Хелье пригорюнился, не прекращая работы. Вскоре сленгкаппа была готова и выглядела неплохо. Не то, чтобы великолепно, но сойдет. Натянув порты, Хелье обнаружил, что они давят в паху. Что за глупости – длина, вроде бы, нормальная. В бедрах я не широк, скорее наоборот. Он похлопал себя по бедрам и ягодицам и вдруг обнаружил тесемки в области паха. Тонкие, едва заметные. Найдя узел, он развязал тесемку, и давление ослабло. Так. Безобразие – порты предусматривают разные величины хвоя. Развратный Новгород. Даже в Константинополе такого нет. Хелье сделал широкий шаг. Затрещал шелк – порты не были рассчитаны на особенности перемещения в пространстве, связанные с учениями в Старой Роще. То есть, для драки не подходят. Вставить клинья, что ли? Хелье снял порты и рассмотрел их еще раз, внимательно. Ну я тут напортняжничаю! Тонкая работа, тонкие швы, стежки еле видно. А сленгкаппой … не прикрываются эти места, вдоль бедер. То есть, будут видны клинья, если их вставить. Знатная молодежь в драках не участвует. А если и участвует, то одежду покупает назавтра новую. Непозволительная расточительность.
Но вот что. Ротко пойдет со мной – ему в любом случае любопытно посмотреть на суд. Он наденет мою сленгкаппу и перевязь, и будет стоять рядом со мной таким образом, чтобы мне в случае чего можно было только руку протянуть – и вот он сверд. А порвутся порты – леший с ними. Еще можно разбудить Годрика и потребовать, чтобы он что-нибудь придумал с этими портами. Годрик многое умеет. Но пусть спит, ну его. Да не храпи ты так, бриттское чудовище.
Дверь отворилась и в дом вошли Ротко и Дир. Последний волок упирающуюся девчушку лет тринадцати или пятнадцати. Хелье завозился с новыми портами, но вспомнил о предстоящем ночном путешествии и взял с ховлебенка старые.
– Вот, привели! – объявил Дир.
– Что вам всем от меня нужно? – взвизгнула девчушка, глядя на полуголого Хелье и предполагая разное.
Надев порты, Хелье подошел ближе и внимательно на нее посмотрел. Она рванулась, и пришлось схватить ее – сперва за плечо, а когда она вздумала вдруг кусаться, то и за волосы. Нет, лет ей было больше. Восемнадцать. Как минимум.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– А тебе-то что! Свиньи! Вот узнает мой…
– Тихо. Как тебя зовут?
– Если хотите все хвелаш, то так бы и говорили, а зачем же меня сюда волочь, аспиды…
– Зовут тебя как!
– Минерва! – крикнула она с вызовом.
Хелье и Ротко засмеялись. Дир на всякий случай хохотнул.
– Чего ржете? – сердито огрызнулась Минерва.
– Садись, Минерва, – сказал Хелье. – Никто тебя здесь не тронет. И денег мы тебе дадим. Садись, садись. – Он повернулся к Ротко. – Она?
– Да.
– Она одна такая там?
– Где?
– В квартале.
– Да. Остальные посолиднее.
– Да уж, – вставил Дир.
Ротко, посмотрев на Дира, засмеялся.
– Чего ржешь? – осведомился Дир, тоном, почти совпадающим с давешним тоном Минервы, только в басовом ключе.
– Да так, – сказал Ротко.
Хелье посмотрел на него внимательно.
– Нет, не могу, – Ротко опять засмеялся. – Друг твой заприметил там же одну … солидную … – он опять засмеялся.
– А что? – возмутился Дир. – Я не виноват, что они дуры такие в городе этом астеровом.
– И что же? – спросил Хелье.
– Подходит он к ней, – объяснил Ротко, – к солидной … Она думает, что он ее за руку возьмет, денег даст, с собою поведет. А он … – Ротко опустился на ховлебенк и опять засмеялся.
– Ну нет у меня денег. Что поделаешь. Все истратил, – сказал Дир.
Хелье начал понимать, в чем дело.
– Что же ты, Дир, ей сказал?
Дир насупился.
– Он ей сказал, – Ротко сделал торжественное лицо, – «Полюбил я тебя!..»
Хелье сел рядом с ним на ховлебенк и захохотал.
– А что? – спросил Дир сердито. – Любовь военачальника чего-то да стоит, все-таки. Даже в Новгороде! Я так думал. Провались они, астеры эти.
– И обнял ее, – добавил Ротко. – Страстно так.
Хелье чуть не упал от смеха с ховлебенка.
– Прекратите ржать, – велел Дир.
– Ничего страшного, – сказал Хелье. – Ты вот давеча ржал, и я не обижался.
– Так то другое дело совсем. – Дир хмуро посмотрел на Минерву. – А эта совсем не годится. Я ее давеча видел в детинце.
– Чего-чего? – Хелье сразу посерьезнел.
Дир понял, что совершил оплошность и прикусил язык. Но было поздно.
– В детинце? Ты видел ее в детинце?
– Да. Э … Я там был … гулял я там. Случайно зашел.
