У Ляльки устало плечо. Ухо, словно приклеенное к трубке, немилосердно жгло.
– Галь, подожди, я трубку к другому уху приложу, – Лялька переменила позицию, – а как Маришка? Завтра выписывают? Отлично. А Беркутова? Через неделю? Что делаю? Картошку чищу, будь она неладна! Соколов? Он на работе. Там ведь Леон приехал из Оренбурга с отчетом. Вот, готовлю ужин. Придешь вечером? Березину скажи, ладно? Нет, сама не смогла! Что значит, почему? Да не нашла я его перед уходом, на стройке он был! Ты только себе ничего не выдумывай, ладно? Не ссорились мы. И кошки между нами не бегали. Ты скажи ему про салатик свекольный, он и прибежит. Ну, жду.
Лялька повесила трубку на базу и посмотрела на миску с картошкой. «Пожалуй, хватит. Нас двое, Леон, Галка – четверо и Березин. Пять. Если придет».
Ей не нравилась напряженность в их отношениях. Главное, Лялька не могла понять, откуда «ноги растут». С чего началось – то? Ну, перестал ходить Березин к Ляльке «на салат», так ведь личная жизнь у него появилась. Довольно стройная и длинноногая. Сама видела. Лялька улыбнулась, вспомнив багровую физиономию и испуганные глаза Березина, выглядывавшего из – за спины красотки. Было у нее подозрение, что ее муж тут может оказаться даже очень причем. Соколов мог ляпнуть, Березин обидеться. Спрашивать хоть у одного, хоть у другого, без толку, все равно не скажут. «Ладно, само рассосется, это же не беременность», – решила она, нарезая картошку полукружьями и укладывая в противень.
«У меня зазвонил телефон», – успела подумать Лялька строчкой из детского стишка, хватая трубку.
– Мама? Ты откуда? Из Стамбула? Да, понятно, – Лялька опять прижала трубку к еще не «остывшему» от предыдущего разговора, уху. «Это минимум на полчаса», – неласково подумала она, слушая восторги матери. Анна Андреевна не была в России уже полтора года. Получив свою долю наследства Печенкиных, она быстренько собралась и уехала в Европу. Путешествовать. Однажды она позвонила Ляльке, кажется из Парижа, и заявила, что, наконец – то все поняла: оказывается, она еще и не начинала жить и только здесь цивилизация, и дороги, как зеркало, и в магазинах вещи, а не тряпки. А кафешки, сервис в отелях, машины, люди! Все не так, как в лапотной до сих пор России! Лялька тогда слушала ее и удивлялась. Они с Соколовым были и Париже, и в Женеве и в Лондоне. То ли Лялька такая патриотка, но тогда и Соколов тоже! То ли мало ее интересуют магазины и какая прислуга в гостиницах, им с Сашкой и в отелях три звезды было неплохо, но мать она никак понять не могла. Съездить на месяц, ладно. Но жить? Не видеть, как растут внуки, не вспомнить, что правнуку год исполнился, ни разу не спросить про Галину, а она ей тоже дочь, между прочим?! Нет, мать не переделаешь! Лялька по ней и не скучала даже. Более того, крамольная мысль, что без родительницы в их семье стало как – то более спокойно, посещала ее не раз. «Мама с возу, Соколовым легче!», – шутил Сашка. И она с ним соглашалась. Интересно, что и дети практически не интересовались бабушкой – путешественницей. Дежурная фразочка «у бабушки, надеюсь, все в порядке», и, не дожидаясь ответа, – «вот и ладненько», проговаривалась ее дочерью Маргошей вроде бы часто, но у Ляльки складывалось впечатление, что Марго в этот момент думает не о прародительнице. Кирилл, более добрый, чем его сестра, интересовался здоровьем Анны Андреевны вполне искренне. Видно было, что он, хотя бы и на одно мгновение, действительно беспокоится о ней. А Егорка, Маргошин сын, так и вовсе не помнил, что у него есть прабабка.
Анна Андреевна, наконец, отключилась. «Информации – ноль. Перечень достопримечательностей не в счет. Что – то там о благородном мужчине, поддержавшим ее, когда она споткнулась – скорее кокетливая выдумка. Матери по – прежнему кажется, что все мужчины должны быть у ее ног. Ни одного вопроса про моих детей, Галину или Маринку с Никитой. Все, как всегда. Что называется, «проехали». Ну, да Бог ей судья», – Лялька поставила картошку, залитую молоком, в духовку.
– Галка, хлеба подрежь, пожалуйста, – Лялька, закончив сервировать стол в гостиной, вернулась на кухню.
– Уже режу. В вашем доме сам о себе не позаботишься, никто и хлебушка не подаст, – Галина насмешливо посмотрела на сестру.
Лялька не обиделась. Что – правда, то – правда. Хлеб к столу нарезать забывали всегда. Вот такая "традиция"!
– Ляль, ты чего задумчивая такая?
– Да нет, тебе показалось. Все нормально.
– Расскажи кому другому. О Березине думаешь, да?
– Галь, почему он не женится?
