– Остановитесь, мадам, – Чудовище ускорил шаг, но дама только отдалилась от него. – Я слышал, что вам нужна помощь. Быть может, я мог бы чем-нибудь помочь вам? – он перешел на бег, мирно шествующая перед ним женщина снова словно отодвинулась в пространстве. Пробежав несколько залов и наткнувшись на стену, Чудовище остановился, прикидывая, куда мог деваться призрак, когда дама оказалась прямо перед ним.
– Запыхались? – сочувственно поинтересовалась она.
– Ничего, я привычный.
Сквозь плотную вуаль Чудовище различал темные блестящие глаза, небольшой аккуратный носик и изящный подбородок. На вид призрачной даме было лет тридцать пять, хотя он никогда не умел разбирать возраст женщин. Тем более, давно умерших и теперь гуляющих в виде призраков женщин.
– Так вам нужна помощь? – Чудовище старался не делать резких движений, даже не моргать, таким хрупким казалось привидение. И одновременно с тем, такой нежной и ранимой была незнакомка.
– Вы когда-нибудь бывали на Крестовском острове? – вдруг поинтересовалась дама и перед глазами Чудовища предстала картина.
Полдень. Из дома за стареньким заборчиком, через который свисают ветви дикого винограда, вывозят вещи.
– Тяжелое, неприятное это зрелище, – раздался в голове внука Агасфера голос призрачной дамы, хотя сама она при этом не открывала рта, и мышцы ее лица оставались неподвижными. – Нет. Даже хорошо и весело, когда люди переезжают на новое место. Лишь тихая грусть нежной мелодией флейты трогает сердце. Совсем другое дело сейчас. Ведь я знала молодого человека живущего тут.
Сначала семье Пересвятовых принадлежал дом, потом этаж, большая квартира, и, наконец, бывший садовничий домик, в котором, просто не могли разместиться фамильные портреты этого некогда известного семейства.
Предки занимали буквально каждый сантиметр стен, злобно косясь друг на друга и негодуя на неудобства и тесноту. Но ночам Андрею Пересвятову слышались вздохи и тихая перебранка между этими близкими родственниками. Но молодой человек был отнюдь не пуглив и к тому же влюблен, а известно, что влюбленные особы не видят и не замечают ничего кроме любимого образа. Отец Андрея, хоть и унаследовал приличное состояние, вскоре спустил все, да и сам сгинул неизвестно где. Молодой человек давно уже принял все как должное. Одного только никак не мог понять: почему нежно любивший его дед, знавший о вредных склонностях сына, не оставил ему, своему единственному внуку, ни копейки?
Этот вопрос ни выходил у молодого человека из головы, тем более что девушка, в которую он был влюблен, и сама жила в крайней нужде у дяди ростовщика.
– Вы и есть та девушка? – перебил призрака Чудовище, на что прекрасная дама только отвернулась от него грациозно поправляя черную вуаль.
– Слушайте дальше, милостивый государь, или я оставлю вас.
– Простите, – сконфузился Чудовище.
– Уже четыре раза Андрей Андреевич просил руки прелестной Поленьки, Полины Кузьминичны, но все впустую: старик ни за что не хотел выдавать племянницу за бедняка. Ну что ты тут будешь делать? Четвертого дня Пересвятов специально занял денег, купил водки, картошки, сельдей две штуки и, помолясь в Никольской, пригласил ростовщика к себе. Расчет был прост – задобрить дядюшку да намекнуть на дворянское свое происхождение, хоть какой плюс. Но вышло все по-иному, проклятый меняла предложил купить портреты, а когда выпил, то и потребовал.
– Вы, – сказал он, – ленивец и глупец. Завею жизнь палец о палец не ударили, так хоть имейте смелость не кочевряжиться, когда дело предлагают. Картинки-то верный хлам, так, разве за рамы что-то выручить удастся, любой на моем месте вас обчистил бы донага, я же, из одного сочувствия к вам и Поленьке, что такая дура, что умудрилась влюбиться в нищего, дам за все это ту сумму, что поможет вам, Андрей Андреич должностишку купить, чтобы потом семью содержать.
– И что же Андрей Пересвятов? – снова спросил Чудовище.
– Господин Пересвятов сначала осерчал, но волшебное имя любимой сделало свое дело. И на другой день картины свезли в дом ростовщика, уговорившись, однако, ничего о том не говорить девушке, – говоря это призрак поплыл по коридору, увлекая за собой Чудовище. Вместе они миновали несколько залов и остановились возле «Портрета с добрыми глазами», как назвала его искусствовед.
– Всю ночь Андрей прощался с картинами. Особенно дорог был ему портрет деда. Долго он вглядывался в любимые черты и совсем было передумал продавать. Как-никак память… Дед умирал летом, когда Андрюша с мамой и гувернанткой гостили у соседей, господ Сининых, на даче. Отец передавал потом, что дедушка все ждал любимого внука и наказал не забывать его.
