Яркий свет залил съёмочную площадку и Виноградов попросил актёра встать перед камерой.
– Игорь, – окликнул он своего ассистента, – мы будем снимать варианты по диафрагме и я прошу внимательно следить за оптикой.
– Кравцов, – обратился ко второму оператору Виноградов, – держи на актёре стабильную освещённость, а мы, изменяя диафрагму, снимем экспонометрический клин.
Виктор понимающе кивнул и медленно обошёл всю декорацию, тщательно замеряя прибором свет. Когда у операторов всё было готово к съёмке и загримированный актёр встал перед камерой, Виноградов скомандовал:
– «Мотор!»
Беляев сразу же включил камеру, Сергей Давыдов улыбнулся неотразимой улыбкой и в павильоне началась кропотливая работа. Они снимали дубль за дублем, меняя освещение, точки съёмки, оптику и когда актёр, изрядно вспотевший под ярким светом, попросил передышку, Виноградов остановил съёмку.
Материал, снятый в павильоне в этот день, дал положительные результаты. В техническом плане оператор был готов к съёмке, творческую же часть работы ещё предстояло уточнить с режиссёром.
Светланов, узнав что у оператора всё в порядке, сразу же потребовал от директора Семёнова подготовить всё необходимое для съёмки в декорации.
И вот настал тот день, когда Наташа Васильева вошла в павильон. Всё здесь было ей в диковинку: и большие осветительные приборы, и размеренная работа операторской бригады, и та забота, которой окружили её костюмеры гримёры и помощники.
К актрисе подошёл Светланов и, улыбнувшись, сказал:
– Вы замечательно выглядите, Наташа. Я даже не предполагал, что у меня будет сниматься такая красивая актриса.
– Владимир Сергеевич, если вы всегда будете говорить мне комплименты, – улыбнулась Наташа, – то боюсь, что до конца съёмок я не сумею сохранить ту непосредственность, за которую вы меня так хвалили.
Немного сконфуженный режиссёр проводил Васильеву на площадку, затем подозвал свою помощницу Переверзеву, взял у неё постановочный сценарий и без лишних слов начал репетицию.
В это время Виноградов вместе со своей бригадой заканчивал подготовку к очередному кадру: механик Женя Жарков уже собрал и установил съёмочную камеру, ассистент Игорь Беляев зарядил плёнкой кассеты, а второй оператор Виктор Кравцов поставил свет на декорацию.
Минут через двадцать, когда Светланов закончил репетицию, оператор предложил развести актёрскую мизансцену вместе с камерой. Кроме чисто технических моментов, которые решелись этой работой, важен был и психологический фактор: актриса должна была привыкнуть к движению тележки и съёмочной камеры.
Когда техническая репетиция была закончена, Светланов приказал готовиться к съёмке. В павильоне наступила тишина и прозвучала команда режиссёра:
– Мотор!
– Есть мотор, – ответили из аппаратной.
– Камера!
– Есть камера, – сказал механик Жарков, включая мотор аппарата.
– Начали! – раздалась последняя команда режиссёра и Наташа вошла в кадр.
Действие развивалось постепенно: движения актрисы, сначала медленные, стали всё убыстряться, голос стал взволнованным и резким, в глазах появился блеск, а затем и слёзы. Хотя было понятно, что Наташа гробит первый дубль, режиссёр, с ледяным спокойствием наблюдавший эту сцену, за время съёмки не сказал ни слова.
Но как только остановился мотор камеры, Светланов взорвался:
– И кто бы мог подумать, что такая красивая актриса может так бездарно вести себя на площадке! Мы же этот простой кадр много раз с тобой репетировали и даже начинающая актриса смогла бы в такой ситуации сделать всё, что от неё требуется.
Наташа сразу же заплакала и крупные слёзы потекли по её лицу, но режиссёр был непреклонен и громко продолжал:
– Ответь мне пожалуйста, Наташа, почему ты изменила реплику, написанную в сценарии? Там же чёрным по белому написано: «На улице тепло и светит солнце, но дома у меня прохладно. Но как только придёт мой любимый потеплеет не только в квартире, но и у меня на сердце».
– Это у вашего сценариста от такой реплики потеплеет на сердце, – резко ответила Наташа, – а меня от неё трясёт.
– Хорошо, оставим в покое сценариста, хотя текст сценария утверждён худсоветом студии, и вернёмся к нашим проблемам. Нам предстоит ещё снять несколько дублей.
Светланов оглядел притихшую съёмочную группу и обратился к оператору:
– Александр Михайлович, вы готовы к съёмке?
– Да, можем начинать.
– Мотор! – скомандовал режиссёр.
