Владимир осуждающе посмотрел на жену.
В этот момент у дома Мальцевых полностью рухнула крыша…
Женщины перекрестились.
Прасковья забрала Наталью и Светочку к себе. Девушка едва дышала и не приходила в сознание. Тем временем Фёдор с топором в руках ломился в дом Дарьи.
Очумевшая от страха и содеянного Дашка забилась в дальний угол. Зинаида её мать, уверенная, что виной пожара её дочь, сидела на стуле, сложив руки на коленях.
– Мама! Мама! Зови участкового! Фёдор убьёт меня! – молила Дарья.
– А участковый в тюрьму посадит, – со вздохом ответила Зинаида. – Что ты, паскудница, наделала? Как же мы жить-то теперь в деревне будем? Сколько раз я тебе говорила: оставь Натаху Мальцеву в покое! Теперь доигралась. Вот выломает Фёдор дверь и порешит тебя топором!
Дарья подпрыгнула в своём углу, как ужаленная.
– Я сама его порешу! – и кинулась на кухню за топором, которым мать по обыкновению рубила мясо.
Тем временем Фёдор «крошил» дверь, да так, что щепки летели. Ещё немного и он достиг бы цели – порешил Дашку – если бы не подоспел его отец Владимир и участковый полицейский.
Участковый вынул из кобуры пистолет и прицелился в Фёдора.
– Бросай топор! – приказал он. Фёдор на мгновенье замер и оглянулся.
– Не лезь, иди отсюда, – сказал он участковому и снова принялся рубить дверь.
– Фёдор, опомнись! – взмолился отец.
– Считаю до трёх и стреляю! – сказал участковый и взвёл курок.
Фёдор отбросил топор и зашагал прочь от дома поджигательницы.
К полудню Валерий добрался до Мукоудёровки. Он понятия не имел, где живёт тётка Натальи и потому сразу же направился в магазин, что виднелся на центральной деревенской площади.
За прилавком, как обычно, заправляла Мария.
– День добрый! – поздоровался Валерий.
– Хм… Может и добрый кому… – вяло отреагировала женщина, находившаяся ещё под впечатлением прошедшей ночи.
– Вот приехал знакомую проведать… Натальей Ильиной зовут… – как бы невзначай произнёс Валерий и протянул продавщице тысячную купюру. – Конфеток насыть, каких повкусней. Сдачу возьми себе.
Мария просияла – нечасто такие гости в Мукоудёровку заезжают. Она взвесила разных конфет, самых дорогих по здешним понятиям.
– На триста рублей! – констатировала она.
– Пойдёт… Так что же Наталья? Как она себя чувствует? Как поживает? – допытывался Валерий.
Мария передёрнула плечами.
– Сгорела нынче ночью…
Валерий округлил глаза.
– Как сгорела? Ты что?
– Да так! Дом загорелся! Она дочку приёмную из окна успела выбросить, а сама сознание потеряла. Насилу спасли… В больнице сейчас в районной лежит, там её и ищи. А ты кем ей приходишься-то?
– Говорю же: знакомый.
– Ну-ну… – недоверчиво процедила Мария и подумала, что не мешало бы Фёдору знать про этого знакомого.
…Валерий отъехал от деревни и тотчас извлёк мобильный телефон из кармана куртки.
– Я её нашёл. Живёт в Мукоудёровке. Сейчас она – в здешней больнице. У неё дом сгорел прошлой ночью, видно угарным газом отравилась… Думаю, несколько дней там пробудет… – отрапортовал Валерий начальнику банковской безопасности.
Наталья лежала одна в убогой обшарпанной палате, рассчитанной на пять человек. Рядом сидел Фёдор, не сводя с неё взора. За эту ночь Наталья осунулась, носик заострился. Она выглядела пятнадцатилетней девочкой…
Фёдор снова и снова мысленно прокручивал события минувшей ночи, понимая, насколько дорога ему Наталья и Светочка.
Девушка открыла глаза, она ещё была очень слаба. Мутным взором она взглянула на возлюбленного, едва узнав его без волос.
– Федя… Ты постригся… – первое, что сказала она.
Фёдор рассмеялся и провёл рукой по лысой голове, врач сбрил остаток волос и обработал небольшие ожоги.
– Так гигиеничнее. Медсёстры говорят, что я теперь на Бондарчука похож.
Наталья улыбнулась.
– Точно похож… – и вдруг она спохватилась: – Что со Светой? Что с ней?
Фёдор попытался её успокоить.
– С ней всё в порядке! Ни одной царапины. Прасковья о ней позаботиться.
– Дом полностью сгорел? – спросила Наталья.
– Да… Жить будешь в меня и Светочка тоже…
Наталья прекрасно знала, как к ней относится Галина, мать Фёдора, и потому деликатно ответила:
– Не хочу стеснять твоих родителей… Думаю, сейчас самое время обратиться за помощью к Григорию Богданову…
Фёдор покачал головой.
