– Гарат, фу, сидеть! – заорал Алексей, но пёс уже успел искусать Карена в кровь.
Его вывели на улицу. Арам, обхватив голову руками, сидел на нижней ступеньке лестницы. Катя стояла двумя пролётами выше, на площадке перед дверью, и курила. Карен, потирая укушенные места и вытирая возвращённой ему курткой кровь, шёпотом матерился и испуганно косился на рычащего Гарата.
– А как вы хотели, ребята, в этом доме на телячьи нежности рассчитывать не приходиться, – тоном строгого папочки провозгласил Андрей, как бы подытоживая состоявшееся здесь кровопролитное, бесподобное и беспримерное сражение.
Пользуясь всеобщим замешательством, он взял командование в свои руки: приказал Карену сесть рядом с Арамом, Кате – следить за Гаратом, затем отвёл Алексея в сторону и потребовал, чтобы тот отвёз непрошенных гостей в милицейский участок или РОВД – короче, куда следует, мотивируя тем, что они напали на сотрудника милиции, находящегося при исполнении служебных обязанностей.
– Но это родственники Нарине! – возразил Алексей.
– Они чуть не убили тебя! – невозмутимо ответил Андрей, и, видя, что Алексей колеблется, добавил. – Придумай что-нибудь, под каким предлогом закрыть их до утра, а там видно будет.
– Ладно. Только отдай ствол, – согласился Алексей.
Андрей сходил в дом, вытащил из укромного места в прихожей пистолет, куда спрятал его на всякий случай, вернулся на улицу и протянул «другу семьи» Хромовых: «Держи».
Алексей вступил в диссонанс со сложностью ситуации и находился в незащищённой стойке: «когда и больно, и смешно, и отец грозит в окно», и был вынужден подчиниться Андрею. Взяв оружие в правую руку, левой рукой Алексей вынул из внутреннего кармана куртки милицейское удостоверение, подошёл к родственникам своей невесты:
– Вы задержаны по статье 318 УК РФ – применение насилия в отношении представителя власти. Сейчас мы проедем в ГУВД для составления протокола.
– Брат, ты что, брат! – запротестовал Карен.
Арам злобно прошипел:
– Какой он тебе брат, он урод, а не брат!
Тут зарычал Гарат и они, умолкнув, послушно направились на выход. Алексей обменялся с Катей понимающими взглядами и едва заметными кивками, и потребовал у Карена ключ от машины. Тот безропотно отдал. Андрей неодобрительно посмотрел вслед Алексею: складывалось впечатление, что у них с Катей своего рода телепатическая связь. Она едва заметно кивнула ему, и он, кивнув в ответ, положил ключи Карена в карман и вынул свои. Подозрения о том, что у них не совсем простые отношения, зародились ещё во время поездки в «Элвис», окрепли и частично подтвердились в ходе объяснения Кати, и, наконец, полностью подтвердились, когда он появился здесь, открыв дверь своим ключом. Ну а одиссея с Одиссеем – тут даже сам Сташин не разберётся.
Вспомнив про шантажиста-следователя, Андрей приободрился: самая сложная на сегодняшний день проблема решена. Капранов всё, концы в воду, как говорится, показания давать не нужно. Главным на повестке дня становится другой вопрос: вернуть непокорную Катю.
Проводив гостей и вернувшись на кухню, Андрей с Катей долго безмолвствовали.
– Ну вот, у нас достаточно времени помолиться, чтобы облегчить странствия души раба божьего Капранова, – наконец, он прервал молчание.
Она взяла бутылку виски и бокал и попросила Андрея захватить свой и бутылку Пепси. Они прошли в зал. Андрей прошёлся по ковру – да, откровенный разговор необходим!
– Удостой ответом: что происходит и какого хрена в твоей ванной лежит мёртвый труп!?
Но ему не сужено было услышать ответ – увидев в аквариуме плавающих кверх брюхом бездыханных рыбок, Катя с криком бросилась к ним: «О боже мой! Обожемой! ОБОЖЕМОЙ!» Андрей подошёл к аквариуму, стоящему на раскалённых вёдрах. Огонь в камине почти погас, ярко сверкали угли, а вода в ёмкости была такая горячая, хоть яйца вари в ней.
С глазами на мокром месте Катя громко кричала:
– Обожемой! Что делать? Принеси с кухни холодной воды – в кастрюле, банке, в чём угодно!
Андрей побежал на кухню и стал открывать подряд все шкафы в поисках подходящей тары. Найдя кастрюлю, поставил её в раковину и открыл кран. Подошла Катя и подставила под льющуюся воду ковш, в котором она принесла рыбок (ковш она взяла из санузла, находящегося в её комнате, и зачерпнула им рыбок из аквариума). По её щекам текли слёзы. Рыбки не поплыли, а безжизненно качались на поверхности воды. Андрей закрыл кран.