После того как были сняты ещё три дубля, один из которых был довольно приличным, решили объявить небольшой перерыв для перестановки камеры и света.
Виноградов не спеша направился в коридор, надеясь спокойно покурить.
– Александр Михайлович! – остановил его возглас актрисы. – Я бы хотела узнать ваше мнение по поводу съёмки. Вам понравилось как я сегодня играла?
– Наташа, – Виноградов внимательно посмотрел на неё, – вы не переживайте пожалуйста, сегодня же первый съёмочный день. Мне кажется, что у вас всё очень даже неплохо для начала получилось, но только одна просьба: как можно меньше суетитесь перед камерой, не забывайте, что вы не в театре, а на съёмочной площадке и ваши глаза, улыбку, движение всё это видит зритель на большом экране.
– Александр Михайлович, – как-то просительно заговорила Наташа, робко заглядывая в глаза оператору, – вы ведь профессионал и можете понять моё состояние: я заканчиваю актёрский факультет ВГИКа и от результата этих съёмок возможно зависит моё будущее. Я прошу вас сделать всё возможное, чтобы я смотрелась на экране красиво.
– Я понимаю вас, Наташа и обещаю сделать всё возможное. Надеюсь, что ваше появление на экране станет событием в мире кино. Тем не менее, мне бы хотелось напомнить, что современный кинематограф не сводится только к красивости, а предполагает актёрское перевоплощение, умение выразить на экране образ, характер и мысли человека, роль которого вы исполняете.
Виноградов, так и не дойдя до коридора, прикурил сигарету и, посмотрев на Наташу, продолжил:
– Ещё хотелось бы побольше эмоций и не внешних, а внутренних. Только в этом случае на экране будет не манекен, а живой человек с оригинальным характером, со своими проблемами, мыслями и желаниями.
В это время в павильон вошёл режиссёр Светланов. Он увидел оператора с актрисой и быстро подошёл к ним.
– Александр Михайлович, – обратился он к Виноградову, – сейчас мы снимем крупный план Наташи, а потом займёмся массовкой.
– Хорошо, – отозвался оператор.
– Владимир Сергеевич, – робко спросила Наташа, – можно ли меня снимать после массовки?
– Почему ты вдруг закапризничала? – недовольно спросил Светланов. – Ты сейчас в хорошей форме, да и грим у тебя в порядке.
– Не в этом дело, – тихо ответила Наташа. – Мне бы хотелось немного отдохнуть, собраться с силами, сосредоточиться.
– Ну хорошо, – согласился режиссёр, – иди в актёрскую комнату, передохни, а мы тут пока с оператором поработаем.
Наташа, предупредив пом. режа Переверзеву, быстро вышла из павильона.
– Владимир Сергеевич, – сказал Виноградов, – съёмку крупных планов Наташи я бы отложил на несколько дней. Она слишком взволнована и возбуждена да и опыта у ней пока маловато. Боюсь, что из этого ничего хорошего не выйдет.
– Ну если каждый раз из-за плохого настроения актёров мы будем откладывать съёмку, то не только плановый метраж, но и картину никогда не снимем. – Светланов говорил возбуждённо, размахивая руками. – Актриса просто нервничает, это её первые шаги в кино, но как только она увидит себя на экране, то сразу же успокоится. Вот тогда-то и начнётся настоящая работа.
Закончив разговор, режиссёр вошёл в декорацию и подозвал к себе Татьяну Переверзеву.
– Какой кадр мы должны сейчас снимать?
– По-моему тридцать четвёртый, – неуверенно ответила Таня, быстро перелистывая постановочный сценарий. – Я сейчас точно скажу.
– Мне не нравится ваше отношение к работе, Таня, – недовольно проговорил Светланов. – Хотелось бы, чтобы в отличии от капризной актрисы и слишком уверенного в себе оператора, моя помощница была лучше всех подготовлена к съёмке. Для этого надо совсем немного: знать номер, метраж и содержание кадра.
Убедившись в том, что его слова дошли до сознания ассистентки, режиссёр подошёл к камере. Виноградов уже был на месте, проверял оптику и готовился включить свет в павильоне.
Светланов подозвал к себе второго режиссёра и попросил его организовать массовку.
– Сейчас всё сделаем, – заверил его Свиридов и пошёл созывать актёров.
Минут через пять, когда перерыв закончился, в павильоне собрались актёры массовых съёмок. Здесь были люди двух категорий: пенсионеры, которым не хотелось сидеть дома и студенты, для которых деньги получаемые на съёмках, являлись существенным добавком к стипендии. Этих людей собирали в актёрском отделе, одевали в костюмерной, при необходимости гримировали и затем приводили на съёмочную площадку.