– А ты не знаешь? Он больной, наш доктор. И диагноз имеет фамилию и имя – Елена Владимировна Соколова.
– Я ему друг. Вернее, жена друга.
– Ты – да. А он?
– И он.
– Жена друга?
– Да, то есть друг жены. Друг жены друга.
– Ты сама – то поняла, что сморозила? – рассмеялась Галина и осеклась: Лялька, всегда готовая поддержать шутку, на этот раз как – то потерянно молчала. "Я что – то пропустила? Что у них произошло? Двадцать с лишним лет ничего такого. Конечно, все видели, что Березин не ровно дышит, но была черта. Жирненькая такая. И никто не переступал. Ни он, ни она, ни Соколов. Для Соколова это все было даже допингом, не давало расслабиться. И что же сейчас?" – Галина не знала, стоит ли ей задавать какие бы то ни было вопросы.
– Мне неспокойно, Галь. Ты меня хорошо знаешь, так что поймешь. Я все время чего – то жду. Помнишь, так было два года назад, когда завертелась история с прабабушкиным наследством? Я тогда не знала, откуда что идет. Но точно знала, что идет, и этого не избежать. Сейчас также.
– Не пугай меня, Лялька. У меня тогда вся жизнь с ног на голову! Я не хочу так больше. Ты бы в карты глянула, а?
– Уже. У тебя все будет отлично. Правда, есть какое – то небольшое огорчение, но мимолетное. Проблемка, которую кто – то за тебя решит.
– А о чем речь?
– Сын, дорога. Я тебе и так скажу. Макс приедет и все прояснится. Никита же тебе звонил сегодня? Он решил с недельку пожить у Эйтелей. Ты успокоилась?
Лялька решила не говорить Галине, что на самом деле недавний звонок Макса из Италии ее напугал. Что – то там произошло с Ником, довольно серьезное. Макс, как всегда, был осторожен в словах, но Ляльку не обманул его бодренький говорок. Хотя Лялька поверила ему, что все уже позади. Скоро они все приедут в Самару.
– И еще. У них сюрприз.
– Хороший?
– В принципе – да.
– Ну – ну, – Галина поняла, что из Ляльки больше ничего не выжать, – Так чего же ты боишься?
– Боюсь? Просто я должна буду что – то решить или на что – то решиться, не знаю… Вот этого и боюсь.
– И Березин здесь очень даже причем?
– Да.
– Ляль, ты его любишь?
Лялька призадумалась. Любит она Сашку. Потому, что без него жить не сможет. А без Березина? Тоже не сможет. И без Галки, без своих и ее детей не сможет. И все это – любовь?
– Да, наверное. Но не так, как ты думаешь, – Лялька протестующе подняла руку, глядя на удивленно поднятые брови сестры, – Он, как и все: ты, дети и Сашка – часть моего целого, понимаешь? Не мирка вокруг меня, а меня самой. Возьми для примера: палец порежешь, а ты вся чувствуешь боль. Так. Вот и Березин – палец. Двадцать лет не болел, все было, как было. А тут!
– Да что произошло?
– А ничего. Я просто чувствую, как у него болит. И мне больно. Я его теряю. Он в последнее время избегает меня. Вот, на салатик не заманишь. Когда остаемся вдвоем, словно торопится уйти. В глаза не смотрит. Курит – руки дрожат. Сегодня знал, что я в больнице, знал, что зайду обязательно – сбежал на стройку. Ты его нашла? Он обещал прийти?
– Нет, Ляль, его не будет. Он ничего не объяснил. Просто сказал, что занят.
– Вот, – потерянно констатировала Лялька.
– А ты не допускаешь, что у него что – то случилось? Любовь, например? Новая? Поэтому и бегает.
– Логично, – Лялька не могла объяснить, почему знает, что это не так. Знает и все.
– Лучшее, что ты можешь сделать, это – не зацикливаться на вопросе, что там с Березиным. Сама говоришь, что избежать проблемы невозможно. Так что жди. Помнишь, как моя мама всегда говорила – еще не время. И когда она была не права? Жди, Лялька. Березин не сможет с тобой не объясниться. Ты для него – все! Он еще просто не готов. Не готов перевернуть свою жизнь и твою.
Лялька согласно кивнула головой. Галина права. Только ждать. Но думать об этом, она себе запретить не может!
– Мы пришли, – из прихожей донесся мощный бас Лялькиного мужа.
Лялька поспешила на зов. Рядом с Сашкой стоял какой – то незнакомый мужчина, лысый, но с окладистой, серебристой от седых волос, бородой. Темные очки закрывали глаза. Широкие плечи ладно обтягивала белая тенниска.
– Здравствуйте, – поздоровалась Лялька и вопросительно посмотрела на мужа.
– Привет, сестричка, – бородач снял очки и ткнулся губами в Лялькину щеку.
– Леон?!
Сашка и Леон довольно заржали. Соколов со всего размаха шлепнул низкорослого родственника по плечу, но тот устоял на ногах, даже не покачнувшись. Леон стоял и улыбался, довольный произведенным эффектом.
