Лишь к обеду Карине Львовне удалось вырваться из института. Липутина домчалась на любезно предоставленной машине института до психушки, почти бегом добралась до вчерашнего отделения и рванула на себя ручку двери. Вот тут-то и охладился весь её пыл. Областная психиатрическая больница не весьма жаловала посетителей, тем более – чужаков.
Только спустя пять минут, к стеклянной двери подошла санитарка. Она не стала открывать, а через стекло что-то просигналила. Карина Львовна не поняла значения жеста, а санитарка ещё раз помахала ладонями и, отвернувшись, преспокойно ушла вглубь отделения.
Самые страшные предположения Карины Львовны начали сбываться.
Что делать? Отступить?
Ну уж нет! Липутина – не простая родственница больной! Она известная в городе личность! Карина Львовна обошла почти все корпуса больницы, в последнюю очередь – наткнулась на административный. На нём так и было обозначено: «Административный корпус». Карина Львовна свободно вошла внутрь. Здесь двери не захлопывались и строгого стража в белом халате, не оказалось. Но зато, вообще, никого не было! По крайней мере, на первом этаже. Все кабинеты оказались запертыми, Липутина перестала лихорадочно дергать ручки дверей и начала читать вывески: бухгалтерия, соцотдел, ещё какие-то структуры, всё – не то! Карина Львовна поднялась на второй этаж. Впрочем, тут неплохо: убрано, ковровые дорожки, огромные пальмы в декоративных кадушках! Липутина нашла вывеску главного врача и постучалась.
Никто не ответил.
Карина Львовна осторожно толкнула, дверь поддалась, Липутина ещё раз, для приличия, стукнула и растворила дверь. К её удивлению, у главного врача не оказалось никакой приёмной. В кабинете, почти у входа, стоял массивный стол, и какой-то человек копошился под ним. Карина Львовна окликнула:
– Извините, главный врач тут?
В ответ из-под стола появилась макушка, обросшая бурной шевелюрой, как у Карла Маркса. Она чуть пошевелилась и скрылась внизу.
– Извините, я к главному врачу!
Липутиной показалось, что никто не обращает на неё внимания: маленький человечек в белом халате продолжал что-то искать под столом, – а ещё кого-либо, собственно, и не было. Карина Львовна попала в крайне неловкое положение: или повернуться и уйти – это нетактично, или продолжать стоять, но молча, что более тактично. Она так и поступила – стояла и молчала, прошло минуты три. Наконец, гномик вынырнул из-под стола. У него довольно приличная бородка, в отличие от классика коммунизма и вообще, врач мало похож на Карла Маркса. Главный посмотрел на посетительницу и ничего не сказал, ожидая от неё какой-нибудь реплики.
Первичный воинственный настрой куда-то испарился. Карина Львовна, едва слышно, промямлила свою фамилию.
– Говорите громче!
– Липутина Карина Львовна.
– Очень хорошо! Очень, очень даже хорошо! – порадовался главврач и замер в ожидании, участливо склонив голову.
– Я по поводу своей дочери! Хотела бы разобраться!! – постепенно начала приобретать боевую форму Карина Львовна.
– Очень хорошо! Мы все хотим разобраться! Присаживайтесь, пожалуйста, прошу вас!
Карина Львовна присела на один из стульев, стоящих перед столом – напротив друг друга.
– Вы хотели? – вопросительно подался вперед главный врач.
– Я, достаточно, известный человек в городе.
– Да, – утвердительно кивнул врач.
– Я бы хотела объяснений!
– О, да! – согласился главный.
– Вот вы, главный врач, – Липутина была сражена этим постоянным даканьем.
– Да, – невозмутимо продолжал человек в белом халате.
– Так и ответьте мне, наконец! Почему вы ничего не отвечаете?
– Спрашивайте, пожалуйста, прошу вас.
– Мою дочь вчера упрятали к вам!
– Да?! Кто упрятал? – в голосе врача появились профессиональные нотки администратора.
Прозвучал этакий, сочувственно понимающий вопрос. Карина Львовна начала пугаться.
– И неверно выразилась, – замялась она.
– Её положили к нам в клинику, я правильно понял?
– Да! А можно было и отпустить!
– Да! – опять согласился непробиваемый врач.
Карину Львовну бросило в жар. Да он же разговаривает с ней, как с ненормальной!
– Вот, – с осторожностью продолжила Липутина, – её положили!
– Кто положил? – доктор приподнялся, словно собирался немедленно принять меры.
Это обнадёжило.
– Ну, врач один, молодой такой, забыла имя, какое-то нерусское.
– Не русское? – насторожился врач.
– Похоже, что так. Но я точно не помню.
– И какое?