– С такими печальными думами Андрей Андреевич встречал рассвет. А потом махнул на все рукой и продал все портреты, как настаивал на том ростовщик. Гром при этом не грянул. А молодой человек получил оговоренную сумму денег.
Поленька спустилась в обед в лавку, где она еще девочкой привыкла играть, а там картины – ужас сколько. Дамы в кринолинах и кружевах, генералы со звездами, кавалеры в мундирах с усами. Но больше всех понравился ей старик, с добрыми, светлыми глазами и белой бородкой, что-то знакомое было в этой улыбке, во взгляде… Девушка подошла совсем близко и долго, долго смотрела. Потом хотела было уйти, да зацепилась за картину юбкой, портрет грохнулся об пол, и из тайника за рамой вывалились золотые червонцы.
«Господи!» – всплеснула руками Поленька и принялась собирать деньги, а потом незаметно вернулась в свою комнату и стала поджидать Андрея. Но молодой человек все не шел и не шел.
На деньги, полученные у ростовщика, справил себе кой-какое платье, и пошел поступать на место. Девушка ждала, ждала и размечталась, что купит на эти деньги. Да как-то само вышло, что стало вдруг ей стыдно своего шитого перешитого платья, стареньких туфелек…
Вот и пошла она в модный магазин, закупила и лент, и шпилек, и кружев, чулочков столько, сколько и не надо, а приобретя все это, не удержалась да на городской бал с подружкой, что давно ее зазывала, и отправилась.
А дальше все одно к одному: влюбился в Поленьку генерал Ворожин, весь вечер от нее ни на шаг не отходил, так что она куда и деться от докучливого вояки не знала. На следующий день к ростовщику наведался. Тот видит – дело выгодное, и отдал племянницу, позабыв про уговор с Пересвятовым, – призрачная дама вздохнула, утирая под вуалью слезу. – Андрей Андреевич, обо всем прознавши, запил ужасно и после сошел с ума, – она снова вздохнула. – Вот какие истории происходят в тихих местах.
Какое-то время они оба молчали.
– Вы Полина, Полина Кузминична? Я правильно догадался? – Чудовищу очень хотелось взять ее за руку, обнять, как-то утешить. Хотя можно ли обнять призрак? – Вы тогда плохо поступили с молодым человеком, и поэтому до сих пор не можете найти себе успокоение? Да? Но, – в этот момент внук Агасфера казался самому себе эдаким большим и умным, вот сейчас он объяснит глупой покойной кокетке, что на самом деле нет никакого смысла столь долгое время сожалеть о своем легкомысленном поступке, потом зайдет в церковь, поставит за нее свечку за упокой – и все. – Не стоит себя столько времени казнить, – Чудовище примирительно улыбнулся даме. – Ваш Андрей Андреевич давным-давно уже простил вас, и небось сидит на небе и ждет, когда же вы, любезнейшая, перестанете казниться и отправитесь к нему. Так что помолясь…
– Я знала Андрея Пересвятого еще мальчиком, – печально улыбнулась дама. Наши дома смотрели через дорогу друг на дружку…
После смерти Андрея я отправилась в лавку старьевщика и купила там портрет старика с добрыми, ясными глазами. Между нами существует некое притяжение, объединяющее чувство, родство душ, ведьмы оба любили Андрея…
– Так вы не Полина? Не предательница и клятвопреступница? – невольно вырвалось у обескураженного Чудовища.
– Нет. Я просто всю свою жизнь и все свое посмертие люблю Андрея. Я люблю его так сильно, что не могу ни отправиться на тот свет, где он без сомнения давно уже воссоединился со своей любимой, ни покинуть этот портрет, ставшим мне за долгие годы родным. Простите меня и передайте госпоже Линде, что я не покину Русского музея, потому что должна присматривать за этим последним портретом, оставшимся от моего любимого. Передайте, что я никогда не сниму траур, и всегда буду верна своей любви.
– Распрощавшись с печальной дамой, Чудовище чудом не прошел мимо дожидавшейся его искусствоведа, которая битый час ждала его с горячим чайником и поллитровкой.
Оглоушив бутылку и не почувствовав хмеля, Чудовище влез в дубленку, и промычав слова благодарности вышел на улицу.
Он шел, не ощущая мороза, не пытаясь поймать машину. Все мысли его были о прекрасной и такой несчастной даме и ее любви. И еще о том, что дома его ждет его любимая женщина, которая любит его, и которую любит он. И какое это счастье – любовь взаимная. Такое счастье, что ради него можно совершить всевозможные подвиги. Хотя, Ольга Дан как раз и не требовала от него ни каких подвигов. Она просто хотела, чтобы он был родом. И Чудовище поклялся всегда быть рядом с ней.
