Звонок вывел из состояния жалости к самой себе и недовольства миром, злым и несправедливым. Первые же слова вернули оптимизм и желание жить.
– Здрасьте! С телевидения беспокоят. Предлагаем поучаствовать в ток-шоу на Первом, – низкий, по-редакторски пропитой голос звучал обыденно для приглашающего, чарующе для приглашенной.
– Тема какая? – для проформы поинтересовалась Юля.
– Выборы, естественно. Борьба с коррупцией, чистота партийных рядов. Ну, как у вас, большевиков, на съезде всё происходило.
– Я не очень разбираюсь в тонкостях…
– Распрекрасно! Канал хочет человеческих историй, а не политического пустобрехства. Придут актеры, космонавты, активисты, много молодежи.
– А как и что?
– К вам подъедет моя ассистентка и оператор. Введут в курс наших правил и прочего, заодно сделают короткую съемку. Типа, вы у себя дома, вы на улице. Нужен видеоряд, для перебивок студийного эфира. Подскажете им, где лучше снимать. Например, на прогулке или во время занятия спортом.
– Я на велосипеде катаюсь в парке, там симпатичные есть места.
– Волшебно! Велосипед и парк подойдут идеально. Уточните ваш адрес – ребята подъедут через час-полтора.
– Записывайте.
Миниатюрная ассистентка, явно без опыта, нервничала, отвлекалась, сбивалась. Однажды даже ошиблась в названии телепередачи. Массивный парень с камерой («такая маленькая», – удивилась поначалу Айтишница) хохотнул: «Новенькая, позавчера перешла из другой редакции». В остальном работа началась нормально. Будущая героиня эфира вставала туда, садилась сюда, пару раз переоделась, прошла перед объективом по квартирке, на балконе приняла задумчивую позу с видом на город. В какой-то момент гостья отправилась за сумкой к машине и вернулась в виде второго рослого парня, довольно жуткого внешне, совсем не ТВ-наружности. Тот показал финку, медленно с удовольствием. Хозяйка хотела отпрянуть, но куда в малюсенькой квартирке? Спина уперлась в «оператора».
– Не дури, овца! Знаешь, что это? – совершенно неблестящее лезвие скользнуло прямо перед её глазами, сначала слева направо, затем обратно.
– Нет, – выдавила Айтишниа, уже осознав, что обещанные посиделки-говорилки в ТВ-студии превращаются в реалити-шоу «Выжить любой ценой».
– Тактический нож «Каратель» из стали 70х16МФС, с антибликовым покрытием, предназначен для спецподразделений, – охотно поведал Рослый.
– Вы из госбезопасности?
– Смешно! – Массивный схватил сзади за локти. – Мы – пролетарские патриоты, а ты – подстилка буржуйская.
– Что вы хотите?
– Пароли от ноута и мобильника, а также от твоих аккаунтов. Тогда всё закончится быстро и безболезненно.
– А иначе, что сделаете? – страх наконец настиг жертву.
– Иначе «Каратель» надрежет кожу в чувствительных местах, где нервных окончаний много. Губы, соски, половые органы, – зачитал «меню» Рослый.
– Короче, песец, как больно будет, – прервал Массивный и через несколько минут, удовлетворенный ответами жертвы, добавил. – Уже почти закончили. Умница, что не стала ерепениться. Сейчас кое-какие записи сделаю для твоего дневника и аккаунтов, и разойдемся. И отпечатки пальцев затру по-быстрому. Чуток потерпи, красавица.
Рослый, разочарованный отсутствием шанса пустить «карателя» в ход, молчал и держал девушку крепко. Когда она напряглась, видимо, собираясь вырваться, сжал горло, почти придушил, но синяков не оставил. Наконец Массивный закончил и пришел на помощь напарнику, схватив жертву за ноги. Словно мешок картошки преступники перебросили её через ограждение балкона и хлопнули ладонь в ладонь. Задание «Топора» выполнено точно. Не важно, кто и за сколько поручил ему избавиться от Айтишницы. Девка, конечно, симпатичная, в смысле была. Сейчас-то «суповой набор» из мяса и костей в центре темного пятна на асфальте. Ничего личного, просто бизнес.
ТВ-канал «Ливень.
«Новость последнего часа: источник в полиции сообщил о самоубийстве любовницы и соратницы Ульянова. Перед тем как выпрыгнуть с 12-го этажа, девушка разместила прощальные письма в соцсетях. Она сожалела, что пошла на поводу у Ленина и помогла ему поднять бунт в стане большевиков. За свой поступок подверглась остракизму и массированному троллингу. Очевидно, психологическое давление стало чрезмерным для молодой компьютерщицы. Нам не удалось получить комментарии от партийного руководства.»
