– Странный он, – пожал плечами Миха, – то искал тебя, как подорванный, а как нашли, почему-то заднюю врубил, идти отказался.
– И правильно отказался. Ты-то сам зачем пожаловал?
– Да вот, экскурсию тут мне кое-кто обещал, – пытаясь скрыть неловкость от грубоватого вопроса в лоб, он перешёл на левый борт, перегнувшись, глянул вниз на воду, пробормотав: «Высоковато…», – но шутить как-то не получалось. Тогда решительно повернулся к ней и прямо сказал:
– Хочу забрать тебя.
– Опс… Как всё просто оказывается-то… – надолго замолчала она.
– Ну, забирай, – наконец, ответила. – Только Ромку дождись, ладно? И забирай, если сможешь.
…Вроде совсем недавно, когда перебиралась к Михе, слетали у неё похожие слова, а столько всего между ними пролегло, будто год просвистел. Не столько по времени, сколько по ощущениям: весна… лето… зима… Вот только осени не случилось, не успели чувства облететь сухим листом; как заморозило, так и остались искрить на ветке ледяной коркой. Красивым воспоминанием и робкой надеждой: а вдруг не всё вымерзло.
Уже не надо было спешить и, может, поэтому время снисходительно замерло вокруг них.
«Я же люблю тебя!» – молча пытался докричаться он.
А она всё не решалась двинуться навстречу.
«Кто ты на самом деле, мальчик из сна?» – наивно искала ответ прямо сейчас.
Его взгляд не отпускал, да и она не отводила свой. Они смотрели в глаза, но не видели, что у обоих пересохли губы, и оба боялись сделать первый шаг туда, где робкая надежда или рассыплется от неосторожного прикосновения на груду колючих осколков, или случится чудо…
– Честно говоря, я так и не понял, зачем Рыжий приезжал, но на катер я его спровадил, потому и задержался, – шоркая сланцами Румын вышел из бокового прохода и лишь сделав пару шагов к Златке, увидел Миху, который стоял спиной к реке по левому борту.
– Охренеть, что происходит! – после секундного недоумения искренне возмутился он. – Так значит, развели меня, как лоха последнего?! На моём же корабле?! Ну и сука же этот Рыжий!
Миха моментально подобрался.
– Саня тут не причём. Я Злату искал и за ней приехал.
– Ага… А спину мёдом тебе не помазать? Тоже мне, златоискатель нашёлся. Как приехал, так и уедешь сейчас, – с угрозой произнёс Ромка. – Сам свалишь или помочь?
– Я без Златы не уйду, – улыбнувшись, Миха оглянулся на неё: – Собирайся, раз обещала.
Злата внимательно смотрела на него и не двигалась с места.
– Ну, не хочешь сам уходить, тогда только вплавь, – Румын по своему понял молчание Златы, вразвалочку расхлябанно подошёл к Михе, и, остановившись перед ним, вызывающе сплюнул сквозь зубы ему под ноги. – У меня с такими разговор короткий – за борт!
Напускная расхлябанность была коронным приёмом Ромки перед броском в уличных драках – кому, как не Златке об этом знать, могла бы и предупредить сейчас Миху. Но не предупредила. Всё так же, не двигаясь, смотрела на него.
У Михи не было шансов, Ромка просто снёс его. Словно выстрелила сжатая застарелой ревностью пружина, когда с места рванулся Румын в бой, больно пробил грудь могучим своим плечом, сбивая дыхание, сминая руки, которыми пытался защититься неопытный в драках Миха, неожиданно подхватил его вокруг пояса, подняв, заревел от натуги и ярости, и в несколько шагов оказавшись у борта «Адмирала Лунина», на котором давно уже не было защитных лееров, перевалился через перила вместе с Михой, не давая тому никакой возможности вывернуться.
Тихоходный катер ПС-19, по дуге огибая «Адмирал Лунин», не спеша, против течения приближался к фарватеру. Рыжий стоял по правому борту, с тоской смотрел на теплоход, поравнявшись с которым, метров за тридцать, шлёпал катерок, когда на его глазах, с глухо донёсшимся рёвом, через борт перевалились, размахивая в падении руками, Румын и Миха. Подняв столб брызг, плюхнулись они как попало в воду, а спустя мгновение на перилах верхней палубы, через которые только что перелетел клубок тел, показалась Златка, и как была в майке и шортах, так и, подпрыгнув, сиганула в Дон затяжным прыжком головой вниз.
Рыжий как зачарованный следил за её полётом, пока не вошла она в воду рядом с показавшимися на бурлящей поверхности головами драчунов. Только тогда Сашка опомнился, быстро разулся и как был в одежде, так же головкой, нырнул в быстрое у фарватера течение Дона с низкого бортика катера, даже не почувствовав боли от того, как в спешке саданул с размаху локтем о перильца. Сильными гребками спешил Саня преодолеть стремнину, а вслед ему неслась ругань Марьванны, которая потрясая брошенным им кедом, грозила всеми карами земными и божилась, что теперь скорее выкинет в Дон, чем вернёт «окаянному» его обувку.