– Дир!
– С поручением! А она…
– Врет он, – сказала Минерва.
– Дам по уху, – огрызнулся Дир. – Она там с этим … который посадник. С Константином.
– Скупердяй этот ваш посадник, – уверенно сказала Минерва. – Скупердяй и вор. Обещает много, дает мало. И никакого уважения. Может, я и хорла беззаветная, но это еще не значит, что мною можно помыкать. Один хвелаш и три раскрутки, я ему сказала, сколько это стоит, а он…
– Минерва, – перебил ее Хелье. – Скажи, Минерва. Недавно недалеко от Улицы Толстых Прях убили человека. Ты видела, кто его убил?
– Какого человека, ничего я не знаю, мое дело низкое и незначащее. Отпустите меня, мне положено ждать, когда подойдут…
– Сколько тебе нужно дней, чтобы заработать восемь гривен? – спросил Хелье.
Сделалась пауза.
В голове Минервы свершился переворот. Восемь гривен соответствовали ее трехмесячному заработку без вычетов в пользу сводника.
– Сколько?
– Сколько дней?
– Дня за три-четыре заработаю, – сказала она осторожно.
Хелье ушел в угол, покопался в своей походной суме, и выволок из нее кошель.
– Вот, – сказал он, отсчитав шестнадцать золотых монет. – Видишь? Восемь гривен. Будут твои, если будешь отвечать, как положено.
– Что отвечать? – спросила Минерва, не отрывая взгляда от золота.
Дир с удивлением посмотрел на деньги. То, что Хелье располагает средствами, не приходило ему раньше в голову.
– Видела ли ты, как недалеко от Улицы Толстых Прях убили человека?
– Видела.
Да, это удача, подумал Хелье. Ишь ты, Годрик! Лежит, храпит. Молодец. Кто это ему такое сказал? Ворожиха какая-то, небось. В Новгороде их много.
– Помнишь ли ты, как выглядел убийца?
– Помню.
– Смотри на меня.
– Смотрю.
– Нет, ты смотри все время на меня. Не отворачиваясь. Деньги от тебя не убегут. Итак. Убийца – пожилой человек, с окладистой бородой.
– А?
– Пожилой человек с окладистой…
– Нет, не очень пожилой.
– Какого возраста?
– Возраста?
– Сколько ему лет, убийце?
Минерва пожала плечами и снова уставилась на золото.
– Как он? – спросил ее Хелье, указывая на Дира.
– А? Нет, не такой большой.
– Я про возраст спрашиваю.
– Возраст такой же.
– Не старше?
– Может, чуть старше. Ненамного.
– Не такой большой, говоришь. А какой? С меня?
– Чуть меньше.
– А борода?
– Что борода?
– Какая у него борода?
– Какая? Ну … Как подкова.
– Как подкова? – Хелье подумал. – А! Вот такая, от краев губ, по подбородку, а под нижней губой нету? – он провел пальцем по своему подбородку, уточняя.
– Да.
– А ты узнала бы его, если бы увидела еще раз?
– Узнала бы.
– Есть хочешь?
– А? Хочу.
– Дир, буди Годрика. Пусть готовит еду. Нечего ему спать так долго.
***
Минерва от нечего делать спала после обеда, умилительно сопя маленьким вздернутым носом. Ротко дремал у открытого окна. С реки дул легкий ветер, солнце клонилось к закату.
– Дир, – Хелье сделал серьезное лицо и строгие глаза. – Внимательно выслушай все, что я тебе скажу.
– Гостемил ждет нас в Талом Кроге.
– Ждет?
– Да. Пойдем.
– Ты обещал ему придти?
– Я-то?
– Ты-то.
– Н … нет. Он просто сказал – заходите сегодня к вечеру.
– Тогда не страшно. Дело такое – я пожалуй возьму с собою Годрика и мы с ним съездим кое-куда. К утру вернемся. А ты пока посиди здесь, никуда не отлучайся.
– Я хотел сходить в город.
– Зачем тебе. Не до прогулок нынче!
– Мне нужна женщина.
– Ты жениться собрался?
– Жениться? – Дир подумал. – Нет. Но женщина мне все равно нужна.
– И ты рассчитываешь найти себе женщину за один вечер.
– Да. А что?
– В хорловом тереме каком-нибудь?
– Может и так. Кстати, не дашь ли ты мне гривны три? А то я поистратился.
– Дам. Но в город не ходи.
– Почему?
– Потому что нужно, чтобы завтра к утру эти двое здесь все еще присутствовали. Собственно, Ротко-то пусть идет, если хочет, куда хочет. Но Минерва нужна мне здесь.
– Она тебе понравилась?
– Нет. И я ей тоже не очень понравился. Поэтому ей может взбрести в голову убежать. Я бы ее связал, но мне она понадобится завтра добрая и выспавшаяся, а не злая и сонная.
– Ага.
– Поэтому за нею нужно следить.
– Хорошо, я останусь. А к Гостемилу пошлю этого … зодчего. Чтобы он сообщил, что мы не придем сегодня.
– Не надо.
– Почему?