Встречи с избирателями и нравились, и претили Ульянову. По душе та резкость, с которой трудящиеся требовали возвращения страны на социалистический путь развития. Раздражала приземленность большинства пожеланий собравшихся: починить лифт, залатать колдобины, устроить ребенка в детсад. Как и обожравшаяся буржуазия, голодный пролетариат хотел лишь получать от государства, потреблять, а не производить. «Европейские социал-демократы, иудушки головлевы, развратили рабочих, подбросив идею патерналистского общества, которое всех и вся содержит», – размышлял он, пока вместе с товарищем Дю направлялся на предвыборный митинг. На сей раз ожидал большего от собравшихся – в основном работников крупного предприятия оборонно-промышленного комплекса России. «Завод им. Михельсона производит новейшие системы ПВО и ПРО, – рассказывал Дюбенин. – В его клубе соберется цвет научной интеллигенции и инженерно-технического персонала Подмосковья. Наш контингент, большевистский!»
У Ильича имелось критическое мнение о «гнилых интеллектуалах», сперва взрастивших и восхвалявших Революцию, а затем осудивших и предавших её. Однако помалкивал, ибо в отношениях с Дюбениным и так накопилось много негативных моментов. «Попутчик! Полезный идиот», – порой называл его про себя, хотя сознавал, что вынужденный политический партнер хитер и вовсе не глуп. Вот только деньги глаза затмевают, и к государственной кормушке привык чрезмерно. Покрышки «бмв» застучали по брусчатке возле заводоуправления, красивого здания начала ХХ века, содержавшегося в приличном состоянии. Чего никак нельзя было сказать о цехах, внешний облик которых явно не заботил владельца – корпорацию «ТехноРоссия».
– Так вы говорите, – суммировал Ленин, – радары способны отслеживать сотни вражеских целей, выделяя из них приоритетные, а ракеты будут сбивать их сразу десятками?
– Совершенно верно, Владимир Ильич, – раскрасневшегося генерального конструктора распирала гордость. – Наши «изделия» являются самыми совершенными в мире.
– Так чего же нам тогда бояться? С такой-то техникой?
– Видите ли, товарищ Ленин, – встрял молодой «технорос», – США и их партнеры по НАТО располагают тысячами самолетов, а также крылатых ракет воздушного и морского базирования. Их средства разведки, контроля, управления и связи превосходят наши. При скоординированной массированной атаке российская оборонительная система будет не только перегружена, но и сама станет объектом первого удара. Затем нападению подвергнутся командные пункты, военно-политическое руководство, носители ядерного оружия. При подобном раскладе страна будет крайне уязвима, в том числе для атаки атомными боеголовками.
– Значит, России нужны собственные союзники, чтобы совместный потенциал мог сдержать любого агрессора от нападения.
– Так оно так, дорогой Ильич, – Дюбенин позволил себе фамильярно и поучительно раскрыть горькую правду пришельцу из прошлого. – Только нет у Москвы нынче союзников, во всяком случае, реально боеспособных.
– А Китай?
– С ним сложно до жути. Пекин ведет свою игру, избегая противостояния с Вашингтоном.
– Но там же у власти компартия?
– Давно позабывшая идеалы интернационализма, – вздохнул никогда не забывавший идеалов Дюбенин. – Правда, в ЦК КПК есть товарищи настроенные коммунистически, готовые установить более тесные связи с Россией. Только наши руководители с ними не хотят общаться.
– Надо их заставить! – вскипел Ульянов. – Надо поддержать нужных партийцев в Пекине!
– Вот, и займемся после выборов, – вернул дискуссию на землю функционер, – которые еще надо успешно провести. Думаю, нам пора в клуб, люди заждались, поди.
Засуетились «дзержинцы» и сотрудники Службы Охраны, несколько расслабившиеся во время экскурсии в тесном составе. Впереди массовое мероприятие, с присущими сложностями. Вожди обожают массы, телохранители их ненавидят. Хотя, может, всё наоборот? Но внешне выглядело именно так: политики улыбались и жали руки желающим, охранники хмурились и расталкивали. По мере движения толпа обволакивала группу гостей, поглощала, превращая в едва заметный изъян в собственном серо-едином месиве. Вот старичок со слезящимися глазами («я на заводе 50 лет»), вот девушка в откровенном наряде («хочу селфи с Лениным»), а вот полноватая тетка с травматическим револьвером, переделанным для стрельбы боевыми патронами. «Цареубийца!» – тихо произнесла она. Картинка словно замерзла на миг, затем события обрели нереальную скорость.
