел чиновным политесом. А доверял Александру Васильевичу не только мэр, все первые лица, обитающие в Ростове – от губернатора до полпреда – ценили его способность решать самые сложные и деликатные вопросы собственности так, что комар носа не подточит. Поэтому совсем не нервничал сейчас Александр Васильевич, не переживал, а привычно разглядывал корешки книг в шкафу напротив. В приёмной мэра, например, он когда-то знал все книги наизусть (названия на корешках, разумеется) и сразу замечал, если что-то стоит не на своём месте.
Равнодушно-вежливое приглашение помощника пройти в кабинет к полпреду, вернуло его к действительности.
Хозяин кабинета, грузный мужчина лет шестидесяти, отличался цепким взглядом и вечно недовольным выражением слегка вытянутого лица. Он сидел, повернувшись к большой плазменной панели на стене, держа в руках пульт, и пересматривал видеозапись пресс-конференции Оганесова.
– Здравствуйте, Владимир Фёдорович, – поприветствовал полпреда Александр Васильевич, прикрывая за собой дверь, – разрешите войти?
– Здравствуй, Александр, – неспешно повернулся к нему хозяин кабинета, – проходи, садись.
Полпред поставил на паузу запись пресс-конференции и отложил в сторону пульт. На большой плазме довольно комично застыл крупный план – величественно вскинутая голова и раззявленный рот Оганесова – наверняка в тот момент он только начинал отвечать на какой-то вопрос.
Недовольный вид полпреда не смутил Александра Васильевича, другого выражения на этом лице никто никогда не видел, а потому все давно привыкли. Как шутили злопыхатели, перекосило Фёдорыча сразу после того, как два года назад из сытно-спокойного министерского кресла в Москве отправили его «на юга» поуправлять перед пенсией не самым спокойным в России округом.
Был полпред родом из Питера, всю жизнь занимался строительством и хорошо занимался – за это его два срока подряд избирали мэром северной столицы, оттуда ушёл в Москву на повышение министром регионального развития, но остановил уверенную поступь Владимира Фёдоровича его же собственный младший сын. Возвращаясь домой под утро из ночного клуба, 18-летний оболтус не справился с управлением мощным внедорожником, который подарил ему отец на совершеннолетие, вылетел на встречку и врезался в такси. Сам отделался лёгкими ушибами, а вот таксист стал инвалидом. Пострадавшего попытались было сделать виновником происшествия, но семья таксиста выложила в сеть запись с видеорегистратора, на которой чётко был виден несущийся в лобовую внедорожник. Скандал подхватили таблоиды, замять дело не удалось, но до суда оно так и не дошло – получив огромную компенсацию, семья таксиста отказалась от претензий в адрес министерского сыночка. Но имя министра успела пополоскать жадная до скандалов жёлтая пресса: сначала всех интересовала сумма отступных, следом всплыли подозрения, что его сын был в состоянии наркотического опьянения, поэтому никто не удивился, когда Владимиру Фёдоровичу предложили новую работу.
Назначение полпредом в Ростов явно указывало, что его карьера близка к закату, и максимум на что в перспективе он может рассчитывать, так это на пост сенатора в Совете Федерации, да и то, если будет хорошо присматривать за южными губернаторами. Поэтому не меньше, чем государева служба, новоиспечённого полпреда волновали его личные планы, которые он спешил закончить, покуда не закончился его срок.
А так как лучше всего Владимир Фёдорович разбирался в строительстве, то по достоинству оценил предложение, сделанное ему акционерами «К-Ванта» – заметный пакет акций кампании в обмен на «Монастырскую свечу», вернее, за помощь и скорейшее проталкивание сулившего огромные барыши проекта. Был полпред умён и осторожен, поэтому искусно прикрывал свои хлопоты, а после того, как губернатор и мэр вняли его настойчивым рекомендациям и выделили специального человека, который должен был ускорять прохождение разрешительных документов по всем инстанциям, гасить утечки информации и координировать бесперебойный пуск многомиллиардного проекта, с тех пор защищал полпред интересы акционеров «К-Ванта» (и уже свои тоже) через этого доверенного чиновника.
– Я слышал, Александр, тебя все, даже московские директора «К-Ванта», шефом называют? – цепко следил полпред за его реакцией. – Говорят, жёсткий ты руководитель, спуску никому не даёшь, провалов в работе не прощаешь. Так, нет? – в лоб спросил он.
– Не знаю, Владимир Фёдорович, как меня называют, никогда не придавал этому значения. Но провалов не позволяю ни себе, ни другим, – ответил Александр Васильевич, догадываясь, куда клонит полпред.