– К этому толсторожему депутату-олигарху? Который детский дом решил в своём поместье разместить? Так это ж чистой воды пиар!
– Ты многого не знаешь… – тихо сказала Наталья. – Поезжай к нему, всё расскажи… Он поможет… Скажи, что мне нужна его помощь, он не откажет…
Фёдор недоверчиво посмотрел на возлюбленную.
– Ты от меня что-то скрываешь? Какие у тебя могут быть дела с депутатом?
– Нагнись поближе ко мне… – попросила Наталья. Фёдор прильнул с ней почти что вплотную. – Богданов мой настоящий отец… Я об этом узнала совершенно случайно… – призналась она.
Фёдор отпрянул.
– Не может быть!
– Верь мне… Он – мой отец… Эту длинную запутанную историю я тебе как-нибудь расскажу… – пообещала Наталья.
На следующий день, рано утром, Фёдор сел в «Жигули» Натальи и отправился в Пензу. Путь был не ближний… По дороге он сокрушался, что не может позвонить ни Богданову, ни его референту Соболевскому и предупредить о своём приезде. Ибо мобильный телефон Натальи и визитки чиновников погибли в огне. Опасения Фёдора оправдались – в Пензе он узнал, что депутат и референт по делам отбыли в город Мокшан. Но мужчина не растерялся, он написал записку и оставил её на вахте городской администрации. Охранник, зная о популярности Богданова и его репутации «отца родного» пообещал записку непременно передать. Фёдор отправился в обратный путь…
В это время кортеж из двух чёрных джипов (с фальшивыми номерами) подъехал к районной больнице. Из Porsche Cayenne, что шёл вторым, вышел Горский в сопровождении Валерия.
– Богом забытая дыра! – констатировал он, осматривая окрестности. – Неужели здесь люди живут?
– Для меня тоже это было открытием… – поддакнул Валерий, и, осмотревшись, добавил: – Уверен, видеонаблюдения нет.
Из ведущей машины «выгрузились» четверо молодцов, одетые словно близнецы, в чёрные кожаные куртки и брюки. У них даже выражение лиц и стрижки были одинаковыми.
Валерий в последний раз дал им указания.
– Входим в больницу. Блокируем вахтёра. Врачам, медперсоналу и больным говорим, что в больнице засел маньяк-убийца и просим не покидать свои места. Приступаем!
Отморозки Горского работали слаженно. Через пятнадцать минут в районной больнице, больше похожей на старый деревенский амбар, стояла мёртвая тишина. Перепуганный главврач вместе с медперсоналом заперся в ординаторской. Ни у кого даже сомнений не возникло, что «пришельцы» в чёрных кожаных куртках – бригада по борьбе с особо опасными преступниками.
– Она в третьей палате, – доложил Валерий Горскому по рации.
Горский злорадно потёр руки.
– Ну, сучка, держись! Теперь ты в моей власти!
Горский резко открыл дверь в палату, где лежала Наталья. Девушка пребывала в полудрёме, после пережитого кошмара она была ещё слаба. Сквозь пелену, застилавшую глаза, она увидела приближающегося к ней мужчину.
– Ну, здравствуй, утопленница!
Наталья встрепенулась. Она открыла глаза, сон мгновенно прошёл. Перед её растерянным взором предстал Игорь Горский. Девушка оцепенела от ужаса, она не могла вымолвить ни слова.
– Сбежать решила! – ярился Горский. – А вот незадача вышла – сарай твой сгорел! Нет теперь у тебя ни кола ни двора!
Наталья, парализованная ужасом, молчала, у неё язык буквально прилип к нёбу.
– Вот как! Говорить со мной не хочешь! Понятно, трактористов теперь предпочитаешь! Куда уж нам простым банкирам?! А я – дурак мучился, переживал! Крест тебе поставил на берегу Москвы-реки… Тварь!!! – Горский со всего размаха ударил Наталью кулаком по лицу, она потеряла сознание.
Горский вышел из палаты спустя полчаса. Ему хватило времени, чтобы причинить девушке чудовищную боль: он изнасиловал её и жестоко избил ногами. Наталья лежала на полу в луже крови, руки её были связаны, во рту – кляп. Спустя час окровавленную умирающую девушку нашли врачи, а затем двое суток боролись за её жизнь.
Сподручные Горского покинули больницу, сели в джипы и растворились в ранних зимних сумерках.
* * *
Богданов вернулся из деловой поездки в Мокшан. Вахтёр сдержал обещание и передал записку Фёдора референту Соболевскому. Тот прочитал следующее:
«Наталья Ильина в больнице. Её дом сгорел. Она просит о помощи»
Соболевский долго размышлял: доложить ли Богданову о записке или умолчать? Наконец он выбрал второе.
Богданов, прочитав краткую записку, сказал:
– Отправляйся в больницу. Выясни, что с Натальей. Всё-таки она – моя дочь. Реши вопрос с жильём.