Сашка боролся с течением, поэтому никак не успевал разнять дерущихся, но, судя по всему, Златка успешно справилась и сама, потому как моментально утихли крики, не видно было больше размахивающих и поднимающих брызги рук, и три головы, белая Михи, светлая Златки между ними и тёмная Ромки, сплавлялись, не сопротивляясь течению, в сторону песчаной косы, где можно было выбраться на берег, не привлекая особого внимания людей на причале.
Выйдя из воды, они стояли у кромки, пытаясь отдышаться. У Михи кровила, наливаясь сизым отёком, разбитая губа, у Ромки тянулась от уха через всю шею набухающая багровым рубцом царапина, они грозно посматривали друг на друга, но всякий раз отводили глаза, когда натыкались на Златку, что зорко следила за ними.
– Смотрите! – неожиданно протянул руку в сторону реки Румын. – Явление Христа народу… Вот кого нам тут точно не хватало.
Рыжий грёб к ним, не давая течению отнести его вниз по Дону, промокшая одежда в воде стесняла и оттого он быстро устал. Едва ноги его коснулись дна, он, тяжело дыша, стал выбираться из реки и только сейчас почувствовал боль в разбитом локте, увидел расползающееся красное пятно на рукаве. Глядя на бредущего к ним по мелководью в мокрой рубашке и джинсах, с досадой задирающего рукав и разглядывающего свой локоть Сашку, первым хмыкнул Ромка, поведя саднящей от раны шеей, потом усмехнулся Миха, осторожно потрогав распухающую губу, и лишь Злата растерянно не знала, как ей реагировать. Но когда Сашка добрёл до них, остановился напротив, держась за локоть, и хмуро признался, что кеды его теперь носит Марьванна, то нервно смеялись уже все вчетвером.
* * *
После скандальных публикаций о незаконном строительстве небоскрёба в охраняемой зоне Сурб-Хача вокруг «К-Ванта» невольно возникла зона отчуждения. Внеплановый отъезд полпреда в Москву лишь подлил масла в огонь. Мэр Ростова инстинктивно замер в ожидании, чем закончится эта шумиха, но тормозить проект, который прямо на глазах из уникального превращался в скандальный, не решался, кто знает, чем ещё всё может обернуться. А вот более информированный чиновный люд в областной администрации задумался: вместо того, чтобы своим административным ресурсом продавить на корню все сомнения и показать, кто в доме хозяин, полпред едет решать вопросы в Москву, а значит, оттуда ветер дует, значит, всё серьёзнее, чем кажется на первый взгляд, уж не начало ли это заката высокой карьеры?
И хотя эти умонастроения не коснулись пока напрямую «Монастырской свечи», но, увлёкшись поиском дочери, Александр Васильевич как-то умудрился пропустить момент, когда ситуация из тревожной стала опасной. В его-то епархии всё работало, как и раньше, без перебоев: городские комитеты по инерции продолжали оформлять отчуждение монастырской земли под строительство, да и межведомственная комиссия под его руководством исправно штамповала очередные комплекты разрешительной документации. Только когда не смог Александр Васильевич несколько раз подряд оперативно связаться с полпредом, задумался и он. За всё время, что занимался он сопровождением «Монастырской свечи», таких проблем не возникало. Помощники полномочного представителя президента чётко знали приоритеты своего босса и соединяли с ним при первой же возможности, а тут за столько дней до сих пор не нашлось времени. Значит, действительно тучи сгущаются, дошло, наконец, до Александра Васильевича. Он сделал ещё несколько звонков по разным местам – свои люди у него были везде – и результат, скажем прямо, не утешил его.
А вот короткое сообщение Михаила, что отыскал тот Злату, наоборот, успокоило, придало сил и уверенности. Подробности сейчас, конечно, не помешали бы, но ничего страшного, узнает позже, когда позвонит Миша и всё расскажет. Он был доволен, что не ошибся в этом молодом человеке. Теперь, с прикрытыми, как он полагал, тылами, можно было и самому начать активные действия.
Александр Васильевич взялся за дело основательно. Перво-наперво озадачил канцелярию поручением снять копии со всех входящих писем, запросов, обращений за последний год, прямо или косвенно касающихся Сурб-Хача. Дотошно всё изучив, он собственноручно отсортировал корреспонденцию по двум папкам: что пришло до скандальных публикаций и после. Вторая папка была несоизмеримо толще. Запросов и обращений по поводу возможного строительства небоскрёба на территории монастыря было достаточно, чтобы Александр Васильевич искренне удивился, сколько в Ростове, оказывается, озабоченных армянским вопросом. Но внимательно перечитывая эти письма, хоть и не сразу, понял он, что большинство подписантов имеют прямое или косвенное отношение к трем адресатам: Нахичеванской-на-Дону армянской общине, Ростовскому викариату Армянской Апостольской церкви или к газете «Седьмая столица».