– Я же сказала, не помню! – раздражённо ответила Карина Львовна. Она вдруг осознала, что несёт несусветную чепуху, и немудрено, что врач опрашивает её, как ненормальную!
– Как? Как он положил вашу дочь? Он встретил её на улице, пришёл к вам домой?
– Нет! Её привезла ваша спецбригада.
– А кто вызвал бригаду?
– Врач гинеколог.
– Да?
– Да.
– Стало быть, по вызову врача?
– Да, ка эм эн.
– Да? – удивился психиатр.
– Так получилось, – вздохнула Карина Львовна и осознала бесцельность своих разборок. Как главного врача её собеседника вовсе не интересует состояние Лины. Ему важно определить правильность действий медперсонала.
– А у вас тут профессор есть?
– Профессор? – задумчиво переспросил врач.
Карину Львовну прошиб озноб, так уж вкрадчиво он спросил, вот сейчас нажмёт на кнопочку в столе и скрутят возмущающуюся, и упрячут годика на два – на лечение!
Но Карина Львовна весьма ошибалась, она несколько преувеличивала технические возможности отечественной медицины.
– Конечно, есть профессор, – сказал Главный. – Он, кажется, здесь. Вам нужен профессор?
Всё. Будет тебе, Карина Львовна, и профессор, и политик, и исторический деятель – в палате «номер шесть»!
Но Карина Львовна ошибалась не только насчёт техники, но и по поводу человеческого фактора, имеющего далеко не последнюю роль!
Главный врач оказался большим докой в разборках такого рода: достаточно часто к нему приходили вот такие, а то и похлеще, дилетанты и начинали пудрить мозги, учить специалистов – как им лечить и от чего лечить. Эта Липутина, похоже, напугана обстановкой стационара, а поэтому возмущаться не станет. Что ж, основной удар главврач принял на себя. Профессор же, пусть объясняет глубину заболевания её дочери и тому подобные вещи.
– Прошу вас!
– Что? – вздрогнула Липутина.
– Кабинет профессора, по коридору, третий слева! – доктор уткнулся в бумаги.
Никто не нажимал кнопки, никто не врывался, не скручивал Липутину, похоже, она довольно легко отделалась!
– До свидания! – попрощалась Карина Львовна.
– Всегда к вашим услугам!
Карина Львовна направилась к профессору. В её голове мелькнуло: почему главный врач ни разу не назвал её по имени? Липутина сообразила, она ведь сама не потрудилась запомнить запись на табличке! Теперь-то уж, ошибки не будет!
– Егор Степанович, здравствуйте! – смело начала она разговор.
– Здравствуйте! – широко улыбнулся Васильчиков, слегка распахнув руки и встав из-за стола. Казалось, он настолько рад посетительнице, что готов немедленно обнять ее и даже расцеловать!
Карина Львовна сразу почувствовала расположение к этому человеку. Профессор, учёный, стало быть, родственная ей душа!
С ним, пожалуй, гораздо легче договориться.
– Присаживайтесь, – широким жестом пригласил профессор.
– Я, вот по какому поводу, – уселась Липутина на стул, – вы профессор.
– Профессор.
– Мне необходимо проконсультироваться у вас, я доцент физмата, Липутина Карина Львовна, – она остановилась, перевести дух. Васильчиков терпеливо ждал.
– Дело в том…
– Я не даю консультаций, – широко улыбнулся профессор.
– А почему? – отчаянно произнесла Карина Львовна – возмущаться она чувствовала себя не в праве.
– Я не психотерапевт, моя специальность – психозы.
– Так вот, я как раз по поводу психоза! Вы знаете, я могу заплатить!
– Наша помощь бесплатна! – радостно сообщил Егор Степанович, не дав повода для смущения. – Кто страдает таким заболеванием?
Ничем их не прошибёшь! Какие крученые люди! Карина Львовна хотела, как раз, опровергнуть диагноз гинеколога, а получилось, что сама согласилась с ним! Но надо же что-то отвечать?
– Моя дочь. Её вчера положили.
– Вы бы хотели, чтобы я её посмотрел?
– Да, её зовут: Липутина…?
– Эвелина Ивановна, – продолжила Карина Львовна.
– Так?
– Её положили вчера, какой-то молодой доктор принимал, не помню, к сожалению, имени.
– Примерно?
– Какое-то нерусское.
– Азиатское, кавказское?
– Нет, совсем нет.
– Немецкое?
– Нет, не немецкое и не еврейское! Какое-то такое, коммунистическое, что ли?
– Спартак?
– Нет.
– Марат?
– Нет, не Марат, не Спартак. Короткое такое имя, вот на языке вертится, а вспомнить не могу! – доверчиво поведала Карина Львовна.