– Это хорошо, Александр, что ты свою ответственность вперёд других выставляешь… – полпред помолчал немного и снова прямо спросил: – Тогда как, по твоему, вся эта шумиха, – кивнул он в сторону застывшего на экране Оганесова, – на «Монастырской свече» скажется?
– Никак не скажется, Владимир Фёдорович, – твёрдо ответил Александр Васильевич, хотя неожиданная привязка «К-Ванта» через запорожское золото к Сурб-Хачу ему нравилась ещё меньше, чем полпреду.
– Ладно… Тебе известно, чем ты рискуешь, – напомнил полпред давние договорённости, по которым совсем немалое денежное вознаграждение и карьерные перспективы Александра Васильевича теперь зависели лишь от бесперебойного пуска проекта.
– Расскажи мне, что там на самом деле произошло? – попросил полпред. – А то Оганесов так неубедительно блеял на пресс-конференции, что даже мне непонятно, чему из того что он наговорил можно верить, а чему нет.
Александр Васильевич невозмутимо пожал плечами:
– Самое поразительное, что верить можно всему, а самое неприятное, что никто этому не верит. Но в главном Оганесов рассказал правду. Они, действительно, во время оказания шефской помощи парку «Дружба» случайно наткнулись на золотую монету. Дальше возник лёгкий ажиотаж – кусочки золота оживили старые легенды, но вскрытие грунта на глубину шурфа ничего не дало. Монета оказалась единственной. Вернее, даже и монеты нет, – усмехнулся Александр Васильевич, – размазало её буром в стружку.
– Что за шефская помощь, ты был в курсе или это их самодеятельность?
– Это было моё поручение, – признался Александр Васильевич. – День города на носу, сами знаете, каково это – скудный бюджет на все задумки натягивать, вот и приходится подталкивать бизнес к шефской помощи. Говорят, вы в этом деле асом были, – польстил он, намекнув на мэрское прошлое полпреда.
Тому намёк понравился, ведь что скрывать, полпред порой, нет-нет, да и ностальгировал по временам, когда был мэром Санкт-Петербурга, а потому благосклонно кивнул сейчас головой и не стал пенять за то, что отдал Александр Васильевич такое поручение «К-Ванту». Но даже помягчев, сути проблемы полпред не упустил:
– Откуда утечка информации пошла? Случайность или спланированная кампания, как думаешь?
– Случайность, – соврал Александр Васильевич, твёрдо глядя в глаза полпреду. – Бригадир бурильщиков проболтался. Ну а дальше вал пошёл – конец лета, писать не о чем, невольно под каток прессы попали. Газетчики даже про контейнеры с мусором, что «К-Вант» вывозил, пишут, что они с золотом. Ну чушь же полная! Уверен, в ближайшее время схлынет вся эта накипь.
– Надеюсь, будет именно так, – согласился полпред.
– Ладно, Александр, – поднялся он, сворачивая встречу, – работай дальше, сейчас самое ответственное время для тебя наступает. Но имей ввиду, если хоть толика правды есть в этих слухах, если всплывёт золото – пеняй на себя, это не шуточки! – строго смотрел на него полпред.
– Да уж какие могут быть шуточки, Владимир Фёдорович, – заставил себя рассмеяться Александр Васильевич. – Многие хотели бы найти тонну золота, да вот не везёт что-то никому…
* * *
Перехитрил всех кошевой атаман Калнышевский, оттого и не простила его императрица, навечно заточив в Соловецкий монастырь. Отправляя в разные стороны сразу три «золотых» обоза, каждому из них отвёл атаман свою роль. Первый обоз под охраной казначеев-скарбников обречён был погибнуть, но дать время уйти второму как можно дальше от Запорожья. Второй обоз должен был увести погоню от Сечи – в том, что погоня будет, старый атаман не сомневался – и запутать следы на Дону. Настоящая же казна была в третьем обозе, том самом, что покружив по окрестностям, вернулся в Сечь, где золото перепрятали, затопив в тайном месте. Расчёт был на то, что не обнаружив казны в разорённой Сечи и прознав об ушедших обозах – шила-то в мешке не утаишь, особенно, если оно золотое – не будут искать царские сыщики казачье золото по протокам Днепра, а кинутся в погоню. Уйдут на Дон, взяв след, а там, Бог даст, потеряют его, решив, что растворился обоз в бесчисленных стадах и табунах кочевников, возвращающихся на зимовку в Крым с приазовских пастбищ.