– Обожемой! Что мы наделали! Как можно было постакить аквариум на огонь!? – продолжала причитать Катя. Она окончательно потеряла над собой контроль, её никогда нельзя было охарактеризовать словами «кровь с молоком», но тут она настолько побледнела против обычного, что, казалось, в тёмном помещении стало чуть светлее от её фосфоресцирующего лица, глаза начали практически вращаться в орбитах от паники:
– О боже мой! О БОЖЕ МОЙ! ОБОЖЕМОЙ! ОБОЖЕМОЙОБОЖЕМОЙ!!!
Она не сделала ничего такого уж страшного: не развязала ядерную войну, не материлась в кабинете своего отца в областной администрации и не выложила свои откровенные фоторафии в интернете, а всего лишь, отвлёкшись на одну проблему, упустила из виду другую.
Не выпуская из рук ковш с рыбками, она направилась в зал. Там она села на диван и поставила ковш рядом с собой. Андрей примостился рядом с ней.
Гнев и уныние охватили его. Несмотря на нетерпение, он был вынужден повременить с допросом, переждать всплеск Катиных эмоций в связи с гибелью Ромео и Джульетты.
Немного успокоившись, но всё ещё с влажными от слёз глазами она встала и подошла к пианино. Налила себе виски.
Андрей поднялся вслед за Катей, пересёк зал, подбросил дров в камин, прошёлся, твёрдо наступая на ковёр, остановился перед ней и, глядя на неё в упор, резко спросил:
– Так что с Капрановым? Как он оказался в твоей ванной?
Она держалась необычайно спокойно, будто измеряя всем своим видом силу потрясения Андрея.
– Не видишь, я пью.
Теряясь в догадках, Андрей тяжело дышал. Плеснув себе виски, сказал:
– Пей, и не замедляй разговор! Зачем ты грохнула его? Захотела отмутить Стройхолдинг? Вместе со своим бойфрендом Алексеем, который «недавно ушёл из твоей жизни», но, как оказалось, не успел далеко отойти?!
В этот момент весь вид Кати как бы вопрошал: «Почему бы тебе не заткнуться?»
Сократив расстояние между ней и собой до двух шагов, он продолжил допрос:
– Как ты могла? Со старикашкой? Который выглядит омерзительнее, чем операция на прямой кишке.
– Посмотри на себя, моралист хренов! – взорвалась она. – Обслуживаешь возрастную тётку за то, что она проводит твои платежи в казначействе!
Широко раскрывая глаза и делая мюзикхолльные жесты ладонями, он возразил:
– У нас с Вероникой чисто дружеские отношения.
– Рассказывай мне сказки, сам говорил, что «дружба между мужчиной и женщиной невозможна в принципе».
– А что «дружба между мужчиной и женщиной»… Но ты побила мою историю своей: твои утверждения насчёт Вероники голословны, тогда как у тебя в ванной голый труп, – он сделал жест рукой, показывая в сторону туалетов, как телеведущий, указывающий на призы в викторине.
– Да ты задолбал уже своим трупом! – вскричала она.
Он сказал примирительным тоном:
– Прости, Кать. Ревную тебя и к этому трупу, и к пока ещё живому Лёше, и даже к Полянскому.
С бледной и таинственной улыбкой Катя стала уверять Андрея, что,
– …Полянский был влюблён в меня, потому что… я делала прекрасные пресс-релизы.
Он прыснул, как какая-нибудь несмышлённая пигалица из телевизионного реалити-шоу:
– Делала… что?!
– Пресс-релизы.
Он сделал руками обтекающий жест и сказал:
– Ага, лизы… пресс-релизы …
– Даже если я посвящу тебя во все детали наших отношений, вряд ли ты сможешь постичь их глубину.
Андрей сделал глоток и посмотрел бокал на свет – из золотистого он стал тёмно-красным. Так же изменчиво было настроение Кати. Выражение её лица показывало, что продолжать расспросы бесполезно. Всё же, он попытался. Напряжённый драматический диалог в этом мрачном доме, освещаемом лишь пламенем свечей, продолжился. Обстановка в целом сообщала Андрею траурно-эротический настрой, и, посматривая вверх, в сторону Катиной спальни, он лелеял надежду всё-таки добраться до неё вместе с хозяйкой этой ночью.
Своим упорным нежеланием объяснить произошедшее Катя донельзя разожгла его любопытство. Он сгорал от нетерпения узнать, что случилось, но она, несмотря на его настойчивые расспросы, так и не приподняла, хотя бы немного, завесу тайны.
Разговорившись, он оживился, у него открылось второе дыхание, его взгляд, устремлённый на Катю, был полон любви и гнева, тоски и муки, и могучей, обжигающей страсти.
– Кать, давай всё забудем! Старикашка, хрен с ним, ну подумаешь, уронила работающий фен в воду, с кем не бывает. Труп можно сжечь, закопать в огороде, со Стройхолдингом тоже можно порешать вопрос. Давай уедем, сожжём мосты, отвернёмся ото всех, кроме нас двоих!
